Подбородок его задрался, раздался хруст – для Курта этот звук прозвучал треском падающего на землю гигантского дерева, – и вот уже удивленный Бердоль таращится на мир вверх ногами и задом наперед.
Сильные руки жреца Огма отпустили худую бледную кисть трупа и беспорядочно задергались в пустом воздухе. Пальцы Руфо расслабились, и Бердоль упал на пол – мертвым.
Курт забыл, как дышать. Он переводил взгляд с Бердоля на укрытый саваном труп, а потом перед глазами у него все помутилось от ужаса – Руфо медленно сел.
Саван упал, и нескладный бледный верзила обратил взгляд полыхающих красным внутренним огнем глаз к Курту.
Друзил захлопал в ладоши и, заверещав от счастья, замахал крылышками, метнувшись к дверям.
Курт завопил и бросился со всех ног наружу – от солнечного света и спасения его отделяли всего пять больших шагов.
Руфо повел рукой, и тяжелая каменная дверь с грохотом – будто кто-то стукнул в огромный барабан – захлопнулась. Жрец Огма всем телом ударился о дверь, но с тем же успехом он мог попытаться сдвинуть гору. Он стал царапать камень, но лишь до крови ободрал пальцы. Обернувшись через плечо, жрец увидел, что Руфо встал и, шаркая, направляется к нему.
Курт снова закричал и кинулся к окну, но понял, что у него нет времени. И он сполз по стене на пол под пятном тусклого света, глядя на труп, пятясь от него, моля о пощаде и милости Огма.
Но тут его спина наткнулась на боковую стену: бежать больше было некуда. И Курт, наконец, обрел дыхание, вспомнив, кто он такой. Дрожащей рукой вытащил он из-за ворота священный символ, серебряный свиток, висящий на шейной цепочке, и воззвал к Огму.
– Сгинь! – заорал Курт на Руфо. – Именем Огма, злая нежить, убирайся прочь!
Руфо не дрогнул. Вот он уже в десяти шагах. А вот – в девяти. Проходя перед Окном, он внезапно дернулся, словно обжегся, но луч света был слишком рассеян и жалок, так что чудовище преодолело слабую преграду.
Курт яростно принялся нараспев читать заклинание. Однако он чувствовал непривычную оторванность от своего бога, словно одно лишь присутствие Руфо лишило это место святости. И все же он пел, вызывая подвластные ему силы.
Ощутив укол в бедро, жрец резко дернулся, и заклинание прервалось. Он повернулся и увидел беса с крыльями летучей мыши, насмешливо ухмыляющегося, отлетая.
– Что это за ужас? – воскликнул Курт.
Руфо стоял уже совсем близко, и человек в панике замахнулся на монстра фонарем.
Труп перехватил его запястье и легко удержал импровизированное оружие на расстоянии от себя. Курт вздернул вторую руку и нанес Руфо весомый удар в подбородок, от которого голова мертвеца дернулась.
Взгляд Руфо невозмутимо вернулся к жрецу. Курт хотел ударить снова, но рука Руфо обвилась вокруг него, словно обнимая, и там, за спиной, схватила жреца за волосы. Со страшной силой Руфо потянул голову Курта в сторону, прижав щекой к плечу и обнажив сбоку его шею.
Курт думал, что Руфо просто сломает ему хребет, как он это сделал с Бердолем, но, когда труп разинул рот, выставив напоказ собачьи клыки, на полдюйма выступающие из ряда других зубов, жрец Огма понял его намерения.
Со светящимся в глазах первобытным голодом Руфо наклонился и укусил Курта, вскрывая яремную вену. Жрец закричал, но наслаждающийся теплой кровью Руфо, видимо, ничего не слышал.
Монстр испытывал подлинный экстаз, утоляя голод, равного которому по силе он не знал при жизни. Невероятно, как же вкусно. Как…
Во рту Руфо вспыхнул пожар. Сладкая кровь превратилась в едкую кислоту.
Взревев от ярости, Руфо развернулся и вскинул жертву над головой, все еще не разжимая руки, стиснувшей за спиной жреца его волосы. Несчастный полетел вверх тормашками и врезался спиной в ближайшую колонну. Он соскользнул на пол и остался лежать абсолютно неподвижно. Нижней половины тела жрец не чувствовал, но сжигаемая ядом грудь пылала как в огне.
– Что ты сделал? – потребовал ответа Кьеркан Руфо, глядя на сидящего под потолком беса.
Создание ужаса нижних уровней, Друзил обычно не страшился ничего, что мог продемонстрировать ему этот мир. Но сейчас бесенок боялся того существа, которым стал Кьеркан Руфо.
– Я хотел помочь тебе, – объяснил Друзил. – Я не мог позволить ему сбежать.
– Ты испортил его кровь! – взвыл Руфо. – Его кровь… – простонал монстр потише. – Мне нужно… Нужно.
Руфо снова посмотрел на Курта, но свет жизни уже погас в глазах человека.
И оживший мертвец снова взревел, издав жуткий, неземной звук.
– Крови много, – пообещал Друзил. – Очень много, совсем недалеко!
А Руфо вел себя странно. Он взглянул на свои голые руки, поднес их к лицу, словно только что осознал, что с ним произошло нечто весьма необычное.
– Кровь? – скорее не утверждая, а спрашивая, проговорил он и одарил Друзила горестным взглядом.
Выпученные глазки Друзила едва и вовсе не выпалились из глазниц, когда бес прочел на лице Руфо подлинное замешательство.
– Разве ты не понял, что с тобой случилось? – возбужденно воскликнул бесенок.
Руфо попытался успокоиться, дыша поглубже, но обнаружил, что не дышит вовсе. Его печальный, вопрошающий взгляд снова обратился на Друзила, у которого, кажется, был ответ.
– Ты выпил Tuanta Quiro Miancay, – выпалил бес, – Всесмертельный Ужас, первичный хаос, и стал предельным извращением человеческой породы!
Но Руфо вроде так ничего и не понял.
– Предельное извращение! – повторил Друзил, словно это объясняло все разом. – Противоположность самой жизни!
– О чем это ты? – спросил испуганный Руфо, и кровь Курта изверглась у него изо рта.
Друзил злобно расхохотался.
– Ты бессмертен, – сказал он, и до Руфо, ошеломленного и сбитого с толку, наконец-то стало что-то доходить. – Теперь ты вампир.

Иллюзии

Вампир. Это слово повисло в сознании Руфо, легло мертвым грузом на не-мертвые плечи. Он попятился обратно к каменной плите и шлепнулся на спину, прикрывая глаза тощими бледными ладонями.
– Bene tellemara. – Друзил не раз пробормотал это ругательство, пока шли долгие, не насыщенные событиями минуты. – Ты хочешь, чтобы они пришли и нашли тебя?
Руфо не отнимал рук от лица.
– Жрецы мертвы! – рявкнул бес. – Только что не разорваны на куски. Разве тех, кто явится на их поиски, можно будет застать врасплох?
Руфо развел ладони и взглянул на бесенка, но, кажется, его не взволновало предостережение.
– Ты думаешь, что можешь победить их, – неправильно понял спокойствие Руфо Друзил. – Дурак! Ты полагаешь, что способен победить всех!
Реакция Руфо обескуражила беса, и Друзил понял, что не уверенность, а отчаяние послужило источником апатии не-мертвого.
– Я не собираюсь пробовать, – честно ответил Руфо.
– Но ты можешь победить их, – поспешно нашелся Друзил, перемещая акцент так, что утверждение вдруг перестало выглядеть смехотворным. – Ты способен победить их всех!
– Я уже мертв, – сухо проговорил Руфо. – Я уже побежден.
– Конечно, конечно! – радостно проскрежетал Друзил, хлопая в ладоши, и, замахав крыльями, опустился на край плиты Руфо. – Да, ты мертв, но в этом твоя сила, а не слабость. Говорю тебе, ты можешь победить всех, и Библиотека станет твоей.
Последние слова, кажется, вызвали интерес Руфо. Он по-петушиному склонил голову, словно желая получше разглядеть не вызывающего доверие беса.
– Ты бессмертен! – торжественно заявил Друзил.
Руфо продолжал сверлить его долгим, тяжелым взглядом.
– Но какой ценой? – спросил он наконец.
– Ценой? – эхом откликнулся бесенок.
– Я уже не жив! – рявкнул на него Руфо, и Друзил раскинул крылья, готовый взвиться вверх, если вампир сделает лишнее движение.
– Да ты жив больше, чем когда-либо! – фыркнул в ответ бес. – Теперь у тебя есть сила. Теперь все будет по твоей воле!
– А зачем? – Руфо хотел знать, ему необходимо было знать. – Я мертв. Моя плоть мертва.
Какие наслаждения могу я обрести? Какие мечты воплотить?
– Наслаждения? – вскинулся бес. – Разве кровь жреца не сладка? Разве ты не ощутил в себе немыслимую силу, приближаясь к жалкому человечку? Ты чувствовал на вкус его страх, вампир, и этот вкус был сладок, как кровь, полившаяся из его горла.
Руфо не отрывал от бесенка взгляда, но больше не жаловался. Кажется, Друзил говорил правду. Руфо ощутил страх жреца, и сила, прилившая к нему благодаря чужому ужасу, была несказанно сладка для того, кто был таким слабым при жизни.
Друзил подождал еще немного, пока не убедился, что Руфо, наконец, проникся мыслью хотя бы испробовать преимущества вампирского существования.
– Тебе надо уходить отсюда, – посоветовал бес, глядя на трупы.
Руфо посмотрел на запертую дверь, кивнул и повернулся, свесив с плиты ноги.
– В Подземелье, – сообщил он.
– Там ты не проберешься, – сказал Друзил, когда вампир, шаркая, направился к двери.
Руфо подозрительно обернулся, словно воспринял слова беса как угрозу.
– Яркое солнце, – пояснил Друзил. – Оно сожжет тебя дотла.
Выражение настороженного любопытства на лице Руфо мгновенно сменилось чистым ужасом.
– Теперь ты создание ночи, – твердо продолжил Друзил. – Дневной свет тебе не союзник.
Руфо пришлось проглотить горькую пилюлю, но, памятуя о том, что уже случилось, бывший человек принял эту новость стоически и вновь взял себя в руки.
– Как же я выйду отсюда? – спросил он язвительно.
Друзил махнул лапкой на ряд покрытых надписями камней у дальней стены мавзолея. Там находились склепы прежних наставников Библиотеки, включая Эйвери Скелла и Пертилопу. Но не все плиты были надписаны.
Сперва мысль о том, чтобы вползти в саркофаг, возмутила Руфо, но, отбросив предрассудки, оставшиеся у него с тех времен, когда он был живым, дышащим человеком, он посмотрел на мир глазами не-мертвого, создания ночи, и нашел эти прохладные, мрачные камни до странности привлекательными.
Друзил встретил Руфо у стены перед непомеченной плитой, вмурованной на высоте талии. Не зная, чего ожидает бес, вампир протянул свои окостеневшие руки и ухватился за край камня.
– Не так! – проворчал Друзил.
Руфо выпрямился, угрожающе взирая на беса. Друзил так откровенно подчеркивал свое превосходство, что начал утомлять вампира.
– Если ты отвалишь плиту, жрецы непременно обнаружат тебя, – объяснил бес и неслышно добавил привычное «Bene tellemara».
Руфо не ответил, но перевел взгляд с беса на стену. Как же проникнуть в склеп, не отодвигая камень? Дверей, чтобы открыть и закрыть за собой, тут нет; вынутые для похорон плиты жрецы потом задвигают на место и запечатывают, укрепляя известковым раствором.
– Вдоль камня тянется трещина, – показал Друзил, и когда Руфо нагнулся, то и он увидел бегущую по извести полоску у самого низа плиты.
Вампир пожал плечами, но, прежде чем он успел спросить, чем может помочь эта щель, на него накатило странное ощущение легкости, как будто он перестал быть реальным существом, обладающим материальной оболочкой. Руфо взглянул на во весь рот улыбающегося Друзила, затем вновь посмотрел на трещину, которая внезапно словно разрослась, став гораздо шире. И вампир вместе со своим черным балахоном растаял облаком зеленого пара, просочившись через крохотную щелку под плиту.
Он вновь обрел тело уже в тесных пределах каменного склепа, окруженный со всех сторон надежными стенами. На миг вампира окатила волна паники, чувство, что он оказался в ловушке. На сколько хватит воздуха? Он быстро захлопнул рот, испугавшись, что хлебнет слишком много драгоценной субстанции.
Но секунду спустя рот его снова открылся, издав визгливый смешок.
– Воздух? – громко спросил Руфо сам себя.
Руфо не требовался воздух, и, конечно же, он не в ловушке. Он может выскользнуть через эту щель с такой же легкостью, как и проник сквозь нее, или просто опуститься пониже и вышибить плиту из ее гнезда. Он знал, что достаточно силен для этого.
Внезапно вампиру стали ясны все недостатки слабого, ограниченного живого тела. Он припомнил каждый случай, когда он подвергался гонениям – несправедливым, по его мнению, – и подумал о тех двух жрецах Огма, с которыми так легко расправился.
Жрецы Огма! Борцы, воители, а он швырнул их, как котят, без всяких усилий!
Руфо чувствовал себя освободившимся от пределов жизни, вольным летать и забирать силу, по праву принадлежащую ему. Он проучит своих мучителей. Он…
Вампир перестал фантазировать и потянулся к клейму на своем лбу. Образ Кэддерли, его главнейшего угнетателя, четко предстал перед ним.
Да, Руфо проучит их всех.
Но сейчас, в этой уютной темной прохладе, избранной им для постели, вампир отдохнет. Солнце, союзник живых – союзник слабых! – пусть светит снаружи.
Руфо дождется сумерек.

Днем верховные жрецы ордена Денира собрались по распоряжению декана Тобикуса. Они встретились в нечасто используемой комнате на четвертом, последнем этаже Библиотеки, неприметное расположение которой гарантировало уединенность.
Достижение секретности представлялось очень важным иссохшему декану, и остальным это стало совершенно ясно, когда Тобикус плотно затворил единственную дверь и закрыл ставнями два крошечных окошка.
Тобикус торжественно обернулся и обвел взглядом важное собрание. Эта комната никогда не предназначалась для аудиенций. Некоторые жрецы сидели в креслах, другие просто стояли, прислонившись к голым стенам, или сидели на протертом, ветхом ковре, покрывающем пол. Тобикус прошествовал в центр комнаты и посмотрел на каждого из тридцати собравшихся жрецов, давая им возможность оценить серьезность встречи. Под этим испытующим взглядом все разговоры смолкли, уступив место заинтересованности и беспокойству.
– Замок Тринити побежден! – провозгласил Тобикус после минуты тишины.
Жрецы переглянулись, обескураженные неожиданностью сообщения. Потом раздались радостные возгласы, сперва тихие, но набирающие силу, и вот уже все собравшиеся, кроме самого декана, принялись хлопать друг дружку по спине и победно потрясать в воздухе кулаками.
Имя Кэддерли прозвучало не раз, и Тобикус, слыша его, беспрестанно морщился, хотя и знал, что должен соблюдать осторожность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33