Ему казалось, что Диона посылает ему сигналы, как вчера ночью, когда ее похитили слуги сэра Хереворда.
Безотчетная тревога заставила маркиза гнать лошадей во всю прыть.
Подъехав к дому и увидев на пороге мистера Суэйтлинга, маркиз понял, что предчувствие не обмануло его – произошло новое несчастье.
Спрыгнув с фаэтона и пройдя вслед за секретарем в холл, маркиз вопросительно посмотрел на него. Мистер Суэйтлинг откашлялся и, понизив голос, произнес:
– Может быть, пройдем в мой кабинет, милорд? Мне нужно кое-что вам сообщить.
– Да, конечно, – тут же согласился маркиз.
Мужчины молча двинулись вперед. Как только дверь за ними закрылась, маркиз нетерпеливо спросил:
– В чем дело?
– Я счел своим долгом предупредить вас, милорд, что леди Сибилла Молден вот уже час находится в вашем доме. Она в библиотеке.
Глаза маркиза потемнели, а мистер Суэйтлинг продолжал:
– Она, как только приехала, прошла прямо туда, хотя лакей пытался провести ее в гостиную. Мисс Грантли тоже была в библиотеке, милорд.
Маркиз напряженно слушал, ничего не говоря. Сделав многозначительную паузу, мистер Суэйтлинг сказал:
– Возможно, мои опасения напрасны, милорд, но приблизительно через двадцать минут после приезда леди Сибиллы ко мне в кабинет вошла мисс Грантли и сказала, что едет в город за покупками.
Секретарь снова умолк, искоса взглянул на хозяина, словно опасаясь, не обеспокоил ли он его понапрасну, а затем продолжил свой рассказ:
– Мисс Грантли попросила у меня двадцать фунтов, как она сказала, на покупки, – что вовсе не показалось мне странным. Но вскоре возвратилась миссис Лэмборн и сообщила, что она не встретилась с мисс Грантли.
– А на чем она уехала? – отрывисто спросил маркиз.
– В наемной карете, милорд.
– В наемной карете? Но ведь в конюшне полно лошадей!
– Лакей предложил ей поехать в вашем экипаже, но мисс Грантли отказалась, сказав, что вскоре увидится с миссис Лэмборн, а та наверняка поехала в карете. Но они не встретились, милорд, и это беспокоит меня больше всего!
Глубокая складка пролегла между бровями маркиза. Он задал следующий вопрос:
– Были ли у мисс Дионы какие-нибудь вещи?
– Большая шляпная картонка, милорд, – ответил мистер Суэйтлинг. – Лакей сказал, что довольно тяжелая, как ни странно. Да, и еще, конечно, сумочка.
Маркиз снова погрузился в молчание. Было ясно, что он обдумывает то, что только что услышал от секретаря.
В этот момент в дверь постучали.
Мистер Суэйтлинг открыл. На пороге стояла горничная, которая прислуживала Дионе.
– Извините, мистер Суэйтлинг, – начала девушка, – но мне сказали, что его светлость у вас. Вот я и решила отнести это прямо ему!
– Что вы имеете в виду? – удивился секретарь.
– Записку, которую я нашла на туалетном столике в спальне мисс Грантли. Я и не знала, что она снова поднималась туда… А записку я обнаружила только что.
– Спасибо, – поблагодарил горничную мистер Суэйтлинг и взял у нее бумагу.
Закрыв за девушкой дверь, секретарь передал записку маркизу.
Теперь у мистера Суэйтлинга уже не оставалось никаких сомнений в том, что мисс Грантли вовсе не поехала за покупками, как она пыталась его уверить.
Маркиз развернул записку и прочел следующее:
«Благодарю Вас за то, что спасли меня от дяди Хереворда. Вы были очень добры ко мне, и я от всего сердца желаю Вам счастья. Поскольку мое дальнейшее пребывание в Ирчестер-хаузе может повредить Вам в глазах света, Сириус и я покидаем Ваш гостеприимный кров и едем туда, где никто нас не найдет.
Обо мне не беспокойтесь. Все будет хорошо!
Еще раз от всего сердца благодарю Вас .
Диона».
Маркиз дважды прочел это незатейливое послание, а затем, обернувшись к мистеру Суэйтлингу, вдруг спросил, причем голос его непривычно дрогнул:
– Если бы вы остались один на свете, Суэйтлинг, и были вынуждены скрываться, имея всего двадцать фунтов в кармане, куда бы вы поехали?
Секретарь некоторое время пребывал в раздумье, а затем неторопливо начал:
– Не представляю, что намерена делать мисс Грантли. У нее нет своего дома и…
Возглас маркиза прервал рассуждения мистера Суэйтлинга:
– Помнится, позавчера мисс Диона просила вас выслать деньги старым слугам ее отца, которые пребывают в страшной нужде. У вас остался адрес?
Порывшись в груде бумаг у себя на столе, мистер Суэйтлинг извлек на свет нужную и протянул ее маркизу. Тот буквально выхватил ее из рук секретаря и направился к двери.
– Куда вы, милорд? – только и успел крикнуть ему вдогонку мистер Суэйтлинг.
– В конюшню, – отрывисто бросил через плечо маркиз.
– Вы не забыли, что в библиотеке вас ожидает леди Сибилла?
– Пусть подождет! – хладнокровно ответил маркиз и скрылся.
В Грантли-мэнор, дом, где она когда-то жила с родителями, Диона прибыла лишь поздно вечером.
Путешествие оказалось длиннее, чем рассчитывала девушка, но не могла же она отказать Сириусу в удовольствии размяться на каждой остановке, пока возница дилижанса менял лошадей, а владельцы придорожных гостиниц предлагали Дионе что-нибудь поесть и выпить.
Впрочем, голода девушка не чувствовала. Боль расставания с маркизом тяжелым грузом лежала у нее на сердце и становилась все сильнее и сильнее по мере того, как Диона удалялась от Лондона.
Перед ее глазами стояло его прекрасное лицо, а на губах горели поцелуи, которые он дарил ей прошлой ночью.
Тогда Дионе казалось, что они возносятся к звездам, становясь частью небесного мира, а не простыми смертными.
«Никогда больше я не буду так счастлива», – с грустью повторяла про себя Диона.
Будущее пугало девушку. Она понимала, что теперь опять будет вынуждена скрываться, если не хочет, чтобы дядя Хереворд нашел ее и выдал замуж за Саймона.
И все же, когда Диона переступила порог родного дома, в котором прожила всю свою короткую жизнь, ей показалось, что она очутилась в объятиях отца и матери, любивших дочь всем сердцем. Их дух незримо присутствовал в этих стенах, и Диона верила, что родители сумеют защитить ее от любых невзгод.
Старые мистер и миссис Бриггс были несказанно рады увидеть свою любимицу.
Они еще не получили письма от мистера Суэйтлинга, а потому не знали, что их пенсион увеличен. Эту счастливую весть сообщила старикам Диона. Сидя на кухне и отдыхая после трудного путешествия, девушка поведала преданным слугам, что с ней приключилось за то время, что она отсутствовала в Грантли-мэноре.
Диона знала мистера и миссис Бриггс с рождения, а потому воспринимала их как членов семьи.
Когда они услышали, как сэр Хереворд пытался выдать ее замуж за Саймона, добрые старики были буквально шокированы, как, по мнению Дионы, была бы шокирована ее мать, узнай она об этом постыдном замысле.
– Я как увидела этого молодого человека, так сразу поняла, что у него не все дома, – призналась миссис Бриггс. – Он точь-в-точь как бедный дурачок Джейк из нашей деревни, над которым вечно все смеялись и называли не иначе как полоумным. Да разве мыслимое это дело – выходить замуж за такого!
– Теперь вы понимаете, почему я вынуждена прятаться, – сказала Диона.
Оказалось, что она была права, предполагая, что дядя приедет в Грантли-мэнор, надеясь найти там племянницу.
Правда, в дом он не вошел, а послал вместо себя слугу, который, невзирая на протесты мистера и миссис Бриггс и их заверения, что они не видели Диону, буквально обшарил весь особняк.
– Вот до чего мы дожили на старости лет, мисс Диона, – с обидой пожаловался ей Бриггс. – Нашему слову уже не верят…
– Не думаю, чтобы дядя Хереворд еще раз приехал сюда искать меня, – рассудила Диона. – А если даже он попробует это сделать, я могу спрятаться в роще или на чердаке, пока он не уедет.
– Да мы ни за что на свете не позволим ему увезти вас, милочка! – горячо воскликнула миссис Бриггс. – Даже и не думайте. А теперь ступайте-ка наверх да переоденьтесь, а я пока приготовлю вам хороший обед. Нет ничего лучше, чем подкрепиться после долгой дороги!
Диона так и сделала. Поднявшись наверх, она направилась не в свою бывшую спальню, а в комнату матери.
Это была очень уютная комната, так как, несмотря на ограниченность семьи в средствах, миссис Грантли сумела обставить ее с большим вкусом.
Открыв ставни, Диона убедилась, что Бриггсы содержат дом в идеальном порядке.
Нигде не было ни пятнышка. Белый муслиновый полог над кроватью, в которой спали ее родители, был выстиран и сверкал чистотой так же, как и муслиновая салфетка, лежавшая на туалетном столике.
Как только Диона открыла окна, до нее донесся аромат роз, которые по желанию ее отца увивали стену дома.
В этот момент девушка сильнее, чем прежде, ощутила, что родители незримо присутствуют здесь и охраняют ее.
Но гораздо важнее было то, что атмосфера любви, которой Дионе так недоставало в Грантли-холле, снова окутала ее нежным покрывалом.
На некоторое время даже горечь расставания с маркизом отошла на второй план.
Однако горькие думы вскоре нахлынули на Диону с новой силой. Теперь уже ничто не могло отвлечь ее, как во время путешествия, когда девушка невольно забывалась, оглядывая деревни и города, леса и поля, мимо которых проезжал дилижанс. Казалось, все ее существо громко протестует против безжалостной судьбы, отнявшей у нее любимого человека.
«Он женится на другой. И, значит, больше не принадлежит тебе!» – пыталась убедить себя Диона и все же не могла забыть жарких объятий и страстных поцелуев, которые маркиз дарил ей прошлой ночью.
Она снова чувствовала на губах сладость его губ, а в ушах ее продолжал звучать его глубокий, проникновенный голос, от которого у Дионы замирало сердце, а душа устремлялась к небесам. Она не могла забыть слова маркиза: «Боже, как я люблю вас!»
– И я его люблю! – вслух сказала Диона, как будто разговаривала с матерью. – Он для меня – весь мир… небеса и море, луна и звезды – все слилось для меня в этом человеке! Никогда, о, никогда я не полюблю никого другого…
Девушка тихонько всхлипнула и добавила:
– Вот так же и ты, мама, любила отца. Теперь я понимаю, что такое настоящая любовь! Но что же мне делать? Ведь я разлучена с любимым… Я совсем одна на свете!..
В этот момент Диона почувствовала, как холодный нос Сириуса ткнулся ей в руку. Значит, пес чувствует, что его юная хозяйка несчастна.
Обвив руками шею Сириуса, Диона прерывающимся шепотом произнесла:
– Остались мы с тобой вдвоем, только ты и я. Теперь ты, мой верный Сириус, должен заботиться обо мне… Ведь больше некому!
Девушка не выходила из комнаты матери до тех пор, пока солнце не начало клониться к закату. Наступил вечер.
Диона решила переодеться, а пока развесила в гардеробе все наряды, привезенные ею из Лондона, как будто показывая матери свои обновки.
Платье, в котором Диона приехала в Грантли-мэнор, совсем запылилось, и она отложила его в сторону, намереваясь попросить миссис Бриггс привести его в порядок.
Для обеда Диона выбрала одно из тех платьев, что миссис Лэмборн купила для нее на Бонд-стрит.
Оно было гораздо наряднее всех прежних одеяний девушки, и, взглянув на себя в зеркало, Диона поняла, что миссис Лэмборн специально выбрала для нее это платье: оно наверняка должно было понравиться маркизу.
Но теперь он уже никогда не увидит ее в этом наряде, а значит, его можно преспокойно выбросить на помойку.
Мысли девушки снова обратились к маркизу, и она решила сойти вниз и поговорить с миссис Бриггс, надеясь, что таким образом сумеет отвлечься и не думать о том, кто был теперь потерян для нее навсегда.
Когда Диона начала спускаться, а Сириус, бежавший впереди нее, уже достиг холла, девушка услышала, как к дому подъехала карета.
Дверь по-прежнему оставалась открытой, должно быть, Бриггс так и не запер ее, после того как впустил Диону.
На мгновение Диону пронзила страшная мысль, а что если дядя Хереворд каким-то образом узнал, что она сбежала из Лондона, и снова явился сюда за нею?
Но даже если это не сэр Хереворд, а кто-то из местных жителей, ни к чему, чтобы ее здесь увидели, иначе скоро всем станет известно, что она вернулась в Грантли-мэнор.
Дионе не оставалось ничего другого, как попробовать быстрее спрятаться, и она открыла первую попавшуюся дверь.
Комната, куда вошла девушка, оказалась кабинетом ее покойного отца. Он очень любил это помещение, стены которого, как и стены кабинета маркиза, были увешаны великолепными гравюрами с изображением лошадей, а на полках во множестве стояли книги, посвященные главным образом коневодству.
Поскольку шторы были спущены, кабинет был погружен в полумрак. Диона бросилась в угол, где стояло большое кресло. За ним она и надеялась спрятаться.
Девушка полагала, что даже если кто-нибудь заглянет в комнату, то ее не обнаружит. Притянув к себе Сириуса, она зажала ему пасть, давая понять, что нельзя шуметь.
От кабинета до входной двери было не очень далеко, и вскоре Диона услышала, как кто-то вошел в холл.
Шаги были явно мужские, и девушка вздрогнула от недоброго предчувствия.
Неужели это дядя? Но как ему удалось узнать, что она здесь? А впрочем, тут же напомнила себе Диона, он же сумел найти ее в Ирчестер-парке.
Она была уверена, что перевозчик Тед никогда бы не нарушил данного ей слова, а вот жители деревни могли невольно выдать ее.
Должно быть, до них дошли слухи о полученном Дионой наследстве – сэр Хереворд и Саймон вряд ли делали из этого тайну, – и эти простые люди решили помочь отыскать девушку.
Наверняка кто-нибудь видел, как она садилась к Теду в повозку.
При обычных обстоятельствах фермеры вряд ли стали бы сообщать сэру Хереворду об этом факте, но, узнав о наследстве, они тут же поспешили в Грантли-холл.
А как только сэр Хереворд узнал, что его племянницу видели в повозке Теда, ему уже не составило большого труда догадаться, куда она поехала.
Да, очевидно, все так и случилось, рассуждала Диона. Оставалось только надеяться, что нежданный посетитель, кто бы он ни был, не обнаружит девушку в ее убежище.
И вдруг она с испугом вспомнила, что сразу по приезде сняла шляпку – изысканную вещицу, отделанную венком из белых цветов, – и опрометчиво оставила ее на стуле в холле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22