Но ведь в том особняке не случилось ничего страшного, иначе римми предупредил бы его.
– Дай, я хотя бы удавлю эту кикимору, – не унимался укушенный стражник.
– Не надо, – заявил другой. – Нас предупреждали, что с ним кикимора, – может, он им нужен вместе с ней.
Притаившуюся за пазухой Эрвина Дику оставили там. Ему связали за спиной руки, посадили на коня перед одним из стражников, и отряд поскакал назад в Зулран. Заполучив добычу, стражники погнали усталых коней не галопом, а крупной рысью, и Эрвин наконец получил возможность не спеша обдумать случившееся.
Поразмыслив немного, он понял, что его поймали не за то, что он сбежал от стражников и забрался в особняк. Тогда конвоиры не спрашивали его имя и не заметили Дику у него за пазухой, а эти знали его по имени и им было известно о кикиморе. Неужели его каким-то образом выследила стража Шшиццаха? Тогда это объяснило бы все – и имя, и кикимору, и баснословную награду за его голову.
Видимо, решил Эрвин, хеккусскикские стражники обратились за помощью к местным властям, пообещав им деньги. Он недолго ломал голову над тем, как его могли выследить, – ясно, что наутро в Хек-кусскике была облава и сведения о нем выпытали у Юстаса. Гораздо дольше он ломал голову над тем, как избавиться от плена.
Не придумав ничего хорошего, он наконец вспомнил о канале на лугу, к которому приближался отряд. Эрвин, конечно, знал, как опасно лезть в незнакомые каналы, но положение было таким отчаянным, что он решил рискнуть. До сих пор ему везло, так неужели не повезет еще раз? Сейчас, когда ему так нужна хоть капелька везения!
Он наклонил голову и позвал:
– Дика?
Кикимора заскреблась за пазухой, показывая, что услышала его.
– Полезай мне за спину и прогрызи там куртку, а затем веревку на моих руках, – зашептал он на алайни.
– Чего это ты там бормочешь, парень? – проворчал стражник.
– Читаю любимую молитву моей бабушки, – ответил Эрвин, пропуская под локтем Дику, пробирающуюся под курткой за его спину.
– Ну, читай, – хмыкнул стражник.
Дика тем временем прогрызла куртку и принялась за веревку на руках Эрвина. Он сцепил пальцы, чтобы его руки по-прежнему казались связанными, а кикимора осторожно вернулась на свое место.
Вскоре отряд перевалил через холм на равнину, где находился канал. Когда они поравнялись со входом, Эрвин резко толкнул стражника и, пока тот пытался удержаться в седле, спрыгнул с коня и стремглав помчался к каналу. Он выиграл несколько десятков шагов, пока стража не опомнилась – только бы успеть…
После первых мгновений растерянности стражники поскакали вдогонку за ним, сокращая расстояние с каждым скачком. Еще немного – и они схватили бы беглеца, но тот вдруг исчез у них на глазах.
* * *
Зербинас с Дантосом еще не спустились завтракать, когда к ним в комнату постучал слуга и сказал, что внизу их ожидает сам начальник городской стражи. Они переглянулись – сам начальник наверняка не пришел бы сюда по пустякам – и поспешили в таверну. Судя по лицу главного, новости были неутешительные.
– Что случилось? – спросил Зербинас, уже уверенный, что услышит в ответ какую-нибудь неприятность.
– Господин архимагистр, мы нашли этого парня. – Начальник охраны вздохнул. – Но…
– Какое еще “но”? – встревожился ректор.
– Дело в том, что вчера утром он ушел из Зулрана, но его заметила охрана южных ворот. Я послал за ним вдогонку несколько конных патрульных, и они разыскали его. Все сходится – и светловолосый, и зовут Эрвином, и кикимора с ним. Она так укусила одного из моих парней за руку, что он до сих пор матерится…
– А Эрвин? – перебил его Дантос. – Где он? Начальник охраны неловко развел руками:
– Понимаете, мои парни схватили его и повезли обратно, чтобы доставить к вам, как мы договорились. Но на полпути он сумел вырваться и сбежал от них – как они мне рассказывали, соскочил с коня и побежал. Они догнали бы его, на конях-то, но он вдруг исчез у них на глазах – прямо на ровном месте, где и заяц не спрячется, словно в воздухе растаял. Может, вы, господа маги, лучше знаете, где он теперь.
– Где это случилось? – быстро спросил Зербинас.
– Где-то там, на дороге, когда они вчера везли его сюда. Откуда мне знать, я там не был.
– Вчера? Почему вы сразу не сообщили этого нам?
– Они вернулись за полночь, и я не посмел вас беспокоить.
– Покажите нам это место, – потребовал ректор.
– Идемте со мной в охрану, там для вас готовы кони. Мои парни проводят вас.
– Мы на ларах, – отказался от коней Зербинас. – Идите туда, мы будем вслед за вами.
Когда начальник охраны ушел, Зербинас озабоченно глянул на архонта.
– Там наверняка есть канал, – пояснил он Дантосу. – Отчаянный мальчишка этот Эрвин, лезет в каналы наугад – мало ли куда он мог угодить. Не нравится мне это…
Они кликнули ларов и оказались у здания охраны раньше начальника. В караульной комнате маялись вчерашние патрульные, дожидаясь приказов. Зербинас расспросил их, но не узнал ничего нового, кроме того, что уже слышал от их главного. Вскоре подошел и сам главный, распорядился подать коня и поехал вместе с патрульными провожать господ на место происшествия.
Зербинас с Дантосом вылетели на ларах к южным воротам, дождались там патрульного отряда и полетели невысоко над дорогой, приноравливаясь к скорости скачущих галопом лошадей. К полудню они прибыли на место происшествия. Стражники свернули с дороги на луг и закружили по равнине.
– Кажется, здесь, – сказал один из них.
– Здесь? – переспросил начальник, глядя, как неуверенно топчутся они по лугу. – Вы ничего не напутали?
– Нет, – подъехал к нему на ларе Зербинас, уже почувствовавший на дальнем конце луговины канал. – Это здесь.
Ректор спешился с Ки-и-скаля и вызвал карту каналов. Расстелив пестрый лист на траве, он начал рассматривать переплетение цветных линий.
– Вот Зулран, – показал он присевшему рядом с ним архонту. – А вот дорога на Квенду… – Он уставился неподвижным взглядом поверх карты, словно пестрое переплетение линий вдруг утратило для него всякий смысл.
– Зербинас, не отвлекайтесь! – затормошил его Дантос. – Смотрите же наконец карту – что там?
– Красный, – послышался в ответ глухой голос ректора. – Дантос, наши поиски закончены.
– Что значит “закончены”? – загорячился архонт. – Мы же никого не нашли!
– И не найдем. – Зербинас опустил голову, словно боясь поймать требовательный взгляд своего спутника. – В этом канале мы найдем только свою смерть, как ее наверняка уже нашел Эрвин.
– Что вы говорите, Зербинас! Как это может быть?
– Красный канал означает смерть. Конечно, есть какая-то вероятность, что вошедший туда останется в живых – все-таки маг магу рознь, – но Эрвин всего лишь мальчишка-выпускник. Каким бы он ни был способным магом, нельзя ожидать от него слишком многого. А значит, Дантос, мы с вами можем возвращаться по домам.
– Значит, нам незачем больше искать? – недоверчиво спросил архонт. – И леди Аринтия не по лучит преемника Гримальдуса?
– Я очень сожалею, Дантос. Вы даже не представляете, как я сожалею.
Глава 22
Он падал, падал, падал, падал…
Ледяной поток воздуха рвал его волосы, слепил глаза, обжигал горло.
Он может левитировать, может, может, может…
Странное оцепенение охватило его, не давая вложить силу в заклинание.
Он должен! У него за пазухой Дика, она убьется вместе с ним, когда он упадет!
Падение замедлилось. Встречный поток воздуха, казалось, стал теплее. Эрвин глянул вниз, но слезящиеся глаза видели только смутные расплывчатые пятна. Будет ли когда-нибудь этому конец?
Он протер глаза кулаками и снова глянул вниз. Немыслимо далеко внизу виднелась земля, едва различимая сквозь туманную дымку воздуха. Она медленно приближалась. Кое-где висели клочковатые белые облака, поднимающиеся навстречу Эрвину и уходящие вверх.
Вскоре он уже мог разглядеть равнины и перелески, а затем и длинную полосу древнего горного хребта, казавшегося сверху почти плоским. Судя по направлению падения, приземление предстояло на склоне этого хребта.
Завороженный падением, Эрвин позабыл смягчить удар и сильно стукнулся ногами о землю. Он упал на бок и оказался в теплой траве. Земля была сухой и твердой. Здесь давно не было дождя, но солнце не припекало. Видимо, он оказался где-то на Лирне, где зимой не бывает снега.
Но где? Эрвин сел и огляделся. В невысокой подсохшей траве возвышались выветренные временем каменные глыбы, пологий склон уходил далеко вниз, создавая впечатление, что недавнее падение продолжалось. Чуть ниже рос одинокий ульм – могучее дерево с раскидистыми ветвями и кряжистым узловатым стволом, тысячелетнее, если не старше. Странно было видеть его посреди безлесного склона.
Эрвин вспомнил, что не видел сверху человеческого жилья. Он мог, конечно, и пропустить его, поэтому обратился к своему чутью с вопросом, где здесь живут люди. Какое-то жилье чувствовалось ближе, какое-то дальше, но все находилось вдалеке и было неизвестно, в каком направлении лежит самый безопасный путь. Эрвин снова взглянул на ульм – может быть, это древнее дерево знало окрестности? Он встал и пошел вниз по склону, пока не оказался у дерева.
– Здравствуй, старый ульм! – обратился он к дереву на даасе.
– Древний ульм, – прошелестело оно в ответ. – Многие сотни сезонов смотрю я на мир с этого склона. А ты – маленькое двуногое существо из тех, что носят с собой смертельно острые железки. Но ты заговорил со мной, значит, ты не собираешься убивать меня. Трудно убить того, с кем заговорил.
– Я пришел с миром, древний ульм, – подтвердил Эрвин. – Я хочу узнать, куда я попал и есть ли здесь такие же, как я.
– Ты попал на склон горного хребта, который куда старше, чем я сам, – ответил ульм. – А такие же, как ты, – их нет уже несколько сотен сезонов. Когда-то они жили здесь и растили на склоне одних из нашего племени, а других беспощадно срезали. Своими острыми железками они убили всех моих ровесников, и я остался один. Но затем сюда пришли другие маленькие двуногие существа, и они уничтожили друг друга, а те, кто остался, взяли свои пожитки и ушли отсюда.
– Куда? – спросил Эрвин.
– Зачем они тебе, маленькое существо, говорящее на нашем языке? Не ходи к ним, они убьют тебя. Оставайся здесь – склон теплый, он укрыт от северного ветра, почва скудная, но прочная, в ней хорошо корням. Оставайся здесь, маленькое существо, наше племя поможет тебе прокормиться.
– Я как-то уже привык к своим, – с неловкостью в голосе сказал Эрвин.
– Это пройдет.
– Нет, – покачал головой Эрвин. – Может, когда-нибудь я и останусь здесь, но не сейчас. Как мне найти их, древний ульм?
– Птицы рассказали мне, что там, где восходит солнце, есть большая вода. Большая, но соленая, мы не можем ее пить. Там, за большой водой, и живут эти маленькие двуногие существа. Еще они живут далеко за хребтом, но птицы говорят, что никто, кроме них, не переберется через хребет, да и они сами не все возвращаются оттуда. Лучше всего тебе искать своих за большой водой.
– Спасибо, древний ульм, – поблагодарил дерево Эрвин.
– Пустяки, маленькое существо. Я многие сотни сезонов гляжу на этот мир, но еще не видел маленького двуногого существа, говорящего на нашем языке. Отдохни здесь, в моей тени.
– Я лучше пойду, пока не стемнело.
– Тогда возьми орешков в дорогу. – Ветви ульма вздрогнули, и с них посыпались орешки. Эрвин набил ими карманы и направился туда, где восходит солнце.
* * *
Дни походили один на другой, и Эрвин перестал их считать. Погода становилась жарче, сухой зимний сезон сменялся дождливым весенним. Неизвестно откуда налетали круглые темные тучки, проливались бурным ливнем и неслись дальше, оставляя на своем пути размокшую полосу земли. Воздух во время дождя остывал, но этот холод казался пустяковым по сравнению с холодами Сурдского нагорья. Эрвин не прятался от ливней, он снимал с себя одежду, заворачивал ее в куртку вместе с Дикой и шел под водяными потоками в одних трусах и очередной многострадальной паре ботинок, хлюпающих по намокшей траве. Обсохнув после дождя, он снова одевался, чтобы прикрыть себя от жгучего солнца, с удвоенной силой светившего сквозь промытый воздух.
Еды было немного, но хватало. По пути встречались прошлогодние орехи и засохшие на ветвях ягоды; попадались съедобные корневища и молодые травы, дружно вылезающие после ливней из-под земли. Вечерами Дика ловила мелких зверюшек и уснувших на кустах птиц. Она приносила добычу Эрвину на стоянку, а он обмазывал тушки глиной и укладывал под угли, чтобы испечь. Кикимора, как ни странно, тоже предпочитала печеное мясо, хотя до встречи с Эрвином ела свою добычу только сырой – ведь кикиморы не знают огня.
Эрвин больше не боялся погибнуть в пути. Мир, казавшийся прежде враждебным, был просто равнодушным, ему не было дела до маленького двуногого существа, одиноко бредущего сквозь него. В нем можно было выжить. Иногда Эрвина охватывало чувство покинутости, затерянности, и он начинал расспрашивать дорогу у деревьев и пролетающих птиц – не потому, что не знал ее, а чтобы услышать ответ живого существа. Но такие приступы случались все реже и реже, Эрвин привык обходиться без людей.
Наступил день, когда он вышел к большой соленой воде, о которой говорил древний ульм. С воды дул легкий ветер, океанская волна лениво плескала в песок, а на ней покачивался небольшой корабль, бросивший якорь невдалеке от берега. Красивый и нарядный, благородных очертаний, этот корабль явно принадлежал не обычному купцу или рыбопромышленнику.
Эрвин не помчался на берег и не замахал кораблю руками, чтобы его взяли на борт, – жизнь научила его осторожности. Едва завидев корабельную мачту, он шарахнулся в кусты и, укрываясь за ними, подобрался к береговой кромке. Раздвинув руками куст, он стал наблюдать за средством передвижения по морю, так удачно попавшимся на пути и так необходимым ему. Ведь люди жили по ту сторону большой соленой воды, а на этом берегу никого не было – так говорил древний ульм и так подтверждало чутье Эрвина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49