Понаблюдав за маркизом некоторое время в гостиной, где собирались приглашенные, перед тем как перейти в бальную залу, леди Сибилла попросила герцога их познакомить.
В последующие два месяца маркиза не покидало ощущение, что за ним охотятся, хотя человек менее тонкий, возможно, ничего бы и не заметил.
Не могло же, в самом деле, быть случайным совпадением, что каждый раз он неизменно оказывался соседом леди Сибиллы во время званого обеда или ужина!
Стоило ему отправиться на прогулку в парк или появиться у принца-регента в ответ на настойчивое приглашение, как тут же, словно по волшебству, рядом появлялась леди Сибилла.
Вначале маркиз пытался уверить себя, что все это его мало интересует.
Безусловно, она очень красива, но в тот момент маркиз был целиком поглощен ухаживанием за соблазнительной женой венгерского дипломата. Его настойчивое ухаживание скорее напоминало преследование, и это было, пожалуй, наиболее точным словом, поскольку на любовном ристалище маркиз предпочитал играть роль охотника, а не жертвы.
К сожалению, ему редко удавалось надолго сохранить такое положение дел, ибо большинство женщин, почувствовав обращенное на них внимание, начинали сами преследовать маркиза, причем весьма настойчиво.
Их приемы были настолько одинаковы, примитивны и очевидны, что порой он задавался вопросом – неужели в этих милых головках нет ни одной свежей мысли?
В конце концов маркиз уступил обольстительной леди Сибилле, на что его не в последнюю очередь толкнула открытая зависть светских друзей.
Вначале все шло хорошо.
Несмотря на то, что леди Сибилла походила на неприступную богиню, только что спустившуюся с Олимпа, в ней таилась тигриная страсть, а поцелуи соблазнительных губ способны были распалить любого мужчину.
Однако постепенно маркиз начал понимать, что леди Сибилла смотрит на их связь не просто как на милое любовное приключение.
Сам же маркиз со свойственной ему циничностью считал, что, как бы ни была эта связь восхитительна, она не продлится дольше, чем все предыдущие, а их в последнее время у него было немало.
Не то чтобы Сибилла открыто заявляла о своих претензиях – для этого она была слишком умна. Однако маркиз благодаря своей интуиции, которая не раз спасала его на войне, смог проникнуть в тайные мысли своей любовницы.
В один прекрасный день он с изумлением понял, что леди Сибилла намерена женить его на себе.
Маркиз, разумеется, понимал, что когда-нибудь должен будет жениться. Его родственники нередко затрагивали эту тему в его присутствии, намекая, что долг маркиза – произвести на свет наследника.
Собственно говоря, речь шла даже не об одном сыне, а о нескольких. Без этого нельзя было обеспечить преемственность титула, весьма древнего, и сохранить принадлежащую семье собственность.
Но маркиз, вернувшись с войны, решил, что пока и речи быть не может о том, чтобы «устроить свою жизнь», как любили выражаться его родственники.
Годы службы в армии сделали маркиза гораздо старше и мудрее его сверстников, и теперь он был полон решимости вернуть себе утраченную юность и чувство свободы, которая была немыслима для любого офицера, служившего под началом Веллингтона.
«Когда-нибудь я, конечно, женюсь, – рассуждал сам с собой маркиз, – но не желаю, чтобы меня подталкивали к алтарю!»
Много хлопот доставляли ему фамильные поместья, поскольку отец маркиза умер за три года до того, как сын смог выйти в отставку.
Престарелый отец маркиза не только мало интересовался положением дел в своих владениях, но и – что было весьма опрометчиво – ошибся в выборе людей, которые управляли ими.
Маркиз с воодушевлением взялся за налаживание дел, добиваясь и в этом совершенства, которое вообще было ему свойственно.
И лишь убедившись, что в его поместьях все приведено в порядок, маркиз начал вести жизнь, к которой стремился, – полную наслаждений и развлечений.
Вот именно – развлечений! Он искал именно их, а вовсе не оков супружества, ибо мысль о том, чтобы навсегда связать свою судьбу с женщиной, пусть и привлекательной, но пустой и глупой, навевала на маркиза серую скуку. Подумать только – ежедневно видеть за своим столом существо, мысли и слова которого заранее известны… Ну нет!
Примерно в таком духе маркиз как-то и высказался. Это было в Уайтс-клаб, где он в компании закадычного друга попивал херес.
– Объясни мне, почему большинство женщин, с которыми мы общаемся, так скверно образованны, что с ними совершенно не о чем говорить?
Друг маркиза, с которым они когда-то служили в одном полку, рассмеялся.
– Тебе не хуже меня известно, Ленокс, что англичане вкладывают средства лишь в образование сыновей, в то время как дочери вверяются попечению какой-нибудь полоумной гувернантки, которая совершенно не способна научить их чему бы то ни было!
– Наверное, ты прав, – задумчиво протянул маркиз.
Он вспомнил, что в то время, как сам он учился в Итоне и Оксфорде, его сестры оставались дома в окружении невзрачных, ограниченных гувернанток, чьи лица уже давно выветрились у него из памяти.
– Вероятно, поэтому иностранки в большинстве своем гораздо образованнее наших соотечественниц, – высказал новое соображение маркиз.
– Не могу сказать, чтобы меня сильно заботило, умна женщина или нет, – со смехом заметил его друг. – Если она хороша собой, я начинаю волочиться за ней, если же нет – теряю к ней интерес. Вот и все!
Маркиз, в свою очередь, рассмеялся. Однако ему невольно вспомнились банальные, наводящие скуку разговоры, которые он вел с леди Сибиллой в те редкие минуты, когда они не занимались любовью.
Припомнилось ему еще кое-что – накануне в Карлтон-хаузе он обратил внимание, что леди Сибилла ведет приватный разговор с принцем-регентом. Это показалось маркизу подозрительным.
Их слова до него не долетали, но почему-то маркиз был уверен, что беседа идет о нем.
Время от времени он чувствовал на себе их взгляды, но каждый раз делал вид, что не замечает поглощенной беседой пары.
Наконец принц поднялся, чтобы поприветствовать вновь прибывших гостей, а леди Сибилла в упор взглянула на маркиза. При этом у нее был довольный вид, как у кошки, только что наевшейся сметаны.
Именно в тот момент инстинкт подсказал маркизу, что эта женщина становится для него опасной. Он поспешно подошел к одному из гостей, послу, и вступил с ним в беседу.
Маркизу хотелось как можно скорее понять, что за игра затеяна вокруг него, чтобы ненароком не попасть в щекотливое положение.
Как ни странно, именно его собеседник-посол, сам того не желая, раскрыл маркизу глаза на то, что творится вокруг.
– Я полагаю, милорд, – сказал посол, – что это последний прием, который его королевское высочество дает в Лондоне. Он намерен переехать в Брайтон.
– Да, я это слышал, – подтвердил маркиз.
– Мы с женой уже получили приглашение в Королевский павильон, – продолжал посол, и по его тону чувствовалось, что он в восторге от оказанного ему внимания. – Я с удовольствием узнал, что и вы с леди Сибиллой будете там в то же время. Его королевское высочество дал понять, что включил вас в число своих гостей.
Маркиз внимательно посмотрел на посла, пытаясь понять, к чему он клонит.
Шутливо погрозив маркизу пальцем, пожилой дипломат игриво заметил:
– Жена уже выдала мне ваш маленький секрет, но я пообещал хранить тайну. Позвольте заметить, что я – горячий поклонник очаровательной леди Сибиллы!
Если бы в эту минуту под ногами маркиза разверзлась бездна, он и тогда не был бы так удивлен, услышав слова посла.
Теперь ему стала понятна игра, затеянная леди Сибиллой. «Как мог я быть таким недогадливым!» – мысленно укорил себя маркиз.
Приступая к осуществлению своего замысла, Сибилла решила воспользоваться оружием, которое до нее уже применяло бесчисленное множество женщин. Главное – это создать общественное мнение.
Начала она с окружения принца-регента, а теперь создавала нужную ей атмосферу среди приближенных его королевского высочества.
Маркизу были известны подобные случаи. Его друг однажды попал в такую ситуацию. Пребывая в нерешительности, делать ли предложение женщине, которая уже давно настойчиво его добивалась, он в конце концов был вынужден пойти на этот шаг, причем под давлением не самой женщины, а ее друзей и поклонников.
Улучив момент, когда принц был занят с гостями, маркиз коротко распрощался с ним и ускользнул из Карлтон-хауза, не сказав ни слова леди Сибилле.
Возвращаясь домой на Парк-лейн, маркиз прикидывал, как ему поступить, причем разрабатывал эту кампанию с таким же блеском и знанием стратегии, как атаку на французов.
Он понял, что первым делом надо покинуть Лондон и удалиться в свое загородное поместье.
Прибыв в Ирчестер-хауз, он немедленно отдал необходимые распоряжения слугам, а сам прошел в кабинет со своим секретарем, которого для этого пришлось поднять с постели, и принялся диктовать ему письмо.
Оно было адресовано принцу-регенту. В нем маркиз благодарил его королевское высочество за любезное приглашение и сокрушался, что вынужден его отклонить, ибо срочные дела требуют его немедленного присутствия в деревне.
Леди Сибилле маркиз решил не писать, предоставив ей терзаться неизвестностью.
На следующее утро сразу после завтрака маркиз отбыл в Ирчестер-парк. Мчался он с необыкновенной быстротой, потому что чувствовал себя лисой, за которой по пятам гонятся собаки.
При виде величественного особняка, своего родного дома, маркиз сразу почувствовал, как его смятенная душа преисполняется покоем.
– Ваша светлость ожидает гостей? – почтительно осведомился дворецкий, встречая маркиза.
– В ближайшее время нет, Доусон, – коротко отвечал тот. – У меня много дел в поместье, а потом я намерен отдохнуть.
– Ваша светлость наверняка хорошо здесь отдохнет. Какая радость снова видеть вас дома, милорд!
Дворецкий говорил искренне и с большим чувством, что приятно порадовало маркиза. Отослав старого слугу, он погрузился в размышления.
Прежде всего маркиз был вынужден признать, что за последний год изрядно устал от высшего света.
Одни и те же балы, одни и те же приемы, одни и те же ассамблеи, одни и те же вечера, что в Карлтон-хаузе, что в Воксхолле, что в Рейнеле… А главное – одни и те же женщины!
Эти обворожительные красавицы, соблазнительные и манящие, на поверку оказывались тщеславными и жадными эгоистками, к тому же удивительно безмозглыми во всем, что не касалось их личных интересов.
«Чего я хочу? Чего ищу?» – в отчаянии спрашивал себя маркиз и, увы, не находил ответа.
На какое-то мгновение его охватила ностальгия по войне. Там была опасность, но была и опьяняющая радость победы, огромная ответственность за своих солдат, но и их ответная преданность своему командиру.
А главное – и это, пожалуй, важнее всего – там была цель. Она сверкала подобно путеводной звезде, и ее имя было – Победа.
Но теперь война выиграна, а мирная жизнь, если честно признаться, не приносит ничего, кроме разочарования.
«Так чего же я все-таки хочу?» – в очередной раз спросил себя маркиз.
Этот навязчивый вопрос не отпускал его и когда он в одиночестве сидел за обеденным столом, и когда после обеда вышел на балкон, чтобы полюбоваться последними лучами солнца, медленно опускавшегося за вершины могучих вековых дубов парка.
На темном небе появились первые звезды. Молодой месяц тоненьким серпиком чуть светился в вышине.
За спиной маркиза возвышался дом, который незыблемо стоял на своем фундаменте вот уже пять веков и только в начале прошлого века был капитально перестроен прадедом нынешнего хозяина.
Благодаря этой перестройке Ирчестер-парк, великолепный образец георгианской архитектуры, бесспорно, считался самым красивым замком во всем графстве.
Просторные парадные комнаты были великолепны, причем ни одна не повторяла другую. Их стены были увешаны картинами, вызывавшими зависть всех любителей искусства и даже самого принца-регента.
Позади сада, которому маркиз вернул его первоначальную планировку, располагались рощи, где осенью гости Ирчестер-парка вместе с хозяином с удовольствием охотились.
По другую сторону особняка лежала долина, где в лугах прихотливо извивался веселый ручеек, а по берегам гнездились утки и бекасы – поистине райский уголок для любителей пострелять дичь.
Кроме того, в поместье маркиза имелись обширные пространства ничем не занятой земли. Там можно было охотиться зимой или совершать верховые прогулки на великолепных лошадях, в изобилии имевшихся в конюшнях маркиза. Этих животных он вывез, возвращаясь из Франции после войны.
«Казалось бы, у меня есть все, – рассуждал маркиз. – Чего же мне не хватает?»
И все же внутреннее чутье подсказывало молодому человеку, что в его богатом поместье недостает главного, чему даже трудно подобрать имя, но что является весьма существенным для ощущения полноты жизни.
Раздосадованный неопределенностью своего существования, он рано отправился спать и, лежа на широкой кровати с пологом, на которой рождались и умирали его предки, снова предался размышлениям о себе и собственной жизни.
Маркиз всегда считал себя человеком самодостаточным и обладающим несомненной склонностью к лидерству, что блестяще доказала его головокружительная военная карьера.
Как-то раз одна знакомая-иностранка сравнила маркиза с Александром Македонским, и он впервые задумался над тем, а не строит ли он свою жизнь, может быть, даже бессознательно, по образцу этого великого полководца и других прославленных знаменитостей.
Впрочем, Александр был не только великим полководцем, но и замечательно образованным человеком; мечтателем, вечно неудовлетворенным тем, что он имел в данный момент, и всегда стремившимся к достижению недостижимого.
«Вот и я такой же, – с иронией подумал маркиз. – Только, к сожалению, это не приносит мне удовлетворения, не говоря уже о счастье…»
А счастье в его понимании означало стремление победить, одержать победу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22