» — решил Бобби.
Лю Хань напряженно улыбнулась ему в ответ, но он видел, что она напугана происходящим.
Ночь в китайском лагере оказалась такой черной, какой Бобби никогда в жизни не видел дома, в Штатах, даже в те времена, когда после Пирл-Харбора всех охватила паника, и правительство приняло закон о затемнениях. В редких хижинах были окна, свет не горел почти нигде. Может быть, луна и заняла свое место на небе, но ее надежно скрывали тучи. Бобби спотыкался почти на каждом шагу, но не злился на темноту: непроницаемый мрак не позволит ящерам их заметить. И это хорошо.
Китайцы шагали уверенно, словно держали в руках фонарики. Пару раз Бобби слышал, как им уступают дорогу невидимые в темноте прохожие. С большой группой серьезно настроенных мужчин, которые твердо знают, чего хотят, мало кто станет связываться добровольно. Бобби Фьоре это тоже понравилось.
Довольно быстро он понял, что заблудился, и не понимает, куда ведет его Ло.
«Тут все так похоже», — подумал он и с трудом сдержал нервный смешок.
Вполне возможно, что большевики сознательно водили его кругами, чтобы он перестал ориентироваться в пространстве, или просто дорога была такой хитрой — но Бобби знал, что самостоятельно домой не вернется ни за что на свете.
Ло открыл дверь маленькой покосившейся хижины и махнул рукой, показывая, что его спутники и Фьоре должны туда войти. Внутри оказалось еще темнее, чем снаружи. Однако Ло чувствовал себя совершенно уверенно. Он отодвинул в сторону тяжелый деревянный комод — кажется, другой мебели в комнате не было — и поднял квадратный кусок деревянного пола. Затем Ло и двое его друзей спрыгнули в находившийся внизу тоннель.
Один из большевиков, стоявших позади Фьоре, подтолкнул его к отверстию в полу и показал, что тот должен последовать за Ло. Он выполнил приказ с энтузиазмом человека, увидевшего электрический стул. Выйдя из хижины, в которой Бобби жил с Лю Хань, он узнал, каким черным может быть мрак. Сейчас ему показалось, что он ослеп. Но впереди уверенно шагали китайцы, а те, что замыкали шествие, время от времени похлопывали его по спине, чтобы он не сомневался, в каком направлении следует двигаться.
Тоннель оказался тесным, с низкими потолками, и Бобби не мог выпрямиться в полный рост, ему пришлось ползти на четвереньках, но все равно он то и дело стукался головой о потолок, и ему за шиворот сыпалась сухая земля. Холодный воздух в тоннеле был пронизан запахами сырой земли, плесени и смерти, точно живые люди не имели права здесь находиться и дышать.
Бобби уже давно перестал понимать, сколько времени они ползут и в каком направлении. У него возникло ощущение, что он тут уже несколько часов. Пару раз Бобби показалось, будто тоннель уходит вниз, но на самом деле, это воображение играло с ним злые шутки. Какое может быть чувство равновесия в полной темноте?
Наконец, легкий ветерок ласково коснулся его лица, и Бобби поспешил вперед. Теперь тоннель поднимался вверх. Бобби выбрался наружу и, свалившись в небольшую яму посреди поля, с удовольствием и облегчением вдохнул свежий воздух. Китайцы тоже радовались тому, что выбрались из-под земли, и Бобби стало намного лучше.
Ло осторожно поднял голову, затем повернулся к Бобби Фьоре Доказал на сторожевой пост ящеров, установленный у ограждения лагеря. Фьоре изобразил, что бросает в ту сторону гранату. Ло улыбнулся, блеснув в темноте белыми зубами, а потом потянулся и хлопнул Бобби по плечу, словно хотел сказать: «А ты в порядке, приятель!»
Ло что-то шепнул одному из парней, и тот протянул Фьоре фанату. Он нащупал чеку, а Ло тем временем поднес к его лицу растопыренные пальцы — один, два, три… И тоже изобразил бросок.
Оказалось, что у паренька, давшему Бобби гранату, есть еще три штуки. Он передал их Фьоре, который с каждым новым «подарком» терял энтузиазм. Он понимал, что может бросить одну, ну, возможно, две, а потом скрыться в поднявшейся суматохе, но больше… зачем же напрашиваться на неприятности?
Но китайцы не собирались сидеть, сложа руки. Несколько человек вытащили из-за пояса пистолеты; в руках у Ло и еще одного парня Бобби заметил автоматы — не пистолет-пулемет Томпсона, столь любимый гангстерами, а более легкое, короткоствольное оружие, какого Бобби видеть не приходилось. Может быть, его сделали на каком-нибудь русском военном заводе? В общем, Бобби поздравил себя с тем, что не воспользовался бейсбольной битой у себя в хижине.
Ло пополз по полю, засеянному бобами, в сторону поста ящеров. Остальные следовали за ним. Бобби окутала вонь, которая поднималась от земли ночью (более поэтического синонима слову «дерьмо» ему слышать не приходилось. Китайцы использовали его в качестве удобрения).
Ящеры, похоже, не ожидали неприятностей из внешнего мира. Люди без проблем подобрались к ним на пятьдесят ярдов, и Ло вопросительно взглянул на Фьоре. Достаточно? Бобби кивнул. Китаец тоже кивнул и еще раз треснул его по плечу.
«Если забыть, что он китаец и коммунист, Ло парень хоть куда», — подумал Фьоре.
Партизаны бесшумно растянулись в линию, но Ло остался рядом с Бобби. Он дал своим товарищам примерно полторы минуты на то, чтобы они выбрали себе удобные места, затем показал на Фьоре, а потом на сторожевой пост.
Значит, я должен выступить в шоу под первым номером?
Без такой чести Фьоре мог бы спокойно прожить, но его мнения никто тут не спрашивал. Он выдернул чеку из гранаты и швырнул ее так, словно снова оказался на игровом поле, и в его задачу входило сразиться с защитником противника. В следующее мгновение он прижался к сырой вонючей земле.
Ба-бах!
Взрыв разочаровал Бобби, который ожидал чего-то большего. Но свое дело он сделал: привлек внимание ящеров. Фьоре услышал шипение, какие-то приказы, вокруг сторожевого поста возникло движение — охранники сновали туда и обратно.
И тут китайцы открыли огонь по вражескому сторожевому посту. Бобби показалось, что Ло расстрелял весь свой магазин за одну короткую долю секунды; его автомат уверенно выплевывал ослепительные, словно солнце, вспышки, а затем китаец, не теряя ни мгновения, перезарядил свое оружие и снова вступил в бой с неприятелем.
Шипение превратилось в крики боли, или Бобби только послышалось? Ящеры, сраженные пулями, падают на землю? Фьоре не знал наверняка. Он вскочил на ноги и бросил следующую гранату. Ее грохот влился в оглушительную какофонию стрельбы.
Для человека, впервые участвующего в боевых действиях, Фьоре совсем неплохо справился со своей задачей. Однако как только он снова упал на землю, ящеры, наконец, очнулись, включили мощные прожекторы, и у Бобби возникло ощущение, будто он заглянул в лицо Господу Богу. А еще через мгновение ящеры открыли такой плотный огонь, что ему показалось, будто на головы несчастных партизан обрушился Гнев Всевышнего. Бобби даже пожалел, что не в тесном тоннеле, который проклинал совсем недавно.
Слева от него вдруг дико закричал один из китайцев, автоматная очередь справа прервалась на полуслове и больше не возобновилась. Пули свистели над головой Бобби, сбивали верхушки стеблей, точно явился посланец разгневанного ада, чтобы собрать причитающийся ему урожай.
Ло продолжал стрелять.
«Либо окончательно выжил из ума, либо он очень храбрый человек», — подумал Бобби.
Неожиданно на Ло сошлись лучи прожекторов, значит, сейчас ящеры не видят Бобби Фьоре. Он швырнул третью гранату, прижался к земле и откатился подальше от места, понимая, что больше здесь нельзя оставаться.
Автомат Ло замолчал. Фьоре не знал, почему. Может быть, его убили, или он тоже решил убраться подальше от точки, в которой его засекли ящеры. Бобби продолжал двигаться, пока не наткнулся на препятствие — мертвого китайца с пистолетом в руке. Фьоре забрал оружие и помчался прочь от орудий ящеров. На сегодня он закончил воевать.
Бобби бежал вперед, думая только об одном — убраться подальше от смертоносного огня неприятеля. Пули вгрызались в растения вокруг него, в воздух тут и там взвивались фонтаны земли, засыпали руки, ноги, шею Бобби. Однако ни одна из них по счастливой случайности в него не угодила. Если за ним начнет охотиться пехота ящеров, ему конец. Бобби это знал. Но инопланетяне посчитали, что хватит и мощного обстрела. Однако такой метод борьбы никогда не отличался безупречностью. Последний китаец перестал стрелять и дико закричал.
Перемежая хвалебные молитвы Деве Марии непристойной руганью в адрес проклятого тоннеля, который неизвестно куда запропастился, Фьоре скользнул назад, на то место, где, по его мнению, он должен был находиться. Довольно быстро он сообразил, что, по-видимому, прошел слишком далеко. С другой стороны, Бобби понимал, что, если он хочет остаться в живых, в лагерь возвращаться нельзя.
Если я не могу вернуться в лагерь, значит, нужно уносить отсюда мою драгоценную задницу, да поживее, — пробормотал он.
Бобби то полз, то делал короткие перебежки, стараясь двигаться максимально быстро. В результате, когда он мчался по полю, луч прожектора его не засек. Через некоторое время он свалился в грязную канаву или русло ручья рядом с заброшенным полем, расположенным по диагонали от сторожевого поста ящеров. Бобби надеялся, что китайским большевикам удалось причинить неприятелю хоть какой-нибудь вред. Впрочем, он считал, что шесть человеческих жизней слишком высокая цена за нападение на обычный сторожевой пост.
Кроме того, Бобби совершенно точно знал, что расставаться со своей он не намерен.
Прошла целая вечность, которая длилась, скорее всего, минут пятнадцать, бобы, растущие по обе стороны канавы, уступили место кустам и молодым деревцам. Примерно тогда же в небе появился вертолет и принялся поливать поле огнем — во все стороны полетели комья земли и вырванные с корнем растения. Грохот стоял такой, что Бобби показалось, будто наступил конец света. От ужаса у него стучали зубы, и он никак не мог унять дрожь. Точно такой же вертолет обстрелял поле вокруг железнодорожного полотна в Иллинойсе и поезд, в котором ехал Фьоре.
Через некоторое время вертолет улетел, смерть миновала то место, где спрятался Бобби. Но это еще не значило, что ему больше ничто не угрожает. Нужно поскорее убраться отсюда и чем дальше, тем лучше. Бобби заставил себя подняться на ноги и, невзирая на дрожь в коленях, идти вперед. Больше ему не казалось, что он участвует в трудном бейсбольном матче. Сражаться с ящерами
— все равно, что мухе воевать с мухобойкой.
Бобби Фьоре остался совершенно один. После быстрой инвентаризации выяснилось, что у него в арсенале одна фаната, пистолет с неизвестным количеством патронов и слабое знание китайского языка. Маловато.
* * *
— Кто-то сказал, что здесь мягкий климат, — проворчал Джордж Бэгнолл, стряхивая снег с валенок и плеч. — Просто кошмар какой-то.
— А у нас тут совсем неплохо, — ответил Кен Эмбри. — Только дверь закрой. А то впустишь внутрь эту проклятую весну.
— Ладно.
Бэгнолл с удовольствием захлопнул дверь. И тут же понял, что в доме жарко. Он начал быстро раздеваться — сбросил меховую шапку и кожаный летный комбинезон на меху. У него сложилось впечатление, что в Советском Союзе и особенно в Пскове всегда либо слишком холодно, либо слишком жарко. И никаких промежуточных вариантов. Дровяная печь в углу выделенного им с Эмбри дома прекрасно поддерживала тепло, порой даже слишком. Но ни одно из окон в доме не открывалось (казалось, русские не понимают, зачем это нужно). Однако если позволить огню погаснуть, через час можно легко превратиться в ледышку.
— Чаю хочешь? — спросил Эмбри, показывая на помятый самовар, который вносил свою лепту в создание душной, тропической атмосферы в доме.
— Неужели настоящий чай? — удивился Бэгнолл.
— Вряд ли, — фыркнув, ответил пилот. — Листья, корни и еще какая-то дребедень, которые сейчас заваривают большевики. Молока и чашек тоже нет — так что ничего не изменилось.
Русские предпочитали пить чай — точнее, то, что они называли чаем — из стаканов. Кроме того, они добавляли в него сахар, а не молоко. Учитывая, что в настоящий момент найти в Пскове молоко возможным не представлялось, если не считать кормящих матерей и парочки тщательно охраняемых коров и коз, принадлежавших офицерам, англичанам приходилось следовать местным обычаям. Бэгнолл утешал себя тем, что, не употребляя молоко, он снижает свои шансы заболеть туберкулезом; русские не особенно обращали внимание на качество продуктов питания — иными словами, санитарного надзора здесь практически не существовало.
Он налил себе стакан мутной коричневой жидкости, размешал сахар (вокруг Пскова полно полей, засеянных свеклой) и попробовал то, что получилось.
— Бывало и хуже, — заявил он. — Где достал?
— У какой-то бабушки купил, — ответил Эмбри. — Одному Богу известно, где она его взяла — вполне возможно, сама вырастила на продажу. Что-то не очень похоже на коммунизм, но с другой стороны тут, вообще, не слишком цивилизовано.
— Да уж, спорить не стану, — согласился Бэгнолл. — Может быть, причина в том, что за год до прихода ящеров в здешних местах хозяйничали немцы.
— Сомневаюсь, — проговорил Эмбри. — Судя по тому, что я видел, русские отдают все силы своим колхозам и заводам, и только потом думают о себе.
— М-м-м… пожалуй.
Бэгнолл провел в Пскове несколько недель, но так и не сумел составить никакого определенного мнения о русских. Он восхищался их отвагой и стойкостью. Остальное вызывало сомнения. Если бы англичане так же покорно признали власть тех, кто стоит над ними, никто никогда не усомнился бы в божественном происхождении королей. Только мужество позволило русским выжить при некомпетентных правителях, которые руководили их страной.
— И какие у нас сегодня новости? — спросил Эмбри.
— Я думал о том, что никак не могу понять русских, — ответил Бэгнолл,
— но одно не вызывает сомнений — они по-прежнему ненавидят немцев. И знаешь, те отвечают им взаимностью.
— Господи, что еще? — закатив глаза, спросил Эмбри.
— Подожди, я, пожалуй, выпью еще стаканчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97