https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/IDO/
– Мы держались во Дворце в Гее. Основная часть армии под командованием канцлера Королевства Алвира, брата королевы, находится в Пенамбре, где положение самое тяжелое. Войска должны вернуться в город на днях, но, если не случится чудо, они прибудут слишком поздно, чтобы предотвратить катастрофу. Я тщетно пытался связаться с Советом Магов в городе Кво, но, боюсь, они тоже осаждены. Хотелось бы надеяться, что мы сможем продержаться достаточно долго и дождемся подмоги от Лохиро. Но я не хочу обольщаться раньше времени и рисковать жизнями моих друзей. Я нужен защитникам Дворца, Джил. Хотя я не могу сделать многого, но не покину их, пока не станет очевидно, что мои усилия их не спасут. А теперь выслушай меня...Джил вся обратилась в слух.– Понимаешь, – проговорил Ингольд тихим голосом, – покидая их так поздно, я сокращаю свои шансы спастись. Только в самом крайнем случае моим единственным выходом будет побег через Пустоту в другой мир, в этот мир. Я могу пересечь ее в любом направлении относительно безболезненно. Обычно такое перемещение означает значительную физическую травму для взрослого. Для шестимесячного ребенка, даже под моей защитой, это может быть опасным, а два таких путешествия за короткий отрезок времени могут нанести ребенку просто непоправимый вред. Поэтому я должен буду провести день в этом мире с ребенком, прежде чем вернусь в какое-нибудь более безопасное место моего собственного мира.Светало.Джил улыбнулась:– Вам нужна нора, в которую можно забиться?– Именно так. Мне нужно изолированное место и минимум удобств – место, чтобы провести время и остаться незамеченным. Помоги?– Приходите сюда, – предложила Джил.Ингольд покачал головой.– Нет, – отказался он решительно.– Почему нет?Колдун поколебался, прежде чем ответить.– Это слишком опасно, – сказал он наконец, подошел к окну, отодвинул штору и выглянул во двор. Зеленоватые отсветы уличных фонарей в воде плавательного бассейна отразились тусклыми бликами на иссеченном глубокими шрамами лице. – Слишком многое может произойти. Я не могу довериться судьбе, Джил. Мои возможности резко ограничены в твоем мире. Если что-нибудь будет не так, я все равно не сумею объяснить свое присутствие местным властям.Джил представила на минуту встречу Ингольда, так похожего на какого-то бородатого беглеца из Общества по Сохранению Подземелий и Драконов, в его потертой мантии, со смертоносным мечом в руках, с местной полицией и дорожным патрулем. И если от дорожного патруля можно было бы, в принципе, отделаться, то все равно нельзя рисковать, ставя так много на карту.– Есть одно место, мимо которого мы обычно проезжаем во время верховых прогулок, – сказала она, немного подумав.– Да? – Он отвернулся от окна, позволив шторе вернуться на место.– Одна девушка, с которой я ходила в школу, живет около Барстоу – это в пустыне, далеко на восток отсюда. Два года назад я провела там пару недель. У нее были лошади, и мы катались по холмам. Помню, там было такое строение, вроде маленького домика, среди заброшенной апельсиновой рощи. Мы спрятались там однажды во время грозы. Он небольшой, но там есть водопровод и керосинка. Кроме того, там практически не бывает людей.Ингольд кивнул.– Да, – пробормотал он, думая о чем-то своем. – Да, это, пожалуй, подойдет.– Я могу принести вам туда продукты и одеяла, – продолжала она, – только скажите мне, когда вы там будете.– Я еще не знаю этого, – тихо отозвался колдун. – Но ты все узнаешь в свое время.– Хорошо. – Джил решила не быть назойливой и не задавать лишних вопросов. Она верила своему неожиданному гостю, больше того – ей казалось, что они знакомы уже целую вечность.Ингольд подошел к столу и протянул ей руку.– Спасибо, – сказал он. – Ты чужая нашему миру и ничем нам не обязана, это благородно с твоей стороны – помочь нам.– Эй, – мягко запротестовала Джил. – Я не чужая. Я была в вашем мире, и я видела Тьму. Я даже почти встречалась с королем Элдором, собственно говоря, – она запнулась, огорченная своей бестактностью, потому что вспомнила, что король и колдун были друзьями, и что Элдор почти наверняка должен был погибнуть.Но мудрый Ингольд пропустил это мимо ушей.– Я знаю, Элдору было бы приятно познакомиться с тобой, – сказал он. – Мы с ним выражаем тебе благодарность за...Какой-то звук в ночи заставил его внезапно насторожиться, и он замолчал, прислушиваясь.– Что это? – прошептала Джил.Ингольд повернулся к ней.– Я должен идти, – сказал он, извиняясь. – Я приглашен на чай к королеве Нуменор.Но Джил поняла, что что-то случилось по ту сторону Пустоты: ведь Дворец в Гее готовился к бою. Ингольд встал, черный плащ мягкими складками скользнул вдоль меча у бедра. Джил подумала об опасности и о Тьме, ждавшей ее гостя на другой стороне Пустоты. Она схватила его за рукав:– Прошу вас, будьте осторожны.Слабая улыбка осветила лицо Ингольда.– Спасибо, милая. Я всегда осторожен.Потом он, сделав несколько шагов к центру кухни, отточенным движением рук создал вокруг себя подобие занавеса, прозрачного, неплотного, сотканного из упругого воздуха, после чего вынул свой меч и шагнул в туман. Сверкнул огонь. Все исчезло, остался лишь слабый запах гари. 2 Это был проклятый топливный насос!Руди Солис сразу понял, почему закашлял двигатель старого «Шевроле», машинально скользнул взглядом по зеркалу заднего вида и стал разглядывать темный хайвэй* Highway – автострада (англ.)
впереди, хотя знал, что на пятьдесят миль вокруг не было ни души. Похоже, эту воскресную ночь ему придется провести между Барстоу и Сан-Бернардино на этом дурацком пустыре под завывание ветра.Надежда попасть на вечеринку таяла с каждой минутой.Руди покосился через плечо на десять ящиков пива среди кусков мыла и старых газет, сваленных на продавленном заднем сиденье, и вздохнул. Мотор фыркнул. Руди проклинал хозяина машины, непревзойденную звезду рок-н-ролла, на вечеринке у которого он пил и загорал до бесчувствия все выходные, да и приятелей, уломавших его съездить за пивом. И куда? Аж за тридцать миль в сторону Барстоу!«Пусть знают. Когда им в следующий раз захочется попить пивка, они найдут приличную машину».Большинство гостей приехало на вечеринку Тэйрота на мотоциклах, собственно, как и сам Руди, а Тэйрот, который вступил в жизнь под именем Джеймс Керроу и которого все еще звали Джимом, когда он был не в своем сияющем сценическом костюме, не торопился давать свой «Эльдорадо» кому бы там ни было, независимо от того, сколько оставалось ящиков пива.НУ ЧТО ЗА ЧЕРТ! Руди откинул назад длинные волосы и бросил еще один взгляд в беспросветную тьму безжизненной пустыни. Все приятели, оставшиеся в роскошном убежище в каньонах, едва держались на ногах, и трудно было сказать, какую роль могли бы сыграть десять ящиков пива. Если произойдет худшее – а так, похоже, и будет, судя по тарахтенью мотора, – он всегда сможет найти среди этих холмов какое-нибудь местечко, куда можно будет забиться до утра, а потом попытаться на попутке добраться до ближайшего телефона. Примерно в десяти милях отсюда есть служебная дорога, которая приведет его к полуразрушенной хижине, затерянной в старой апельсиновой роще. Будучи в сильном подпитии, он отказался от мысли чинить мотор сегодня ночью и спать поблизости от дороги. Руди хлебнул вина из полупустой бутылки и двинулся дальше.Руди, который знал машины и мотоциклы как свои пять пальцев, стоило огромных трудов провести неисправный «Шевроле» милю или две от последней освещенной доски объявлений к колее служебной дороги. Запаздывание и рывки большого восьмицилиндрового двигателя, когда он маневрировал через рытвины, оползни и пересохшие русла старых ручьев, навели его на мысль, что дело тут вовсе не в засорившемся топливопроводе. Руди вылез на капот и осмотрелся. Бледный свет фар выхватывал знакомые предметы: дуб, как разбитый параличом старик, гневно проклинающий парочки, приходящие в парк, скала, похожая на спящего буйвола, чей силуэт вырисовывался на звездном небе. Руди любил охоту и знал эти безмолвные южнокалифорнийские пустынные холмы не хуже, чем устройство восьмицилиндрового двигателя. Он был здесь как дома.Когда вечеринки, скандалы, забавы с друзьями в автомагазине или уик-энды в пустыне надоедали, он находил удовольствие в уединении.Друзья принимали его таким, каков он есть, и хотя Руди не входил ни в одну из мотоциклетных банд, он был нужен им как мастер рисунка в автомагазине Дикого Дэвида в Фонтане, который называли «кругом Тэйрота». Местная репутация Тэйрота включала апокрифическую историю о том, что он раньше был членом Ангелов Преисподней. Вспомнив это, Руди усмехнулся: не мог представить себе банду, принявшую бы в свои ряды такого прирожденного труса, как Джим Керроу.Внезапно передние колеса машины увязли в канаве, противно заскрежетал бензобак. Руди дважды пытался завести мотор, но в ответ получил лишь усталое жужжание. Он открыл дверь и осторожно вылез наружу, скользя ботинками по круглым камням пересохшего русла. Два дня веселой жизни давали о себе знать. О том, чтобы толкать машину, не могло быть и речи. Часы показывали полвторого ночи.Руди в отчаянии посмотрел наверх.В лунном свете вырисовывались холмы, небольшая долина, апельсиновая рощица. Хижина должна быть где-то здесь, в густой тени холма, ярдах в ста, не дальше.«Добрался, – подумал он, – слава Богу, хоть в этом повезло».Ночь была на удивление тиха и безмолвна. Не было и намека на звук. Лишь потрескивал остывающий мотор, да вздыхала трава. Наконец глаза Руди, привыкшие к слабому лунному свету, различили очертания крыши в окружении высоких деревьев. Звук его шагов растревожил тишину. Покачиваясь и прижимая к груди пиво и бутылку муската, Руди направлялся к хижине.Голова раскалывалась. «Они, наверное, думают, я взял деньги на пиво, чтобы рвануть в Мехико».Хижина одиноко стояла на фоне темных холмов, высокая трава вокруг облупившихся стен скрывала останки допотопной фермы, запущенная черепица крыши провисла под тяжестью скопившихся листьев. Руди поднялся по шатким ступеням домика и опустил свою драгоценную хрупкую ношу на пол веранды. Не обращая внимания на дрожь во всем теле, он снял засаленный пиджак, намотал его на руку и выбил ударом кулака оконное стекло рядом с дверью.– Добро пожаловать, – сказал он сам себе.К его изумлению свет все-таки зажегся.«Все вполне цивильно, – отметил он про себя, окидывая взглядом грязную кухню, где была и раковина, и холодная вода. Горячей, конечно, не оказалось. – И то хорошо». В буфете под раковиной он нашел три банки с бобами и свининой с проштампованной на них ценой по меньшей мере четырехлетней давности, а также керосиновую плиту и полканистры керосина.В доме нашлась душевая и спальня с продавленной койкой, матрац которой, должно быть, выбросили из какой-нибудь тюрьмы за ветхостью и негодностью.Прислонившись к косяку двери и потягивая мускат, Руди лишний раз убедился в том, что прелесть одиночества превосходит запои всех тусовок Калифорнии.Допив мускат и прикончив пиво, он лег спать.Руди проснулся, недоумевая, чем же так досадил тому человечку с отбойным молотком, который всю ночь жил у него под черепом. Он повернулся на другой бок, но и это не принесло облегчения.Комната была едва освещена. Некоторое время Руди лежал, разглядывая тени от высохших, затянутых паутиной стропил; воспоминания вчерашнего дня и ночи то и дело прокручивались в его болезненном сознании: вечеринка Тэйрота, подлый «Шевроле», застрявший по самые уши в песке, тишина... То, что сегодня понедельник и ему надо быть на работе в автомагазине, рисовать пылающие закаты на заказных фургонах, осталось на подсознательном уровне.– Это могут быть просто топливопроводы, – сказал он себе, его сознание с трудом пробивалось сквозь жуткую головную боль вкупе с другими симптомами неумеренного потребления муската. Если дело только в этом, достаточно нескольких часов. Если же причина в насосе – ему придется туго.Руди вышел из дома и спустился по ступенькам, щурясь в мертвенно-бледном свете восхода. Вскоре он уже проклинал хозяина машины: ничего похожего на инструменты не было ни среди разнообразного мусора в багажнике, ни на заднем сиденье... И все же ему повезло: в роще за домиком, в зарослях сорняков, в полусгоревшем сарае, Руди откопал ржавую отвертку с отломанной ручкой, пару ножей с искривленными лезвиями и разводной гаечный ключ, но настолько проржавевший, что вряд ли годился для работы.Солнце уже взошло и осветило холмы, когда он возвращался обратно. Вытирая руки о джинсы, Руди оглянулся. У него помутилось в глазах от обилия свежих утренних красок, так густо разлитых в молочной дымке тумана.Он никак не мог понять, в чем дело. Руди прикрыл ладонью глаза от ослепительного серебряного сияния, висевшего в воздухе наподобие извивающейся щели огня, мерцающей почти болезненной яркостью, которая пронзила пространство, как трещина или сияющая линия, расширявшаяся едва ли не в дюжине ярдов перед ним. Руди ясно видел, как пространство и реальность вдруг расщепляются надвое, что три измерения этого мира, словно нарисованные на занавеси, – воздух, земля, дом и холмы – скручиваются в стороны, открывая сначала пронзительный свет, слепящую тьму и затем калейдоскоп цветных пятен. Потом в этой трещине возникла темная фигура в коричневой мантии с капюшоном, с сияющим мечом в одной руке и черным бархатным узлом – в другой. Лезвие меча дымилось, будто отражая иссушающий свет.Ослепленный светом, Руди отвернулся, растерянный, удивленный и потрясенный. Когда он вновь повернулся, зрение восстановилось, и Руди увидел рядом с собой старика в коричневой мантии. В одной руке он держал меч, а в другой – плачущего ребенка.Руди щурился и тер кулаками глаза.– Что за дрянь я пил прошлой ночью? – спросил он вслух. – И кто вы, черт возьми?Старик спокойным уверенным движением вложил меч в ножны, и Руди поймал себя на мысли, что, кто бы это ни был, он, должно быть, может быстро выхватить снова эту штуку и тогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
впереди, хотя знал, что на пятьдесят миль вокруг не было ни души. Похоже, эту воскресную ночь ему придется провести между Барстоу и Сан-Бернардино на этом дурацком пустыре под завывание ветра.Надежда попасть на вечеринку таяла с каждой минутой.Руди покосился через плечо на десять ящиков пива среди кусков мыла и старых газет, сваленных на продавленном заднем сиденье, и вздохнул. Мотор фыркнул. Руди проклинал хозяина машины, непревзойденную звезду рок-н-ролла, на вечеринке у которого он пил и загорал до бесчувствия все выходные, да и приятелей, уломавших его съездить за пивом. И куда? Аж за тридцать миль в сторону Барстоу!«Пусть знают. Когда им в следующий раз захочется попить пивка, они найдут приличную машину».Большинство гостей приехало на вечеринку Тэйрота на мотоциклах, собственно, как и сам Руди, а Тэйрот, который вступил в жизнь под именем Джеймс Керроу и которого все еще звали Джимом, когда он был не в своем сияющем сценическом костюме, не торопился давать свой «Эльдорадо» кому бы там ни было, независимо от того, сколько оставалось ящиков пива.НУ ЧТО ЗА ЧЕРТ! Руди откинул назад длинные волосы и бросил еще один взгляд в беспросветную тьму безжизненной пустыни. Все приятели, оставшиеся в роскошном убежище в каньонах, едва держались на ногах, и трудно было сказать, какую роль могли бы сыграть десять ящиков пива. Если произойдет худшее – а так, похоже, и будет, судя по тарахтенью мотора, – он всегда сможет найти среди этих холмов какое-нибудь местечко, куда можно будет забиться до утра, а потом попытаться на попутке добраться до ближайшего телефона. Примерно в десяти милях отсюда есть служебная дорога, которая приведет его к полуразрушенной хижине, затерянной в старой апельсиновой роще. Будучи в сильном подпитии, он отказался от мысли чинить мотор сегодня ночью и спать поблизости от дороги. Руди хлебнул вина из полупустой бутылки и двинулся дальше.Руди, который знал машины и мотоциклы как свои пять пальцев, стоило огромных трудов провести неисправный «Шевроле» милю или две от последней освещенной доски объявлений к колее служебной дороги. Запаздывание и рывки большого восьмицилиндрового двигателя, когда он маневрировал через рытвины, оползни и пересохшие русла старых ручьев, навели его на мысль, что дело тут вовсе не в засорившемся топливопроводе. Руди вылез на капот и осмотрелся. Бледный свет фар выхватывал знакомые предметы: дуб, как разбитый параличом старик, гневно проклинающий парочки, приходящие в парк, скала, похожая на спящего буйвола, чей силуэт вырисовывался на звездном небе. Руди любил охоту и знал эти безмолвные южнокалифорнийские пустынные холмы не хуже, чем устройство восьмицилиндрового двигателя. Он был здесь как дома.Когда вечеринки, скандалы, забавы с друзьями в автомагазине или уик-энды в пустыне надоедали, он находил удовольствие в уединении.Друзья принимали его таким, каков он есть, и хотя Руди не входил ни в одну из мотоциклетных банд, он был нужен им как мастер рисунка в автомагазине Дикого Дэвида в Фонтане, который называли «кругом Тэйрота». Местная репутация Тэйрота включала апокрифическую историю о том, что он раньше был членом Ангелов Преисподней. Вспомнив это, Руди усмехнулся: не мог представить себе банду, принявшую бы в свои ряды такого прирожденного труса, как Джим Керроу.Внезапно передние колеса машины увязли в канаве, противно заскрежетал бензобак. Руди дважды пытался завести мотор, но в ответ получил лишь усталое жужжание. Он открыл дверь и осторожно вылез наружу, скользя ботинками по круглым камням пересохшего русла. Два дня веселой жизни давали о себе знать. О том, чтобы толкать машину, не могло быть и речи. Часы показывали полвторого ночи.Руди в отчаянии посмотрел наверх.В лунном свете вырисовывались холмы, небольшая долина, апельсиновая рощица. Хижина должна быть где-то здесь, в густой тени холма, ярдах в ста, не дальше.«Добрался, – подумал он, – слава Богу, хоть в этом повезло».Ночь была на удивление тиха и безмолвна. Не было и намека на звук. Лишь потрескивал остывающий мотор, да вздыхала трава. Наконец глаза Руди, привыкшие к слабому лунному свету, различили очертания крыши в окружении высоких деревьев. Звук его шагов растревожил тишину. Покачиваясь и прижимая к груди пиво и бутылку муската, Руди направлялся к хижине.Голова раскалывалась. «Они, наверное, думают, я взял деньги на пиво, чтобы рвануть в Мехико».Хижина одиноко стояла на фоне темных холмов, высокая трава вокруг облупившихся стен скрывала останки допотопной фермы, запущенная черепица крыши провисла под тяжестью скопившихся листьев. Руди поднялся по шатким ступеням домика и опустил свою драгоценную хрупкую ношу на пол веранды. Не обращая внимания на дрожь во всем теле, он снял засаленный пиджак, намотал его на руку и выбил ударом кулака оконное стекло рядом с дверью.– Добро пожаловать, – сказал он сам себе.К его изумлению свет все-таки зажегся.«Все вполне цивильно, – отметил он про себя, окидывая взглядом грязную кухню, где была и раковина, и холодная вода. Горячей, конечно, не оказалось. – И то хорошо». В буфете под раковиной он нашел три банки с бобами и свининой с проштампованной на них ценой по меньшей мере четырехлетней давности, а также керосиновую плиту и полканистры керосина.В доме нашлась душевая и спальня с продавленной койкой, матрац которой, должно быть, выбросили из какой-нибудь тюрьмы за ветхостью и негодностью.Прислонившись к косяку двери и потягивая мускат, Руди лишний раз убедился в том, что прелесть одиночества превосходит запои всех тусовок Калифорнии.Допив мускат и прикончив пиво, он лег спать.Руди проснулся, недоумевая, чем же так досадил тому человечку с отбойным молотком, который всю ночь жил у него под черепом. Он повернулся на другой бок, но и это не принесло облегчения.Комната была едва освещена. Некоторое время Руди лежал, разглядывая тени от высохших, затянутых паутиной стропил; воспоминания вчерашнего дня и ночи то и дело прокручивались в его болезненном сознании: вечеринка Тэйрота, подлый «Шевроле», застрявший по самые уши в песке, тишина... То, что сегодня понедельник и ему надо быть на работе в автомагазине, рисовать пылающие закаты на заказных фургонах, осталось на подсознательном уровне.– Это могут быть просто топливопроводы, – сказал он себе, его сознание с трудом пробивалось сквозь жуткую головную боль вкупе с другими симптомами неумеренного потребления муската. Если дело только в этом, достаточно нескольких часов. Если же причина в насосе – ему придется туго.Руди вышел из дома и спустился по ступенькам, щурясь в мертвенно-бледном свете восхода. Вскоре он уже проклинал хозяина машины: ничего похожего на инструменты не было ни среди разнообразного мусора в багажнике, ни на заднем сиденье... И все же ему повезло: в роще за домиком, в зарослях сорняков, в полусгоревшем сарае, Руди откопал ржавую отвертку с отломанной ручкой, пару ножей с искривленными лезвиями и разводной гаечный ключ, но настолько проржавевший, что вряд ли годился для работы.Солнце уже взошло и осветило холмы, когда он возвращался обратно. Вытирая руки о джинсы, Руди оглянулся. У него помутилось в глазах от обилия свежих утренних красок, так густо разлитых в молочной дымке тумана.Он никак не мог понять, в чем дело. Руди прикрыл ладонью глаза от ослепительного серебряного сияния, висевшего в воздухе наподобие извивающейся щели огня, мерцающей почти болезненной яркостью, которая пронзила пространство, как трещина или сияющая линия, расширявшаяся едва ли не в дюжине ярдов перед ним. Руди ясно видел, как пространство и реальность вдруг расщепляются надвое, что три измерения этого мира, словно нарисованные на занавеси, – воздух, земля, дом и холмы – скручиваются в стороны, открывая сначала пронзительный свет, слепящую тьму и затем калейдоскоп цветных пятен. Потом в этой трещине возникла темная фигура в коричневой мантии с капюшоном, с сияющим мечом в одной руке и черным бархатным узлом – в другой. Лезвие меча дымилось, будто отражая иссушающий свет.Ослепленный светом, Руди отвернулся, растерянный, удивленный и потрясенный. Когда он вновь повернулся, зрение восстановилось, и Руди увидел рядом с собой старика в коричневой мантии. В одной руке он держал меч, а в другой – плачущего ребенка.Руди щурился и тер кулаками глаза.– Что за дрянь я пил прошлой ночью? – спросил он вслух. – И кто вы, черт возьми?Старик спокойным уверенным движением вложил меч в ножны, и Руди поймал себя на мысли, что, кто бы это ни был, он, должно быть, может быстро выхватить снова эту штуку и тогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36