Она с отчаянием вздохнула.– За суд Париса, – провозгласил Виктор, поднимая бокал. – Ведь это тот парень, который подарил яблоко самой красивой девушке? Не слишком роскошный приз!– На самом деле яблоко было золотым, – заметил Чак.– Это, конечно, меняет дело, – ответил Виктор. – Но все равно, думаю, девушка была бы больше довольна, если бы оно было усыпано бриллиантами.– Ты неглуп, – сказала Кейт. – Лично для меня бриллианты – самый лучший подарок в любое время суток и года.Зария готова была разрыдаться: такой она чувствовала себя одинокой и покинутой. Еще утром она считала, что у нее есть на кого опереться, потому что рядом был Чак. Прошлой ночью, уже засыпая, она думала о его обещании заботиться о ней, о теплоте его рук, взгляде серых глаз. Они, казалось, заверяли ее, что она может безоговорочно довериться ему.Сейчас она его потеряла. Им завладела Кейт, и у нее не осталось никого, к кому можно было бы обратиться за помощью или советом.Мадам Бертин встала, отодвинув кресло.– Увы! Мне пора, – сказала она. – Надо спланировать нашу кампанию. Сегодня вечером вас ждет большой сюрприз. И тогда вы скажете мне: «Лулу, ты очень умная, даже мудрая женщина. А Кейт, бедная Кейт, она всего лишь хорошенькая куколка!»Кейт издала короткий визгливый смешок.– Поживем – увидим, – сказала она. – Могу только заверить тебя, Лулу, что я тебя не боюсь. – И, сузив глаза, она повернулась к Чаку:– А как по-вашему, мне есть чего бояться? – тихо спросила она.Зария с грохотом отодвинула стул. Она не могла дольше выносить этого. Ей хотелось во весь голос прокричать Чаку те слова, которые она подслушала утром, сообщить, какая в них таилась угроза. Но внезапно она с отчаянием поняла, что Чак, скорее всего, не поверит ей.Сколько переменилось со вчерашнего вечера! Он может подумать, что она ревнует его, и посмеяться над ее слишком бурным воображением.– Пойдемте со мной, Зария, – по-французски скомандовала ей мадам Бертин и добавила по-английски: – Нам надо многое успеть. Надо доказать этим глупым людям, что, сколько бы они ни знали обо всем остальном, они ничего не понимают в женщинах. Пойдемте!Она вышла, и Зария послушно пошла за ней следом. Уходя, она даже не взглянула на Чака. Он не ответил на ее призыв о помощи, поэтому ничто больше не имело значения.Они спустились в каюту мадам Бертин. Это была самая большая каюта на яхте, с двумя кроватями, дверью в ванную комнату и множеством зеркал, в которых одновременно в разных ракурсах отразилось то жалкое существо, которое представляла из себя Зария.– Присаживайтесь, крошка, и дайте мне как следует посмотреть на вас, – сказала мадам Бертин, закрывая дверь.– Пожалуйста, мадам, шутка зашла слишком далеко, – умоляюще произнесла Зария. – Позвольте, я пойду к себе и скажусь больной. Они извинят меня, и вам не придется тратить на меня силы и время. Все равно я только посрамлю вас. У вас нет ни малейшего шанса на успех.– Зачем так говорить? – воскликнула Лулу Бертин. – Разве вы не верите, что одежда может совершенно изменить женщину?– Верю. Но для этого в женщине должно быть хоть что-то. А вы сами видите, что я из себя представляю, – с отчаянием произнесла Зария.Мадам Бертин только улыбнулась в ответ и, достав украшенный бриллиантами мундштук из оникса, вставила в него сигарету.– Я вижу, во что вы сами превратили себя, – сказала она. – Кроме того, вы были больны. Но все это не имеет значения. У вас хорошая фигура, даже очень хорошая. Немного слишком худая, но этого так быстро не поправишь. Теперь давайте займемся вашим стилем – тщательно, пункт за пунктом.Зария стиснула тонкие руки.– Пожалуйста, послушайте меня, – взмолилась она. – Вы сделаете из меня посмешище! Как бы ни были хороши ваши платья, а я уверена, что они очень хороши, я буду выглядеть в них как пугало. Я не умею носить красивые вещи, я не знаю, что сделать, чтобы выглядеть хоть чуть-чуть привлекательнее. Все, на что я способна, – это стыдиться собственной внешности. Да, я была больна, если вам больше нравится такое объяснение, но не в этом дело. Важно то, что несмотря на все ваши усилия я всегда буду выглядеть просто кошмарно.С возгласом отчаяния мадам Бертин воздела руки к потолку и подняла плечи:– Черт побери! Никогда не слышала подобных глупостей! Как можно так говорить? Вы молоды и здоровы, только это и имеет значение! Вы что, хотите выглядеть как кукла? Хотите быть такой же, как Кейт – размалеванной глупой маленькой кошечкой? Разве вы не чувствуете, что вы живая? У вас прекрасные глаза, волосы, фигура. Более того, вы умеете улыбаться. Впрочем, забудьте обо всем, кроме одного – у вас есть сердце. В нем-то все дело. Именно оно определяет выражение лица, изгиб губ.– Кажется, я не вполне понимаю вас, – сказала Зария, но в глазах ее появился ответный блеск.– Я наблюдала за вами, – сказала мадам Бертин. – Хотите, я открою вам нечто, что поможет нам больше, чем все остальное?– Что именно? – спросила Зария.– Вы влюблены, глупышка, – улыбнулась мадам Бертин. Глава 7 На секунду Зарии показалось, что мир вокруг замер. Она недоуменно смотрела на мадам Бертин, но вдруг что-то щелкнуло у нее в мозгу, и она опомнилась. Ну разумеется! Все на яхте считают, что они с Чаком помолвлены! Она же сама всем рассказывала об этом.Зария вышла из оцепенения. Все вещи вокруг снова обрели перспективу.– Конечно, – тихо произнесла она. – Мистер Вирдон был очень любезен, позволив моему жениху участвовать в этой поездке.Мадам Бертин рассмеялась.– Я не то имела в виду, дорогая, – сказала она. Женщины часто говорят: «мой жених», «мой муж», но разве дело в этом? Все это относится к официальной стороне жизни. В моей стране к браку всегда относились как к сугубо деловому предприятию. Eu mariage de conve-nance – брак по расчету, как у нас говорят. Любовь же совсем другое дело! Когда женщина влюблена, у нее меняется лицо. Вы, мое дитя, влюблены!Внезапно Зария поняла, что это правда. Знание пришло к ней внезапно, как молния. Оно словно осветило каюту, и Зарии показалось, будто перед ней распахнулся новый неизведанный мир.Она влюбилась! Как бы ни хотела она опровергнуть это, отмахнуться от того, что одновременно твердили ей сердце и разум, она вынуждена была признать правду. Она была влюблена в Чака! В человека, о котором она почти ничего не знала, с которым познакомилась так недавно, который вошел в ее жизнь при загадочных, подозрительных обстоятельствах!Невероятно, необъяснимо, нелепо, но она любит его! Ей вдруг стало понятно, откуда возникало в ней чувство покоя, когда он был рядом, почему ее пальцы трепетали в его руках, почему она тосковала без него и почему ее охватили горе и отчаяние, когда она увидела, как он улыбается Кейт.Нет, нет, это не могло быть правдой! И все же так оно и было!– Прекрасно, – произнесла мадам Бертин с улыбкой, будто прочитав мысли Зарии. – Вы начинаете понимать. Любая женщина может стать красивой. Дело не в чертах лица, как думают некоторые глупые люди, дело в сердце. Лицо дала нам природа, мы не можем в корне изменить его и должны принять себя такими, какие мы есть. Но красота… О, красоту мы можем создать себе сами.Огромным усилием воли Зарии удалось подавить в себе мысль о том новом знании, что пробудилось в ней, о чувстве, с такой силой сотрясавшем все ее тело, что ноги у нее подкашивались, а руки дрожали.Стараясь казаться непринужденной, она проговорила:– Вы очень добры, мадам, но, кажется, вы задумали невозможное. Мне будет очень жаль, если вы проиграете.– Но мне нельзя проигрывать, – ответила мадам Бертин. – Мне нужны эти пятьсот долларов, крайне нужны. Давайте подумаем, как мы сможем их выиграть.Зария издала короткий смешок, который больше походил на стон.– Выиграть, мадам! Нужно быть слепой, чтобы на это рассчитывать! Как я могу сравниться с Кейт? У нее такая прекрасная фигура, такое хорошенькое личико, такая изысканная одежда!Мадам Бертин топнула ногой.– Вы сомневаетесь в моих словах? – сердито воскликнула она. – Я – Лулу Бертин. Меня считают одной из самых блестящих модисток Парижа. Я изобрела сотни знаменитых моделей. По моей воле рождалась новая мода и умирала старая, стоило только мне нелестно отозваться о ней. Если я говорю, что добьюсь успеха, я это сделаю. Voila! (*Вот! (фр.) Вам придется поверить мне!«Если бы я только могла, – подумала Зария, поддаваясь силе и страсти, звучавшим в голосе мадам Бертин. – Если бы я была красива, может быть, тогда Чак обратил бы на меня внимание и полюбил бы меня!»Она чуть не рассмеялась этой безумной мысли. Что она могла предложить Чаку Тане-ру? Пусть он беден, пусть он даже преступник, подобно всем остальным на яхте, но он мужчина, красивый мужчина. Он здоров, силен, у него быстрый, подвижный ум. Что еще может желать человек, если он свободен, не отягощен обязательствами, если впереди у него жизнь, богатая новыми ощущениями и приключениями?– Вы должны мне верить! – между тем говорила мадам Бертин. – Должны полностью положиться на меня, и я сделаю с вами то, что обещала.«Она гипнотизирует меня», – подумала Зария и произнесла вслух:– Мне очень хочется вам поверить. Вы же сами понимаете, нельзя выглядеть так, как я выгляжу, и при этом чувствовать себя счастливой. Но я… у меня было… трудное время.– Все делается к лучшему, – ответила мадам Бертин. – Не стыдитесь этого. Не бойтесь, что из-за этого вы выглядите некрасивой. Тяжелые испытания, даже несчастье, оставляют свои следы на лице женщины. Но следы эти необязательно уродуют ее. Нередко они придают взгляду духовность. Женщина становится подобной прошедшей закалку стали, выйдя победительницей из огня опыта.Она произнесла эти слова низким глубоким голосом, будто ею руководила какая-то сила вне ее. Между тем она не отрывала проницательных темных глаз от Зарии, оценивая все до мельчайшей детали – тонкое, почти треугольное лицо, тяжелые, безжизненные волосы, которые спадали на плечи, угловатые линии тела, чуткие нервные руки.Внезапно она вскрикнула по-французски:– Нашла!Возглас был таким громким и неожиданным, что Зария вздрогнула от испуга.– Я поняла! – возбужденно продолжала мадам Бертин. – Все это время я сосредоточенно наблюдала за вами, стараясь почувствовать вас, понять вашу душу. И теперь я знаю, как вы должны выглядеть. Vite! (*Быстро! (фр.)) Снимайте с себя все – этот ужасный свитер, эти кошмарные брюки!– Они не мои, – слабо улыбнулась Зария. – Они принадлежали юнге. Мне пришлось позаимствовать их, потому что у меня не было ничего, кроме костюма, а он не очень годился для морского путешествия.– Накиньте на себя это, – сказала мадамБертин, бросая ей через кровать прелестный халатик, который она только что отыскала в одном из чемоданов на полу.За халатом последовала пара шлепанцев, полетевших в разные углы комнаты.– Какой размер вы носите? – спросила она через плечо, быстро распаковывая чемодан.– Три с половиной… кажется, – ответила Зария.– Хорошо! У меня такой же. Нам везет.Зария с изумлением посмотрела на ноги мадам Бертин. Она ожидала, что они под стать ее крупному телу, но они казались такими крошечными, что было непонятно, как им удается нести такую массу.– Mon Dieu! (*Мой бог! (фр.) Это не тот чемодан. Наверное, тот, что мне нужен, отнесли к Кейт.Мадам Бертин распахнула дверь каюты и выбежала в коридор, призывая во весь голос: «Стюард! Стюард!»Зария слышала, как прибежал Джим, и они вместе пошли в соседнюю каюту к Кейт. Оттуда слышался шум голосов и звук сдвигаемых коробок, словно они никак не могли найти нужную.Зария медленно присела на стул перед туалетным столиком и посмотрела на себя в зеркало, пытаясь обнаружить в своем лице то, что увидела в нем мадам.Она была влюблена! Как можно было понять это по ее лицу? Она выглядела не лучше, чем всегда, хотя, пожалуй, чуть менее уставшей. Круги под глазами были не так четко видны, и сами глаза казались больше. Это сказывались хорошая пища и сон.Но она не стала менее безобразной. Не настолько она глупа, чтобы обманывать себя. Да, она безобразна, и поэтому Чак в поисках красоты, которой она не обладает, обратился к Кейт. Но Зария не могла обижаться на него. Ее переполняла любовь к нему. Это чувство было таким новым для нее. Она готова была довольствоваться тем, что любит сама, и не требовать ничего больше. Каким счастьем было просто воображать себе, как он снова берет ее руки в свои, как спокойно, дружелюбно смотрит на нее своими серыми глазами!«Как я могла не понять, что люблю его, когда мы сидели вчера вдвоем на палубе?» – спрашивала она себя. Пусть тогда ее чувство еще не оформилось в словах, оно все же присутствовало в ней. Он был рядом, он говорил с ней – и ей было весело и спокойно. Это чувство собственной защищенности поколебалось только тогда, когда появился Эди Морган и сказал, что в Алжире им придется оставить яхту.Зария внезапно вспомнила, что не успела рассказать Чаку о случайно подслушанном разговоре. Надо поговорить с ним наедине, сообщить, что за люди их спутники. Она уже поднялась с намерением как-нибудь разыскать его, когда дверь распахнулась, и появились Джим с тяжелым сундуком, а за ним мадам Бертин с маленьким чемоданчиком.– Я нашла то, что нам нужно! – радостно воскликнула она. – К счастью, я на каждой коробке пометила, модели какого размера там лежат. Вот видите, здесь написано – «Tres ре-tite»– «Очень маленький». Это как раз для вас, милая, правда, боюсь, даже он будет чуть-чуть велик.– Merei! Благодарю вас, стюард, – сказала она Джиму. Он вышел из каюты, понимающе улыбнувшись Зарии, будто считал француженку не просто непонятной, но слегка сумасшедшей.Мадам Бертин откинула крышку сундука и заглянула внутрь.– Прекрасно! Все на месте, – сказала она. Поторопимся! Нам многое надо успеть, прежде чем мы приступим к одежде.– Что именно? – немного нервно спросила Зария.Вместо ответа мадам Бертин подошла к туалетному столику, взяла расческу и провела ею по волосам девушки.– Что за безобразная прическа! – воскликнула она. – В этом вся Англия!– Но ее сделал француз, – возразила Зария. – До этого было еще хуже.– Ба! Француз, постоянно живущий в Англии, утрачивает чутье, – презрительно изрекла мадам Бертин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26