Люк попытался разыскать профессора Рому, но ни в одном нью-йоркском колледже такого не оказалось. Он проклинал себя за то, что не взял у профессора никаких координат.Люк не подозревал, что один из его ассистентов сидит на кокаине. Чтобы подмазать своего поставщика и заработать на лишнюю дозу, тот незаметно стащил несколько проб «локи». Так порошок попал к Драговичу.Тогда Люк еще ничего не знал. Он был слишком занят, чтобы как следует изучить свойства этой странной молекулы. К тому же «ГЭМ-Фарма» переживала финансовый кризис, и Люку было не до экспериментов.— И пропади пропадом этот ваш «трисеф»! — в ярости закричал Люк, возвращаясь из прошлого в невеселую действительность. — Не я довел компанию до финансового краха, сделав ставку на одно-единственное лекарство!— Но решение об инвестировании в «трисеф» было принято единогласно, — напомнил ему Брэд.— Да, я пошел у вас на поводу, — согласился Люк. — Но только потому, что вы мешали мне работать, приставая со своими проблемами.Поначалу, когда «ГЭМ-Фарма» торговала аналогами известных лекарственных средств, дела у нее шли прекрасно. Но Кенту с Брэдом этого показалось мало: они мечтали выбиться в лидеры и превратить свою маленькую компанию в крупное фармацевтическое предприятие с собственными научными разработками. Поэтому они решили купить права на мировую продажу нового цефалоспорина третьего поколения, который должен был затмить собой все другие антибиотики широкого профиля. Чтобы выпустить «трисеф» на рынок, компания влезла в долги. Но «трисеф» с треском провалился.И вот тогда на горизонте появился Драгович с предложением о покупке того самого голубого порошка, с которым экспериментировал Люк. Он сказал, что будет брать у них все, что они сумеют произвести, и продавать где-то за рубежом. Конечно, им следовало быть осторожней. Но тогда они знали о Драговиче лишь то, что писали в газетах, а там он фигурировал как некий блестящий светский персонаж с несколько сомнительной репутацией. И он предлагал им большие деньги...— Если бы ГЭМ была платежеспособной, когда появился Драгович, мы бы просто подняли его на смех, — продолжал Люк. — Но дела обстояли так, что пришлось выбирать — либо связаться с Драговичем, либо попасть под одиннадцатую статью.Деньги Драговича удержали бы их на плаву, поэтому они согласились выделить часть своего оборудования на производство вещества, которое Люк назвал «локи».— Это было то самое предложение, от которого нельзя отказаться, — заметил Кент.— Но выбор у нас все-таки был, — возразил Люк. — Мы могли послать его подальше и смириться с судьбой. Однако мы предпочли другое.На самом деле Люк горячо поддержал своих партнеров и с энтузиазмом проголосовал за. Он готов был на что угодно, лишь бы поправить дела компании и спасти свою финансовую шкуру.— Если бы мы только знали, как он распорядится этим зельем, — вздохнул Брэд.— Давайте не будем обманывать себя, — сказал Люк. — Вам было известно из моих отчетов, что у мышей и крыс от него в десятки раз повышается агрессивность. И вряд ли вы были столь наивны, чтобы обольщаться насчет Драговича.Позже Люк узнал, что Драгович испытывал голубой порошок на людях. Он обнаружил, что небольшое количество вызывает необычайную эйфорию, ощущение всемогущества. Большие дозы провоцировали вспышки немотивированного насилия, возникавшие по малейшему поводу, а иногда и без него.Драгович быстро наладил сбыт среди своих воюющих клиентов и вскоре отправил первые партии товара на Балканы. Слух о новом наркотике распространился со скоростью лесного пожара, и вскоре все вооруженные группировки — в Иране, Ираке, Израиле и Палестине — требовали регулярных поставок.Драгович организовал в Риме подставную компанию, которая получала «локи» под видом «трисефа». Там его люди набивали капсулы и прессовали таблетки, чтобы потом распространять «локи» по всему миру.— Ты прав, — согласился Кент. — Но мы-то думали, что он сбывает наш товар кучке воинственных сумасшедших в странах третьего мира, которые поубивают друг друга, и дело на этом кончится.— Вот именно, — вставил Брэд. — Кто мог подумать, что им будут торговать в каждой подворотне в нашем же собственном городе.Люк не смог удержаться от смеха.— Что здесь такого смешного? — повысил голос Кент.— Надо позвонить мистеру Пратеру и предложить ему в качестве экспонатов парочку моральных уродов.— Не зли меня, Люк, — прошипел Кент.— Это несправедливо, — запротестовал Брэд. — Меня всегда это мучило. — Неужели? — с издевкой спросил Люк. Он чувствовал растущую враждебность к своим партнерам, словно сам наглотался этого чертового порошка. — Я что-то не заметил, чтобы ты стоял в стороне, когда делили прибыль.Брэд отвел глаза.На самом деле гигантские доходы, которые приносил «локи», просто усыпили их совесть. Наркотик превратил «ГЭМ-Фарма» в машину по выкачиванию и отмыванию денег. Все доходы от «локи» проходили как прибыль от заграничной торговли «трисефом».Кент разработал блестящую схему. Компания изготовляла наркотик на своем автоматизированном предприятии в Бруклине, немногочисленные работники которого были уверены, что производят антибиотик. В отчетах ГЭМ он фигурировал как «трисеф», поставляемый огромными партиями в Рим. Там его дробили, расфасовывали и упаковывали. Процедура эта была столь сложной и запутанной, что, когда таблетки возвращались в Америку, проследить их принадлежность к компании ГЭМ было практически невозможно.К тому же неиспользованный «локи» при каждом новолунии превращался в инертное вещество, что тоже давало гарантию безопасности.Благодаря «локи» все они баснословно разбогатели, но жили в постоянном страхе, с чувством вины, переходящим в отчаяние.Они стали настоящими параноиками.И дело было не только в Драговиче. Несколько месяцев назад Брэд сообщил им о возможности недружественного поглощения другой компанией. Покупка контрольного пакета акций неизбежно привела бы к разоблачению их подпольной деятельности. Чтобы предотвратить такую возможность, они стали скупать собственные акции, используя для этого средства, выделяемые на научные разработки.Какое роковое стечение обстоятельств!Люк вздохнул и закрыл глаза. Он представил, как будет сидеть в маленьком сельском кабачке в Провансе с чашкой черного ароматного кофе, а рядом будет греться на солнышке хозяйская кошка.Через три недели я выхожу из игры. Всего через три недели.Но если Глисон настучит на них... Мирная картина сельской жизни во Франции сменилась видом тюремной камеры здесь, в Манхэттене.Люк открыл глаза и посмотрел на Брэда, финансового директора компании.— Пратер потребует аванс наличными. Сегодня суббота. Где ты собираешься...— Я достану деньги, — поспешно заверил его Брэд. — Думаю, он возьмет не больше, чем за Макинтоша. После обеда деньги у тебя будут.— Остается еще один вопрос. У Глисона какие-то отношения с нашей новой сотрудницей.Кент схватился за голову, взъерошив свою рыжую шевелюру.— А, черт! И насколько близкие?— Не могу сказать. Это ведь он рекомендовал ее нам, а уж какие там у них отношения... — пожал плечами Люк.— О господи, — заскулил Брэд. — Час от часу не легче. А что, если у них роман? Ее ничто не должно отвлекать от работы! Ты должен все выяснить.Люк поднялся.— Постараюсь.— А пока давай собирай денежки, — напутствовал Кент Брэда.Подходя к двери, Люк услышал, как Брэд простонал:— Когда же это кончится?Он совсем раскис.Продержись еще чуть-чуть, Брэд. Всего несколько недель. А потом можешь хоть на куски развалиться, мне наплевать. 9 — Раз за тебя поручился Эйб, мне этого хватит, — заявил Крутой Том. — Но плату за консультацию давай вперед, если ты, конечно, не возражаешь.— Выписать чек? — спросил Джек.Услышав столь нелепое предложение. Крутой Том лишь улыбнулся, обнажив мелкие желтые зубы, похожие на зерна кукурузы, торчащие из гнилого початка. Лысиной он не уступал Эйбу, но телом был пожиже. Остатки седоватых волос были заплетены в длинную косичку. На вид ему было около пятидесяти. Его тощая сутулая фигура была облачена в рваные джинсы и майку без рукавов с изображением Храбрых утят. Руки от плеч до запястий покрывала замысловатая татуировка. На левом предплечье красовалась эмблема «харли-дэвидсона», на правом — огромная красная цифра «1%». Живое воплощение Ангела ада на пенсии.— Я вижу, вы знаете толк в татуировке, мистер Крутой, — заметил Джек, вынимая из заднего кармана стодолларовую бумажку. — В мотоциклах тоже?Увидев, что Джек протягивает руку к Крутому Тому, грузный ротвейлер, сидевший в углу, вскочил на ноги и зарычал.— Тише, Манфрел! — прикрикнул на него Том, не поворачивая головы. — Он просто дает папочке немного денег на пропитание. А ты зови меня просто Том, — обратился он к Джеку. — Крутой — это для понта. Что до мотоциклов, да, я баловался этим делом. Свалил из Беркли и лет десять колесил с бандой из Фриско. Здоровый был парень, тянул на сто двадцать кило. Но все это в прошлом. Сейчас я фармацевт-любитель.Джек оглядел помещение. Эйб привел его на узкую, мощенную булыжником улочку Китайского квартала, где Крутой Том был, очевидно, единственным жильцом неазиатского происхождения. Он снимал меблированные комнаты под тайским рестораном, хотя меблированными назвать их можно было с большой натяжкой. Мебель и ковер выглядели так, будто их выбросили на помойку, где на них не польстились даже старьевщики. Ничего общего с апартаментами, где обитал другой фармацевт-любитель — доктор Монне.— Что ты хочешь узнать? — спросил Том, пряча купюру. — Собираешься открыть свое дело?Джек покачал головой:— Нет, мне просто надо кое-что выяснить о «берсерке». Слыхал о таком?— Спрашиваешь, — фыркнул Том. — Конечно, слыхал. Я и сам бы не прочь сварганить такую штуковину.— Неужели Крутому Тому это не по зубам? — удивился Эйб, опускаясь в потертое кресло. — Ведь говорят, ты можешь сделать все, что угодно.— Да, так оно и было, пока не появилась эта новая дурь. У меня от нее прямо крыша едет, вот что я вам скажу, — усмехнулся Том. — Да и не у меня одного. Федералы тоже в полном напряге. Они отнесли эту штуку к классу УОВ.— К какому классу? — переспросил Джек.— УОВ — умеренно опасное вещество. Но его молекулярную структуру они до сих пор не могут определить. Значит, она очень сложная, ведь у этих козлов классное оборудование. Но для нашего брата это просто находка, потому что рано или поздно штука эта превращается в инертное вещество. — Том издал легкий смешок. — Федералы и копы в полном отстое. Они прихватывают тебя с товаром, а когда дело доходит до суда, главная улика превращается в питьевую соду.— Как у того парня, который шел по делу о «бунте выпускников»! — воскликнул Джек, щелкнув пальцами. — Его пришлось выпустить, потому что кто-то подменил главную улику.Крутой Том покачал головой:— Никто ничего не подменял. Просто это вещество изменилось. Так всю дорогу происходит: эта штука враз теряет силу, где бы она ни была. Полный улет! Либо глотай, либо прощевай. Чувак, который ее придумал, настоящий Эйнштейн в молекулярной биологии.Джек вспомнил, как восхищалась Надя талантами своего Монне.Все складывалось в целостную картину, но Наде она вряд ли понравится.— Будь я наркоманом, — задумчиво произнес Эйб, — я бы взбесился, если бы меня надули этаким манером.Крутой Том пожал плечами:— Некого винить. На упаковке стоит срок годности.— Но что это за вещество? — спросил Джек.— Спроси что-нибудь полегче. Могу только сказать, что ни к одной известной группе оно не относится. Об амфетаминах я знаю все, но это вещество и близко с ними не лежало. Это не опиат, не барбитурат и не экстази. Что-то совершенно иное. Оно повышает агрессивность.— А если ее нет? — спросил Джек.— У всех она есть. В каждом из нас сидит зверь. Просто некоторые слезли с деревьев чуть раньше. Я называю это КЗ — коэффициент звероподобности.— "Упрямая звериная плоть..."— Что?— Да так, это из фильма, который я видел позавчера.— Так вот, парни, склонные к насилию, ну те, у которых высокий КЗ, от обычной дозы слетают с катушек. А доза побольше может даже Винни Пуха превратить в чудовище.— Это как раз то, что нужно, — подал голос Эйб. — Побольше злости. А кто эту штуку мог придумать? И с какой целью?— Я слышал, он впервые появился у вояк в горячих точках, но потом его моментально выбросили на рынок. И тот, кто торгует этой хреновиной, тоже большой спец. Ее продают во всех видах и под разными названиями, чтобы окучить сразу всех. То, что толкают подросткам и всякой шпане, идет под названием «берсерк» — это самая популярная марка, — но есть еще «Терминатор-Х», «Каратель», «Хищник», «Палач», «Узи», «Самурай», «Киллер-В» и так далее.— И большой у него рынок?— Нельзя сказать, что очень, но, похоже, это только вершина айсберга. Раз уж спортсмены и пиджаки на него подсели...— Спортсмены и пиджаки? — удивился Джек. — А им-то это на кой черт?— Агрессивность, старик. Человеческая агрессивность. Ты можешь почувствовать себя новым Эром Джорданом, Джоном Элви, Уорреном Баффи или Биллом Гейтсом. Немного куражу и этой штуки — тут важно правильно подобрать дозу — и ты в полном порядке. Спортсмены покупают «Гол», «Шлем», «Победу», «Рывок», «Финиш» — названия разные, суть одна. Его принимают вместо анаболиков. Слышали, что вчера произошло, когда играли «Никсы»?Джек покачал головой, Эйб кивнул.— Как ты мог пропустить такое, старик? Леон Доукис, этот новый форвард у «Никсов», приложил защитника «Пистонов» — не помню, как его зовут, но он здорово держал оборону, носился как сумасшедший и так зажал Доукиса, что тот выглядел полным слабаком, еле волочащим ноги. Короче, Доукису это надоело, и он сгреб этого защитника и зашвырнул в публику. Подбросил его, как перышко! Парень приземлился в шестом ряду! — загоготал Том. — Я пересмотрел все выпуски новостей, раз пять видел этот улет. Страшное дело. Хоть на что могу поспорить, что оба они врубили по дозе «Гола».— Ты сказал, что пиджаки тоже подсели?— Да. Для них делают самые слабые формы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45