Принц тем временем отцепил от пояса саблю, чтобы устроиться поудобнее.
— Не бойся, дорогая, — сказал он, поймав взгляд Полины. — Пока все идет хорошо. Я убежден, что его императорское величество да и сам граф Бенкендорф спят сейчас сном праведников и ничего не заподозрят до окончания свадебной церемонии.
— Почему ты… так уверен в этом?
— Потому что любовь выше, чем мелкие людские дрязги, — ответил принц.
Поезд шел уже достаточно быстро, и Полине пришлось сесть.
Принц притянул ее к себе и бережно развязал ленты шляпки. Сняв ее и осторожно кинув на противоположное сиденье, он сказал:
— До чего же ты красива, и как я счастлив, что встретил тебя!
— Боюсь, что пока от меня одни неприятности, — ответила Полина. — И еще мне все кажется, что я… сплю.
Она выглянула в окно и увидела, что они уже выехали из города.
Лунный свет серебрил деревья. Дома становились все меньше, и вскоре поезд уже шел по сельской местности.
— Уже очень поздно, — сказал принц, — и я собираюсь отправить тебя спать, мое сокровище. Постарайся выспаться. Нам предстоит долгий путь, и мы можем только молиться о том, чтобы даже самые быстрые всадники из кавалерийского дивизиона не догнали нас. Полина вздрогнула.
— А они… могут?
— Ну, если только они полетят быстрее птиц или если царь получит телеграфные сообщения. Но это изобретение еще мало распространено в России.
— Надеюсь, ты прав, — неуверенно произнесла Полина.
— Я тоже. И я не собираюсь сидеть тут два дня и две ночи, дрожа от страха, раз я могу говорить тебе о своей любви и целовать твои нежные губы.
Он поцеловал ее, и Полина подумала, что счастье, которое она испытывает в его объятиях, стоит того, чтобы отдать ради него свою жизнь.
Она хотела, чтобы он целовал ее снова и снова.
Потом принц помог ей подняться, и они прошли в тот конец вагона, который был отгорожен от остального салона занавесью.
Принц отодвинул ее, и Полина увидела, что за ней стоит кровать, умывальник и даже некоторое подобие туалетного столика.
— Нам очень повезло, — сказал Максимус. — Я боялся, что придется терпеть все неудобства поездки в обычном вагоне. Но это вагон люкс!
— Надеюсь, его владелец будет не слишком против того, что мы его одолжили, — ответила Полина.
— Если я хоть что-то понимаю, железно-, дорожные чиновники ничем не отличаются от всех прочих чиновников в России. Они потребовали с меня солидную сумму за прокат этого вагона, и эти деньги, разумеется, останутся в их карманах, а царственный владелец будет долго недоумевать, куда мог исчезнуть со станции его вагон?
— Ну, нам-то жаловаться не на что — ответила Полина, и они рассмеялись.
Поезд слегка покачивало. Они стояли, держась за спинку кровати, и тут Полину осенило, что кровать в вагоне — одна. Она вопросительно взглянула на принца.
И снова он понял ее без слов.
— Я не только люблю тебя, моя дорогая, — сказал Максимус, — я почитаю и боготворю тебя. Я жду не дождусь, когда смогу обнять тебя, зная, что ты всецело моя, но это произойдет только тогда, когда ты станешь моей женой.
Полина вздохнула и опустила голову на его плечо.
— Я никогда, — продолжал принц, — никогда не осмелюсь причинить тебе боль или огорчить тебя. Все, что я хочу, любимая, это чтобы тебе всегда было хорошо.
Он поцеловал ее и добавил:
— Раздевайся и ложись спать. Не беспокойся, я найду, где можно с удобствами выспаться.
— Но ведь тебе нужны подушки и одеяло Принц поцеловал ее в щеку.
— Я благодарен тебе за заботу, но смею тебя заверить, все это здесь есть. Тот прусский князь, чей вагон мы позаимствовали, ехал не один, а со своими адъютантами.
Он притянул ее ближе и снова поцелован — на этот раз так страстно, что у нее захватило дух.
Затем он задернул занавесь, и Полина осталась одна.
Несмотря на усталость, она думала о принце, о том, что их рискованная авантюра может иметь самые непредсказуемые последствия, которые непременно опечалят, а может, и прогневают великого герцога Людвига.
Думала она и о том, что ее отец скорее всего поймет свою дочь. В конце концов, он мечтал, чтобы Полина нашла свою любовь, а именно это с ней и произошло. Но одобрит ли он тот путь, который были вынуждены избрать они с принцем, она не была уверена.
«Что ж? По крайней мере мне будет о чем рассказать детям и внукам», — подумала Полина.
Свернувшись калачиком на постели, она неожиданно застеснялась собственных мыслей и порадовалась тому, что принц ее на этот раз не слышал.
Глава 7

— Завтра, с Божьей помощью, мы должны пересечь границу, — сказал принц.
Полина ответила не сразу.
Никогда в жизни она не была еще столь счастлива, как теперь, когда поезд, стуча колесами, мчал их по равнинам западной России и пустынным землям Польши.
Быть рядом с принцем, говорить с ним, слушать его слова любви — это было райское наслаждение, и мысль о том, что все это скоро кончится, казалась невыносима.
— Хотела бы я… чтобы все это длилось… вечно!.. — еле слышно прошептала она.
Принц крепко обнял Полину, он улыбался.
— Слишком много ограничений — Но я была бы… с тобой, и мы были бы… одни…
Глаза принца лучились нежностью.
— Я тоже был бы счастлив здесь, с тобой, но мне хочется сделать тебя своей женой, моя дорогая.
— Я тоже хочу этого, но… мне страшно…
Каждый раз, когда нужно было пополнить запас топлива, поезд останавливался на маленьких полустанках.
И при каждой остановке сердце Полины замирало от страха, что погоня настигнет их и арестует.
Лишь когда дрова бывали погружены в тендер и паровоз, пыхтя и выпуская клубы дыма, отползал от платформы, она вздыхала с облегчением.
По словам принца, поезд шел в Пруссию, и после того как они пересекут границу, им нужно будет нанять экипаж, чтобы добраться до Альтаусса.
— И там мы будем… в безопасности? — спросила Полина.
— Законы его императорского величества не имеют юридической силы в Пруссии, — ответил принц, — как и, слава богу, в моей собственной стране!
Полина бросила на него быстрый взгляд. Она хорошо понимала, как много значила для него родная земля, и хотя ради их любви он был готов отказаться от престола, это было бы тяжелым ударом. В конце концов Полина не выдержала:
— Мне нужно… кое-что… сказать тебе.
— Что, моя радость?
Ее голос звучал тревожно. Он придвинулся чуть ближе к ней.
— Если, — начала Полина, — ты вдруг… передумаешь жениться на мне, то я… все пойму.
Принц открыл было рот, чтобы ответить, но она продолжала:
— Я уверена, ты сумеешь как-нибудь объяснить свое отсутствие царю и… помириться с ним.
— И что ты будешь чувствовать, если я вдруг передумаю? — спросил принц.
— Только боль утраты… тебя… твоей любви, но еще больше меня будет мучить мысль о том, что ты пожертвовал ради меня всем своим будущим и когда-нибудь пожалеешь об этом.
— Я говорил тебе: мне не о чем жалеть. Теперь, когда мы столько времени провели вместе и нам никто не мешал, я могу с уверенностью сказать, что люблю тебя в миллион раз больше, чем в тот момент, когда мы сделали наш первый шаг на пути к свободе.
Полина не сомневалась, что Максимус говорил искренне, но все же решилась спросить:
— Это правда? Это… действительно так?
— Я докажу тебе это только тогда, когда надену кольцо тебе на палец.
Не дожидаясь ответа, он поцеловал ее тем обжигающим настойчивым поцелуем, от которого их сердца начинали биться быстрее, а дыхание перехватывало от восторга.
Принц чувствовал дрожь ее рук, жар ее губ, и это ясно говорило ему, что огонь страсти, который бушевал в нем, опалил и его возлюбленную.
Он посмотрел ей в глаза и спросил чуть охрипшим от волнения голосом:
— Как ты могла усомниться в моей любви? Как ты могла предположить, что мы вправе отказаться от этого чуда, дарованного нам Господом, который навеки соединил нас?
— Я люблю тебя!.. Но это так непривычно!..
Она говорила, уткнувшись в его шею, и принц, чувствуя, как кровь пульсирует у него в висках, а сердце неистово колотится в груди, нерешительно произнес:
— Мне еще предстоит обучить тебя любви, моя ненаглядная!..
Он понимал, как невинна и неопытна его возлюбленная, как бережно и мягко он должен обращаться с ней, чтобы пробудить в ней тот же восторг, который сам он испытывал всякий раз, когда касался ее.
И хотя Полина не догадывалась, Максимусу приходилось делать почти нечеловеческие усилия, чтобы сдержать себя. И с каждой верстой, которая отдаляла их от карающей руки Санкт-Петербурга, это становилось все труднее.
Он не мог заснуть после того, как пожелал ей спокойной ночи, и лежал в темноте, думая о ней, отделенной от него лишь плотной занавесью, и чувствуя, что все его тело охвачено огнем.
Но дисциплина была неотъемлемой частью жизни принца и не позволяла желанию взять верх.
Он понимал, что идеальная сторона брака много значила для Полины.
Она была чиста телом и душой, и именно это отличало Полину от всех других женщин, которых знал принц.
Эта чистота защищала ее подобно броне. Он отступал перед ней, как перед крепко запертой дверью.
— Если бы я могла выбирать, — чуть слышно произнесла Полина, — я бы хотела жить с тобой в маленькой хижине, где я могла бы… заботиться о тебе и показать тебе, как много… значит для меня наша любовь.
— Где бы нам ни довелось жить, — ответил принц, — во дворце или в хижине, это будет наш общий приют любви. И я буду защищать и оберегать тебя все годы, которые мы проживем вместе.
Полина счастливо вздохнула и сказала:
— Я боюсь, что твой отец будет разгневан, узнав о нашей свадьбе.
— Поживем — увидим, — ответил Максимус. — Все, что я хочу теперь, это укрыться с тобой в безопасном месте, где я мог бы жениться на тебе. Я уже даже решил, где мы проведем медовый месяц.
— Медовый месяц? — воскликнула Полина. — Я даже не ожидала такого!..
— Этого я жду больше всего на свете. Вот когда, мое сокровище, я покажу тебе, как сильно люблю тебя, как много ты значишь для меня!
— Мне кажется… я попала в рай! — воскликнула Полина.
— Еще нет, но наше время придет! — пообещал принц.
Проснувшись утром, Полина встала с постели и быстро оделась, выбрав платье более простое, чем то, в котором она садилась в поезд в Санкт-Петербурге.
Пройдя в другой конец вагона, она увидела принца в полной форме генерал-майора.
Заметив удивление в ее глазах, он пояснил:
— Если нам не повезет и нас встретят люди царя, мой чин по крайней мере заставит их отнестись к нам с почтением. С другой стороны, если все будет идти как надо, в Пруссии военная форма тоже много значит.
— Ты выглядишь восхитительно!
— А ты просто прекрасна, — ответил принц, — и я жду, когда ты поцелуешь меня и пожелаешь доброго утра.
Полина обвила руками его шею, и он крепко обнял ее, заглядывая в глаза девушки с таким восхищением, что оба они забыли обо всем на свете.
Он целовал ее до тех пор, пока звон колокола где-то в передней части состава не возвестил о прибытии на станцию.
— Это… граница? — со страхом спросила Полина.
— Думаю, да, — ответил принц.
Она перевела дух и заставила себя спокойно опуститься на сиденье.
Дернувшись, поезд остановился, и на грязной платформе они увидели российских чиновников.
Полина начала молиться:
— Прошу тебя. Боже… помоги нам. Господи, не дай им… вернуть нас обратно!.. Не дай им задержать нас… в самый последний момент…
Принц молчал, но она чувствовала, как он напряжен.
Когда чиновники появились в вагоне, он вышел к ним навстречу.
Разговор обещал быть бесконечно долгим, но Полина шептала слова молитвы, не пытаясь прислушиваться. Она даже закрыла глаза от страха.
Когда ее напряжение достигло предела и Полина была близка к тому, чтобы закричать или потерять сознание, неожиданно послышался скрежет, перестук колес, снова раздался звон станционного колокола, шипение выпускаемого пара, и состав тронулся с места.
Она открыла глаза. Принц подошел к ней и, заключив девушку в объятия, торжествующе воскликнул:
— Мы победили! Мы победили, любимая! Через несколько секунд мы навсегда покинем Россию!
Полина не выдержала, слезы покатились по ее щекам, и, ничего не видя от слез, она попыталась взглянуть в лицо принца.
Он поцеловал ее в губы и осушил слезы поцелуями.
Через несколько минут поезд остановился на прусской стороне границы.
Здесь все выглядело по-деловому. К тому же принц не ошибся: его военная форма производила необыкновенное впечатление.
Чиновники подобострастно кланялись ему. Носильщики подхватили их багаж и отнесли к экипажу, запряженному сильными молодыми лошадьми.
Прежде чем Полина успела опомниться, они уже мчались по гладкой дороге мимо аккуратных домиков и ухоженных садиков.
Солнце ослепительно сияло в небе. Полина спросила:
— Куда мы едем теперь?
— Думаю, прежде всего — завтракать, — ответил принц. — Не знаю, как ты, а я просто умираю от голода!
Полина рассмеялась:
— Теперь, когда ты напомнил об этом, я поняла, что тоже не отказалась бы поесть.
— Надеюсь, мы найдем что-нибудь получше, чем то, что мы ели в поезде.
Полина снова засмеялась, потому что на всех станциях пища была действительно невкусная и плохо приготовленная.
Правда, Полина была слишком поглощена своим счастьем, чтобы обращать на это внимание.
Ей вполне хватало чая, а самовар в вагоне кипел постоянно.
Экипаж остановился возле постоялого двора. Они заказали завтрак, и две светловолосые румяные фрейлейн в белоснежных фартуках и накрахмаленных чепчиках подали им разнообразные блюда.
— Если мы съедим все это, — шепнула Полина, когда девушки вышли в кухню, — то сможем, словно верблюды, обходиться без пищи еще много дней!
— Это вряд ли, — сказал принц. — Но я чувствую, что с каждой ложкой становлюсь все добрее.
Они снова тронулись в путь, а когда в следующий раз остановились, чтобы пообедать, дали отдых и лошадям, которые к тому времени тоже успели проголодаться.
Во второй половине дня Полина заметила, что дорога начала подниматься.
Впереди показались горы, отделявшие Альтаусс на севере и востоке от Саксонии и Пруссии.
Понимая, что принц готовит ей сюрприз, она не задавала вопросов, только не отпускала его руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16