He-мертвый с любопытством взглянул на потерянную конечность, словно размышляя, как бы приспособить ее обратно.
– Ох, придется прикреплять, – прозаично заявил безгубый рот.
Атака Пайкела оказалась более губительной – его дубинка из ствола дерева врезалась во взорвавшийся осколками череп Баннера, превращая не-мертвое создание в скомканную, изломанную груду костей и плоти.
Оба глаза выпали-таки из глазниц и покатились, волоча за собой длинные тонкие жилы.
– А вот это неприятно, – сказал Баннер, и три товарища подпрыгнули от неожиданности.
Затем, к своему ужасу, они поняли, что глаза катятся не куда попало, а, кажется, озирают и оценивают повреждения!
– Как много работы! – прохныкал Баннер.
Трое друзей медленно попятились, Пайкел последним, поскуливая и недоверчиво качая головой. В пяти футах от развалившегося чудовища они нашли в себе смелость повернуться к нему спиной и рванули прочь, работая ногами изо всех сил.
Так что когда Кэддерли резко затормозил, Айвэн врезался в него, а Пайкел – в Айвэна.
– Руфо? – спросил Кэддерли, оборачиваясь.
– Руфо? – эхом отозвался Айвэн.
– О-о-ой! – согласился Пайкел.
– Ну конечно, ты помнишь Руфо, – раздался за спиной спокойный знакомый голос.
Медленно, очень медленно все трое, как один, повернулись к выходу из молельни и увидели Кьеркана Руфо, стоящего как обычно, чуть скособочившись.
Кэддерли немедленно заметил, что клеймо, которым он наградил Руфо, содрано, видимо, когтями.
– Ты не принадлежишь этому месту! – отважно взревел молодой жрец, напоминая себе, что он ведь в своем доме, доме Денира.
Руфо издевательски рассмеялся. Кэддерли, не раздумывая, двинулся вперед, волоча за собой дворфов.
– Что ты такое? – спросил он, понимая: произошло что-то действительно ужасное и перед ним стоит нечто куда более сильное, чем Кьеркан Руфо.
Руфо злобно улыбнулся, открыв рот в свирепом шипении, гордо демонстрируя свои клыки.
Кэддерли едва не лишился чувств, но взял себя в руки. Он сдернул священный символ со своей широкополой шляпы и неуклюже водрузил ее обратно себе на голову.
– Именем Денира, я изгоняю… – начал он.
– Не здесь! – прорычал в ответ Руфо, и его глаза полыхнули красным огнем. – Не здесь.
– Ух-ох, – пробормотал Пайкел.
– Он же не вампир, а? – спросил Айвэн, и как все вопросы, которые задавал Айвэн здесь, этот имел ответ, который он хотел – который ему было нужно! – услышать.
– Если бы ты только мог понять, что означает это слово, – отозвался Руфо. – Вампир? Я Tuanta Quiro Miancay, Всесмертельный Ужас! Я олицетворение этого эликсира, и здесь правлю я!
Разум Кэддерли лихорадочно перебирал жуткие варианты. Ему знакомо это имя. Tuanta Quiro Miancay. Он как никто другой понимал мощь Проклятия Хаоса, поскольку был одним из тех, кто победил его, тех, кто поместил его в бутыль, погруженную в чашу со святой водой.
Но он его не уничтожил: Руфо – тому доказательство. Проклятие Хаоса вернулось, в новой и, несомненно, куда более разрушительной форме. Кэддерли почувствовал разливающееся у него по ноге тепло, излучение, исходящее из кармана. Потребовалась всего секунда, чтобы вспомнить, что там лежит амулет, переданный Руфо Друзилом в Шилмисте. Этот амулет был настроен на беса, так что его владелец и Друзил легко могли связываться телепатически. Сейчас он потеплел, и Кэддерли испугался того, что это может означать.
– Твой бог ушел из этого места, Кэддерли, – провыл Руфо, и Кэддерли не рискнул бы отрицать правдивость этого утверждения. – Твоего ордена больше нет, и многие добровольно перешли на мою сторону.
Кэддерли хотелось бы оспорить это, хотелось не верить. Но юноша знал, что жестокий недуг разъедает ордены Денира и Огма, он проник в них даже прежде, чем появилось это новейшее воплощение Проклятия Хаоса.
Молодой жрец подумал о своей последней стычке с деканом Тобикусом. Даже покинув Библиотеку Назиданий ранней зимой, Кэддерли знал, что вернется сюда, чтобы бороться против укоренившихся здесь порядков, которые противоречили учению братьев-богов.
Потом явился Руфо, и падение Библиотеки, кажется, полностью завершилось.
Данная пауза, или, как говорится, затишье перед бурей, не могла продлиться долго, – только не тогда, когда на стороне Кэддерли стояли два вспыльчивых напуганных дворфа. Затишье разрушил Айвэн, взревевший и кинувшийся вперед, изо всех сил ударив Руфо своим огромным топором.
Вампир дернулся и отлетел на полдюжины футов в сторону, но тут же выпрямился без всяких видимых повреждений. По правде говоря, он даже смеялся!
Пайкел набычился и, опустив дубинку, тоже рванулся в атаку, но Руфо мимоходом отмахнулся от дворфа, запустив его в сторону так, что он прошиб насквозь две деревянные скамьи с высокими спинками.
Айвэн бросился снова, и Руфо качнулся вбок, щелкнув пальцами в воздухе. От его руки исходила какая-то сила, мощная энергия, отшвырнувшая Айвэна и пославшая его в безумный полет, словно его подхватил свирепый торнадо. Дворф хрюкнул, воздух покинул его легкие. Он ударился о потолок с резким болезненным возгласом, вверх тормашками рухнул на пол и покатился кубарем, оставляя за собой кровавый след.
Кэддерли испугался, что Айвэн погиб. Он хотел броситься к другу и призвать целительный дар Денира, чтобы снять боль Айвэна. Но не сейчас, осознал он. Он пока не может помочь дворфу. Юноша поднял священный символ, олицетворение веры, высоко над головой и медленно начал приближаться к вампиру. Он запел, прося в молитве, чтобы Денир услышал его зов и вернулся сюда.
Руфо поморщился – протянутый к нему символ, кажется, доставлял ему не слишком много удовольствия, – но не отступил.
– Ты не принадлежишь этому месту, – процедил Кэддерли сквозь стиснутые зубы, и символ, засиявший серебряным светом, оказался всего лишь в футе от оскаленной образины вампира.
Руфо потянулся и сжал в кулаке обращенное к нему око над горящей свечой. Раздалось шипение, повалили клубы едкого дыма. Руфо, несомненно, испытывал боль. Но вампир упрямо держался, доказывая, что это место принадлежит ему, а не Дениру, и что от священной магии Кэддерли здесь не будет никакой пользы.
Постепенно выпрямляясь, вампир широко улыбнулся и поднял свободную растопыренную пятерню с когтями к уху, готовый ударом распороть глотку ошеломленному Кэддерли.
Пайкел первым ударил вампира, и, хотя его дубинка не причинила большого вреда, толчок спас жизнь Кэддерли, далеко отшвырнув от него Руфо.
Руфо с Пайкелом схватились врукопашную, колотя друг друга, но вампир был слишком силен, и Пайкел скоро упустил врага. Руфо немедленно повернулся к Кэддерли, самой желанной жертве в этой компании, который, пошатываясь, отступал.
Гигантский, нечеловеческий прыжок бросил Руфо в воздух, и, приземлившись, он преградил путь Кэддерли. Взгромоздившись на спинку скамьи, вампир раскинул руки и наклонился вперед, вознамерившись упасть на юношу.
Священный символ Денира взлетел вверх, и на этот раз сообразительный молодой жрец усовершенствовал демонстрацию. Он вытащил свою световую трубку и направил яркий луч прямо на медальон.
Руфо скорчился, обожженный внезапным сиянием. Он отвернулся, взлетевшие полы балахона воздвигли темный барьер перед жгучим лучом, а потом издал нечестивый вой, неземной вопль, отразившийся от каждой стены Библиотеки, настигший все уши и дернувший за нити все сердца, принадлежащие многочисленным мелким сошкам зла, созданным вампиром.
Само здание, казалось, откликнулось на зов, ответные вопли и стоны полетели в молельню со всех сторон.
Руфо растворился, внезапно превратившись в летучую мышь, и запорхал по просторному залу. Еще один нетопырь влетел через открытую дверь, а за ним и еще кто-то, превосходящий его размерами, но тоже с кожистыми перепончатыми крыльями.
Кэддерли узнал Друзила, и присутствие бесенка действительно дало ответы на многие вопросы.
В холле снаружи послышалось шарканье негнущихся ног зомби: темные силы вставали на подмогу Руфо.
Надо было спасаться. Кэддерли знал, что они должны убраться из этого места. У Пайкела, вероятно, мысли текли тем же курсом: он, пошатываясь, добрался до юноши, и они вместе повернулись к Айвэну, не зная, получится ли вынести отсюда избитого дворфа.
Но Айвэн уже не лежал. Каким-то образом ему удалось встать – он, похоже, оправился от ужасающего удара.
Трое вновь воссоединились и побежали в дверям, сопровождаемые смехом Руфо при каждом шаге. Они выкатились из молельни и столкнулись с группой зомби, скопившихся в холле.
Айвэн и Пайкел рассекали толпу, как нос корабля воду, разбрасывая во все стороны тела и конечности. Топор Айвэна разрубал чудовищ пополам или отделял им руки и ноги при каждом гигантском замахе, а дворф пригнул голову и вклинивался в неприятеля, бодаясь, словно обезумевший лось, оставляя рваные дыры в груди зомби. Пайкел прикрывал брата сбоку, орудуя своей дубиной, а прямо за ними поспешал Кэддерли, готовый ударить в любой момент, но стараниями дворфов работы молодому жрецу попросту не было!
Однако, несмотря на их продвижение, Руфо нагонял, рядом с ним тащилась жуткая израненная вампирша – Хистра! – и летел проклятый бесенок.
Стрелы энергии срывались с кончиков пальцев Друзила, жаля спину Кэддерли. Издевательский хохот Руфо и яростное шипение Хистры терзали чувства юного жреца.
– Куда ты бежишь? – закричал Руфо.
Топор Айвэна рассек зомби пополам, и путь к открытой – открытой в сумерки – двери очистился.
И тут створки захлопнулись с грохотом, словно это был гвоздь, забитый в крышку гроба Кэддерли.
– Куда ты бежишь? – вновь прорычал Руфо, и всполохи магической энергии Друзила обожгли бегущего жреца так, что он чуть не упал.
Кэддерли решил миновать дверь, зная, что Руфо закрыл се, наложив заклинание, задача которого держать створки сомкнутыми.
Но Айвэн и Пайкел не обладали такой проницательностью и соображали не так быстро, особенно в тех немногих случаях, когда их охватывала настоящая паника. Они закричали, пригнули головы и врезались в дверь одновременно, и никакое заклятие Руфо, да и кого угодно, не устояло бы перед этой свирепой атакой.
Двое дворфов выкатились наружу в облаке летящих щепок. Кэддерли, бегущий прямо за ними, попытался перепрыгнуть этот клубок, но зацепился ногой за подбородок Пайкела и полетел головой вперед на землю.
Однако даже этот хитрый, хотя и ненамеренный маневр не спас молодого жреца от очередного залпа Друзила. Боль прокатилась по спине Кэддерли. Айвэн и Пайкел подхватили его под руки и понеслись вприпрыжку, волоча друга за собой. Айвэн сохранил достаточно самообладания, чтобы подобрать оброненные юношей световой цилиндр и священный символ Денира.
Неповоротливые зомби медленно продолжали погоню, но вампиры не могли выйти наружу – ночь еще не вступила в свои права. Двадцать шагов по тропе – и дворфы и Кэддерли обрели свободу.
«Но надолго ли?» – эта мысль не покидала всех троих.
Солнце скрылось из виду.
Библиотека потеряна.

Ночь наступает

Шейли припала к крыше невысокого строения позади Библиотеки Назиданий, озирая большое квадратное здание с все возрастающим подозрением. Она определила, что пожар был сконцентрирован в одной точке, чего и можно было ожидать от дома, сделанного в основном из камня, но теперь эльфийку тревожил не огонь. Две вещи бросились ей в глаза сразу, показавшись весьма странными. Во-первых, вокруг Библиотеки просто-напросто отсутствовала любая деятельность. Зима на исходе, перевалы открыты, и все же Шейли не видела прогуливающихся жрецов, разминающих затекшие конечности на теплом солнышке.
Во-вторых, Шейли не могла понять, почему все окна закрыты и даже, кажется, забиты досками. Это было особенно странно после пожара: по ее мнению, Библиотека должна была распахнуть все ставни, чтобы избавиться от дыма и впустить свежий воздух. Даже при этом Библиотека Назиданий вряд ли проветрилась бы, но с закрытыми окнами, пусть даже только с одной стороны здания, скопившийся внутри дым должен быть просто губителен.
Персиваль, прыгающий по веткам ближайшего дерева, тоже не выказывал спокойствия. Зверек все еще был возбужден – собственно, он так дико скакал, что Шейли опасалась, не подхватил ли все-таки грызун какую-то заразу. Он спустился прямо к эльфийке, причем с такой скоростью, что Шейли на секунду показалось: Персиваль сейчас врежется ей в руку.
– Ну что такое? – тихонько спросила она, пытаясь успокоить зверька, нетерпеливо приплясывающего на ветке.
Персиваль перепрыгнул на крышу мавзолея и там продолжил свой танец по кругу, громко цокая, словно протестуя, а затем высоко подскочил, вернулся на нижний сук и уселся мордочкой к склепу, все так же взволнованно вереща.
Шейли запустила свою тонкую руку в копну золотистых волос, пробежав по ним, пока еще не понимая, что все это означает.
Персиваль повторил свои действия, и на этот раз его пляска на крыше невысокого строения была просто безумной. Он вновь перелетел на ветку, опять обратившись прямо к склепу, и снова протестующее затрещал.
Шейли догадалась, что он наблюдает за этим низким зданием, а не за ней и не за Библиотекой.
– Здесь? – спросила она, показывая пальцем на крышу усыпальницы. – Что-то такое здесь?
Персиваль сделал сальто на ветке, и от его бешеного верещания дрожь пробежала по спине эльфийки.
Шейли выпрямилась и уставилась на крытую ивовыми прутьями крышу. Она достаточно хорошо разбиралась в обычаях людей, чтобы понимать, что это дом для погребений, но этот факт сам по себе не встревожил бы белку, даже такую, как Персиваль, который, кажется, понимает куда больше, чем положено обычному грызуну.
– Что-то здесь, Персиваль? – спросила она снова. – Что-то плохое?
И вновь белый грызун пустился в дикий пляс, неистово цокая.
Шейли подползла к краю склепа и высунулась из-за него. На стене внизу виднелись одно окошко, пыльное и грязное, и закрытая дверь – но острое эльфийское зрение позволило различить, что косяк чист, а значит, двери недавно открывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33