Стражники спали в беспорядке, их вялые, измученные лица говорили о последней степени усталости.В следующей комнате беспорядок был еще хуже, потому что большинство стражников сидели, ели собранный наспех обед из хлеба и сыра, точили мечи или штопали форму.Ледяной Сокол, чьи волосы были распущены и перехвачены широкой полосой из светлой платины за талией, нетерпеливо поглядывал на готовую закипеть воду в котелке.Люди посмотрели вверх и приветствовали их радостно и шумно, на что Руди отвечал с тем бескровным энтузиазмом, на который был способен. Помещение пропахло отбросами, салом и дымом. Что за чертовщина тут будет через год? Или через два? Или двадцать? Мысль вызывала тошноту.Грязная занавеска отделяла что-то вроде чулана, где стражники хранили свою скудную провизию в диком беспорядке. Перешагивая через грязного раздатчика, Руди прищурился в полумраке, потому что масляное желтое освещение еле-еле пробивалось из соседней комнаты; у него было ощущение нагроможденных мешков, утесов из бочонков, пола, мерзкого от грязи и острой соломы, и ошарашивающего запаха замшелого сыра и гнилого лука.В задней части этой узкой каморки кто-то соорудил импровизированную кровать на мешках с фуражом. На кровати, похожий на мертвого бродягу, лежал Ингольд.– Вы сумасшедший, вы это знаете? – сказал Руди.Голубые глаза открылись, отрешенные, мутные от усталости. Потом знакомая улыбка осветила все лицо, сгладив возраст и сделав его молодым – проказливым и любопытным.– Вас могли убить.– У тебя потрясающая способность понимать очевидные вещи, – медленно сказал Ингольд, но голос его был насмешливым, и ему явно приятно было видеть Джил и Руди живыми и здоровыми. Руки колдуна были перевязаны тряпками, а лицо исполосовано и обморожено, но в целом, думал Руди, он выглядит вполне сносно.Старик продолжал:– Спасибо тебе за участие, хотя опасность была меньше, чем казалось. Я был совершенно убежден, что смогу держать Дарков на значительном расстоянии, пока освобождал чары, наложенные на бурю. Я знал, что смогу уйти от них под покровом бури.– Да? – спросил Руди, садясь на подножие кровати. – А как, черт возьми, вы собирались уйти от бури?– Чисто технически, – отрезал Ингольд и дал понять, что тема исчерпана. – Снег все еще идет?– Довольно сильно, – сказала Джил, сгибая колени, как худенький кузнечик, и усаживаясь рядом в изголовье кровати. – Но ветер прекратился. Томек Тиркенсон говорит, что это самая холодная зима за последние сорок лет. Ледяной Сокол сказал, что никогда не видел столько снега в ущельях в начале зимы. Вам предстоит один холодный переход до перевала. – Еле видимое в дымной тьме, ее лицо казалось худым и изможденным, но относительно умиротворенным.– Я подожду, пока не закончится снегопад, – удовлетворенно сказал Ингольд и скрестил забинтованные руки на груди. Полускрытый темнотой, он казался бледным и больным. Руди не нравилась ни сонливая слабость его голоса, ни то, как он лежал без движения, опираясь на мешки с зерном. Что бы он ни говорил, а старикан побывал в дьявольской переделке.– Я не могу медлить дольше, – продолжал колдун. – Произошли вещи, о которых стало необходимо посоветоваться с Лохиро, не считая того, что, насколько мне известно, Алвир все еще предлагает собрать здесь армию для вторжения в Логово Тьмы.– Послушайте, – начал Руди. – Насчет вашего путешествия в Кво...Но раньше, чем он мог закончить, глухие голоса снаружи возвысились до быстрого ропота, за которым последовала поспешная возня толпы, сразу попытавшейся в знак уважения встать на ноги на слишком узком пространстве. Рваная занавеска была отброшена в сторону, и огромная тень закрыла свет. Алвир, глава Убежища Дейра, шагнул вперед. Рядом с ним, темная и хрупкая, как молодая яблоня в первом цвету, стояла Минальда.Канцлер с минуту постоял молча, величественно разглядывая старика, лежащего на своей кровати из мешков. Когда он заговорил, его мелодичный голос был спокойным.– Мне сказали, что ты умер.– Преувеличено, но не намного, – с усмешкой сказал Ингольд.– Ты мог погибнуть, – сказал канцлер. – Словом так: если бы не ты, мы все могли погибнуть там, у реки. Я пришел... – слова, казалось, кололи его горло, как сухой хлеб, – я пришел сказать, что был несправедлив к тебе, и предлагаю тебе руку дружбы, – он протянул руку, камни на перстнях засверкали в тени.Ингольд протянул навстречу грязную забинтованную руку королевским жестом равного.– Я делал лишь то, что обещал Элдору, – сказал он. – Я взял его сына и укрыл его в безопасном месте. Мое обещание выполнено. Как только позволит погода, я отправляюсь на поиски сокрытого Города Кво.– Ты думаешь, его можно найти? – брови Алвира сдвинулись в озабоченном беспокойстве, но глаза выдавали явную тревогу.– Я не знаю этого, пока не найду его. Но помощь Совета Магов необходима – для твоего вторжения, для Убежища, для всего человечества. Молчание Лохиро беспокоит меня. Прошло уже около месяца без единого слова от него или другого члена Совета. Хотя невозможно, чтобы они не знали о происшедшем.– Но ты все еще думаешь, что Лохиро жив?Ингольд решительно покачал головой.– Я бы знал, если бы он был мертв, – сказал он. – Я бы чувствовал. Даже при тех чарах, что окружают город, как кольцо огня, я бы знал.Минальда заговорила в первый раз, ее сочувствующие глаза потемнели:– А что, вы думаете, там произошло тогда?Ингольд покачал головой:– Я не знаю.Она с минуту смотрела на него, вслушиваясь, как никто другой в комнате, в скрытую нотку беспомощности и страха в его голосе – страха не за мировую магию, а за его друзей в Кво, единственных людей в этом мире, к кругу которых он по-настоящему принадлежал. Раньше она видела его лишь сильным и властным, и внезапное сострадание затенило ее лицо. Она сказала:– Вы бы отправились на поиски много недель назад, если бы не ваше обещание. Простите и спасибо.Ингольд улыбнулся ей.– Обещание не имело к этому никакого отношения, дитя мое.Она быстро шагнула вперед и поцеловала его в макушку жестких серебряных волос.– Господь да пребудет с вами, – прошептала Альда. Она повернулась и выбежала из комнаты, оставив брата и возлюбленного изумленно глядеть ей в след.– Ты, похоже, совершил завоевание, – усмехнулся Алвир, хотя, подумал Руди, вряд ли он на сто процентов рад этому. – Но она права. Твоя служба Королевству превосходит любую награду, которую мы можем дать, – он осмотрелся в закопченной низкой комнате с ее грязными стенами, запахами и испарениями, проникавшими из комнаты стражи вместе с надтреснутым глухим голосом Гнифта, певшим о любви на хлебном поле. – Это, конечно, заслуживает большего, чем задворки в казармах. Королевский двор – это хорошо обустроенное помещение, мы можем предложить тебе обстановку, соответствующую твоему положению, мой господин.Колдун улыбнулся и покачал головой.– Другим это пригодится больше, чем мне, – извинился он. – И, в любом случае, я скоро уйду. До тех пор, пока тут есть запасная койка в помещении стражи, у меня будет дом.Канцлер долго удивленно изучал его.– Странная ты птица, – наконец сказал он без неприязни. – Но будь по-твоему. И если ты когда-нибудь устанешь от своей кочевой жизни, знай, что мое предложение остается в силе. Наша ссора растрачивала твои таланты, мой господин. Я могу лишь просить тебя позволить возместить утраченное.– Не надо ни позволения, – сказал Ингольд, – ни возмещения. Ссора забыта.Канцлер Алвир, регент Королевства и глава Убежища Дейра, покинул комнату.Чуть позже туда проскользнул Ледяной Сокол, чтобы предложить Ингольду чашку заваренного им чая. У пара был странный запах, но чай предназначался для того, чтобы не замерзнуть. Руди вскользь заметил, что хоть он и замерзал, промокал, ел впроголодь и чуть ли не умирал от изнурения, но никогда не чувствовал себя хоть сколько-нибудь больным.«Наверное, для этого не было времени, – решил он, – то, через что я прошел, могло вогнать в анабиоз любую уважающую себя бактерию».– Ингольд, – тихо сказала Джил, когда стражник вышел. – Насчет вашего похода в Кво...– Да, – сказал колдун. – Да, нам надо поговорить об этом.Руди подвинулся к подножию кровати.– Вам не следует идти одному.– Да?– Вы говорите, это чертовски опасно – о'кей. Но я думаю, вам надо взять меня, или Джил, или одного из стражников, или кого-нибудь еще.Старик бесстрастно спросил:– Ты не веришь, что я смогу позаботиться о себе? Ты предлагаешь себя?Руди ненадолго замешкался, быстро втянув воздух.– Вы хотите сказать – вы возьмете меня? – он не смог сдержать свою радость: возможность пойти со стариком, невзирая на опасности, научиться у него хотя бы азам магии, перевешивала все его страхи, связанные с Белыми Рейдерами, ледяными бурями и прочими опасностями. – Вы имеете в виду, что я могу пойти с вами?– Я уже собирался попросить тебя, – сказал Ингольд, – отчасти потому, что ты – мой ученик, и отчасти из... других соображений. Джил состоит в страже... – он протянул руку, чтобы коснуться ее волос в безмолвном жесте любви. – И Убежище едва ли сможет позволить себе лишиться любого стражника в ближайшие месяцы. Но видишь ли, Руди, в этот момент ты – единственный маг, которому я могу доверять. Только маг может найти путь в Кво. Если по какой-нибудь причине я не доберусь до Кво, это надо будет сделать тебе.Руди колебался, потрясенный.– Вы хотите сказать, мне, быть может, придется найти Главу Магов?– Это возможно, – допустил Ингольд. – Особенно после того, что я узнал прошлой ночью.– Но... – он заикался, неожиданно пораженный ответственностью. Ответственность, как он понял, являлась частью привилегии быть волшебником, но все-таки... – Я хочу пойти, Ингольд, действительно. Но Джил права. Я трус и тряпка, и если я не возьму себя в руки, или из-за меня вы попадете в беду по дороге, если мне придется искать Совет самому, я могу провалить дело.Ингольд дружелюбно улыбнулся.– А что было бы, если б меня убили? Не беспокойся, Руди. Мы оба сделаем то, что должны, – он отхлебнул чай. – Ну что ж, я рад, что с этим улажено. Мы отправимся, как только переменится погода, может, через три дня.Три дня, подумал Руди, разрываясь между сомнениями и воодушевлением. Потом, к своему ужасу, он понял, что, получив возможность продолжать обучение магии, он почти совсем забыл о Минальде.Я не могу оставить ее, думал он в ужасе.И в то же время он знал, что у него никогда не было ощущения выбора. Пойти с Ингольдом, учиться магии у старика – это было то, чего он хотел, в некотором смысле единственным, чего он хотел. Он знал еще там, на дороге, когда первый раз вызвал огонь своей волей, что это может лишить его любимой женщины, даже тогда он знал, что не было другого пути. И все-таки – как же ему быть?Руди вспомнил, как давным-давно и в другом мире он ехал ночью со студенткой в красном «Фольксвагене», разговаривая о единственной вещи, которую кто-нибудь хотел бы иметь. Он посмотрел на нее теперь, на худое, покрытое рубцами лицо со строгими глазами школьной учительницы, небрежно заплетенными волосами, всклокоченными, как у ведьмы. Для нее-то легко было покинуть то, чего она не любила, ради того, что любила. Еще труднее, думал он, оставить что-нибудь любимое тобой ради того, что любишь еще больше.С болью в душе он вернулся к тому, о чем говорила Джил.– Итак, надолго ли вы останетесь?– Я не займу много места, – заметил Ингольд, – и мне больше нравится быть в компании. Кроме того, – добавил он, снова поднося ко рту чашку с чаем, – я так и не узнал, кто приказал схватить меня в Карсте. Хотя я не верю, что Алвир уберет меня с дороги, пока я ему еще нужен, в недрах этого Убежища есть камеры, заколдованные магией более древней и сильной, чем моя, из которых я никогда не смогу вырваться. Руна Уз все еще где-то в этом Убежище – у кого, я не могу сказать. До тех пор пока я в Убежище Дейра, я лучше буду спать среди друзей.Пальцы Руди лениво гуляли по заплесневелому ворсу одеяла.– Вы уверены в этом?– Я не знаю, – ровным голосом признал колдун. – И мне не хочется доискиваться. Благоразумный человек защищается тем, что никогда не подвергается нападению.– Вы называете то, что было прошлой ночью, «не подвергаться нападению»?Ингольд печально улыбнулся.– Это было исключение, – извинился он, – и неизбежное. Я знал, что мог отвлечь Тьму от Тира и удерживать их достаточно долго, чтобы позволить вам приблизиться к воротам. К тому времени их осталось слишком мало, чтобы разделиться, но все еще достаточно, чтобы подавить мою магию своей.– Не понимаю, – сказала Джил, тряхнув головой. – Я знаю, что их было немного, но почему они позволили нам уйти? Они преследовали Тира, ясно как день, от самого Карста. Они знают, что такое Убежище, и знали, что та ночь давала последний шанс добраться до Тира. Но они повернулись и бросились за вами. Почему?Ингольд ответил не сразу. Он лежал, глядя на колечко пара, поднимающееся над чашкой в его забинтованных руках, спокойное лицо колдуна неожиданно стало старым и усталым. Потом его обведенные черными кругами глаза встретились с глазами Джил.– Ты помнишь, – медленно начал он, – когда я почти... потерялся... в подвалах в Гее? Когда ты позвала меня назад с лестницы?Джил беззвучно кивнула; это был первый день, как она помнила, когда она держала в руке меч. Темнота вернулась к ней, скрытое чувство затаившегося страха, старик, одиноко стоящий на ступенях далеко внизу под ней, вслушивающийся в звук, который она не могла уловить, белое излучение его посоха отбрасывало тени во все стороны. Это был последний день, когда она оставалась студенткой, чужестранкой, личностью, которой она когда-то была. От воспоминания о той далекой девушке, одинокой и вооруженной подобранным мечом и оплывающим факелом против всех армий Тьмы, у нее встал ком в горле.Он продолжал.– И тогда я понял, что не принц Тир – их первая цель. О, они разделаются с ним, если смогут добраться, но поставленные перед выбором – а я дал им возможность выбирать прошлой ночью – они показали, что тот, кто им нужен, – вовсе не Тир. Это я, Джил.– Вы? – разинул рот Руди.– Да, – колдун отхлебнул чай, потом отставил его в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36