При перевозке второго эшелона десанта риск будет уже практически минимальным, но само собой разумеется, что германское правительство возместит Советскому Союзу все убытки и компенсирует все потери, включая амортизационные.
– Суда будут действовать под нашими флагами? – спросил ошеломленный Воронцов.
– Никогда! – заверил Шнивинд. – Возможно, придется оставить на борту некоторых ваших специалистов, главным образом из персонала машинно-котельных служб, чтобы не тратить времени на обучение наших моряков. Названия будут замазаны и выставлены бортовые номера. Если разразится какой-либо скандал, мы просто скажем, что купили эти суда у вас. Но если мы заявим об этой покупке сейчас, это насторожит англичан и будет иметь самые негативные последствия во многих аспектах, которые вы понимаете, и мне не хочется тратить время на их объяснение. Все это тактически делается достаточно просто. Если Москва согласится нам помочь, то просто те торговые корабли, которые постоянно приходят в наши порты, получат приказ оставаться там до особого распоряжения.
Адмирал Воронцов заверил, что немедленно поставит свое руководство в известность о просьбе командования немецкого флота.
Только 15 марта пришли более-менее приятные новости. Первой приятной новостью было то, что транспорты с танками для Роммеля, воспользовавшись густым туманом, господствовавшим в центральной части Средиземного моря в это время года, проскользнули в Триполи.
Затем пришло сообщение с линкоров адмирала Лютьенса. Они обнаружили несколько союзных транспортов, отставших из-за шторма от своих конвоев, и с наслаждением перетопили их артиллерийским огнем. Бурное море не дало возможности предпринять что-либо для спасения команд расстрелянных судов.
Подобно шакалам, не смеющим напасть на стадо, охраняемое пастухами, но легко расправляющимся с отставшими и отбившимися от стада домашними животными, линкоры Лютьенса, спустившись далее на юг, уничтожили еще несколько транспортов, но были отогнаны подошедшим английским линкором «Родней».
А до этого, за первые две недели марта, все поступающие новости были отвратительными, пугающими и просто трагическими.
4 марта в Берхтесгаден к Гитлеру тайно прибыл югославский регент принц Павел. Гитлер заявил прямо: либо Югославия вступает в Ось, либо пусть пеняет на себя. Принц был бледен, заикался, крутил, вертел, но в итоге устно пообещал в ближайшем будущем подписать пакт и был отпущен в Белград, где королевский совет и Генштаб в лице генерала Симовича закатили принцу скандал.
В тот же день пришло сообщение об очередной наглой вылазке англичан, высадивших десантно-диверсионную группу вблизи Нарвика. Все произошло настолько внезапно, что десанту не успели оказать никакого сопротивления. Перебив немецкую охрану порта, десантники взорвали и сожгли здания заводов по производству ценнейших сортов технического масла, нефтеочистительный завод и оборудование рыбного терминала. Было потоплено несколько немецких и норвежских грузовых судов, взято в плен около 300 человек и вывезено в Англию более 400 норвежских и польских рабочих, которых принудительно заставляли работать на этих заводах.
8 марта пришло удручающее известие, которого ждали со дня на день, в душе надеясь, что этого никогда не произойдет. Верхняя палата конгресса США одобрила закон о «ленд-лизе». Это событие сопровождалось новой, еще более воинственной речью Рузвельта. «Все страны, которые борются с нацизмом или вступят в борьбу с ним, получат от США все необходимое, чтобы эта борьба победоносно завершилась».
А 11 марта пришло страшное известие, потрясшее и Гитлера, и всю Германию.
Фактически в одном бою, при попытке атаковать очередной английский конвой, погибли сразу три наиболее прославленных подводных аса: Гюнтер Прин, который некогда влепил англичанам звонкую пощечину, прорвавшись в Скапа-Флоу и утопив линкор «Ройал Оук»; Иохим Шепке и Отто Кречмер. Правда, позднее выяснилось, что Кречмер не погиб, а был взят в плен англичанами, но от этого легче не становилось. Все трое были кавалерами рыцарского креста, причем двоим – Прину и Шепке фюрер вручал эти кресты лично.
Гитлер долго сидел молча, положив голову на руки. Слезы текли из его глаз.
Ответом были опустошительные налеты на Плимут, Клайдсайд и Марсейсайд, в которых Люфтваффе потерял 16 машин. Новые молодые лица в траурных рамках заулыбались с газетных страниц.
Кроме всего прочего, друг дуче, который клялся, что вскоре перейдет в контрнаступление в Албании, 9 марта попытался это сделать и снова был разгромлен греками.
Окончательно разочаровавшись в итальянцах, Гитлер все более и более думал об японцах. Он ни на секунду не забывал, что, нападая на СССР, он оставляет у себя в тылу Англию и Соединенные Штаты, которые, без сомненья, раздавят его, если он замешкается в России. Если поступить наоборот – действительно рискнуть и вторгнуться в Англию (хоть на плотах), то его тут же раздавит Сталин, который только этого и ждет.
Мысль, подчиненная инстинкту спасения, лихорадочно искала выхода.
А если его врагов удалось бы поставить в два огня? Если бы Япония открыла второй фронт, хотя бы против Англии и Америки, а еще лучше – и против Сталина.
Риббентроп в беседах с генералом Осима, уже не стесняясь, советовал: «Вы должны немедленно захватить Сингапур!»
«Но мы не воюем с Англией», – вежливо кланялся японский генерал.
В Берлине со дня на день ожидали приезда японского министра иностранных дел Мацуока, с которым и решено было обсудить вопросы открытия второго фронта против всех нынешних и потенциальных противников «нового порядка в Европе и в мире».
К приезду Мацуока Гитлер подписал «Директиву № 24», которая имела подзаголовок «О взаимодействии с Японией». В директиве говорилось:
«1. Целью взаимодействия, основанной на „Пакте трех держав“, должно стать побуждение Японии как можно быстрее открыть военные действия на Дальнем Востоке.
Параллельно осуществляемый план «Барбаросса» создаст особо благоприятные политические и военные условия для этого.
2. В подготовке такого взаимодействия наиболее важным является усиление боевой мощи Японии всеми средствами.
Для выполнения этой задачи главнокомандующие всеми видами вооруженных сил Германии должны быстро и в полном объеме удовлетворять все требования Японии об информации, связанной с немецким опытом войны, а также с вопросами экономической и технической помощи…
При этом следует руководствоваться следующими принципами:
а. Общая стратегическая цель должна быть представлена как быстрое завоевание Англии, с тем чтобы предотвратить вступление Америки в войну…
в. Огромные успехи, достигнутые Германией в войне против судоходства, должны стимулировать использование мощных японских морских сил для решения подобной задачи…
г. Положения «Пакта трех держав» относительно стратегического сырья предполагают, что Япония должна сама захватить богатые сырьем территории, необходимые для ведения войны…
д. Захват Сингапура – ключевой позиции Англии на Дальнем Востоке – явится решительным успехом комбинированной стратегии трех держав…»
17 марта пришло сообщение от советского посла в Вашингтоне Уманского о том, что он был вызван к заместителю государственного секретаря Самнеру Уэллесу, где его ознакомили с документами плана «Барбаросса», добытых в Берлине Сэмом Вудсом. Американцы были настолько любезны, что даже предоставили фотокопии добытых Вудсом материалов.
Сталин приказал вызвать Уманского в Москву и, на первый раз, объяснить ему провокационную суть англо-американской политики, направленной на разжигание недоверия и враждебности между СССР и Германией.
К этому времени советский военный атташе в Берлине генерал-майор Тупиков через свою агентуру тоже добыл фрагментарные материалы, говорившие о том же, что и материалы Вудса.
И, наконец, из Швейцарии продолжали поступать данные Росслера – дополнительные материалы и сопутствующие разработки к плану «Барбаросса». Хотя Росслер как источник считался совершенно ненадежным, а точнее, провокационным, специально созданным для распространения английской дезинформации, его сообщения тем не менее читали внимательно и принимали к сведению.
20 марта Сталин собрал специальное совещание для еще одного обсуждения накопившейся информации, прямо противоположной по содержанию и направленности.
На совещании присутствовали Тимошенко, Жуков, Шапошников, Берия и Молотов, а для доклада были вызваны: начальник ГРУ генерал Голиков и начальник Управления Внешней Разведки новорожденного НКГБ (бывший ИНО НКВД) генерал Фитин и его новый начальник Меркулов.
Голиков зачитал добытый его людьми и проверенный подполковником Новобранцем документ, где говорилось:
«Из наиболее вероятных военных действий, намечаемых против СССР, заслуживают внимания следующие:
Вариант № 3 по данным на февраль 1941 года: «Для наступления на СССР создаются три армейские группы: 1-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Бока наносит удар в направлении Петрограда; 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта – в направлении Москвы, и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееба – в направлении Киева. Начало наступления на СССР – ориентировочно 20 мая».
По сообщению генерала Тупикова (от 14 марта), завербованный им немецкий майор дословно сказал следующее: «Мы полностью изменяем наш план. Мы направляемся на восток, на СССР. Мы заберем у СССР хлеб, уголь, нефть».
Майор считал, что нападение на СССР произойдет где-то между 15 мая и 15 июня.
Говорили и о сообщении Зорге от 5 марта. Он якобы видел телеграмму Риббентропа немецкому послу в Токио генералу Отто, где сообщалось, что нападение на СССР произойдет в середине июня.
При упоминании о Зорге в глазах вождя появилось тоскливое выражение. Неужели нельзя прекратить действия этого разоблаченного провокатора? Сделайте что-нибудь: арестуйте семью, информируйте, наконец, японцев. Слова вождя были приняты к сведению.
Взявший слово генерал Фитин доложил, что в распоряжении разведки НКГБ имеется запись разговора, имевшего место между нашим полпредом товарищем Деканозовым и Вальтером Шелленбергом, возглавляющим внешнюю разведку в системе СС-СД. Разговор произошел на одном из приемов, куда товарищ Деканозов был приглашен не как полпред СССР, а как ветеран НКВД-ВЧК. На приеме царила непринужденная, товарищеская атмосфера, подогретая шампанским и ликерами. Воспользовавшись моментом, Деканозов прямо спросил у Шелленберга о слухах, которые ходят о каком-то плане «Барбаросса», якобы составленном для нападения на СССР. Шелленберг рассмеялся, сказал несколько лестных слов о советской разведке и признался, что такой план действительно существует. Более того, он составлен его службой даже без консультации с военными. При вторжении в Англию очень важен фактор внезапности. Пусть англичане думают, что мы изменили свои планы, и немного расслабятся. Мы уже подкинули этот план американцам, поскольку уверены, что они информируют англичан. Затем он погрозил Деканозову пальцем и заметил: мы тоже кое-что знаем о вашей операции «Гром», но не относимся к этому серьезно.
Так и сказал «Гром» (дер Доннер), а не «Гроза» (дас Гевиттер), хотя в немецком языке эти понятия часто путаются.
Сталин окидывает грозным взглядом Берия, Меркулова и Фитина: «Когда прекратится это безобразие? Выясните наконец, откуда идет утечка информации?»
Чекисты ежатся под взглядом великого вождя. Берия, выручая всех, спокойно говорит: «Я ведь вам уже докладывал, товарищ Сталин, откуда идет утечка. А вы не санкционируете предложенные мною мероприятия». Утечка идет из Управления ВВС, о чем уже докладывали многие, включая резидента НКВД в Германии Кудрявцева.
Сталин жестом руки приказал Берия замолчать и предложил товарищам вернуться к обсуждаемому вопросу, хотя все, услышав о подготовке органами какого-то мероприятия, связанного с прекращением «утечки», почувствовали себя не очень уютно, поскольку все были допущены к информации об операции «Гроза». «Мероприятия» могли коснуться и любого из них.
Далее были анализированы:
Донесение военно-морского атташе в Берлине адмирала Воронцова о просьбе немцев предоставить в их распоряжение советские торговые суда для перевозки второго эшелона десанта.
Новое хозяйственное соглашение с СССР до осени 1942 года, без соблюдения которого немцы будут просто не в состоянии вести войну.
Наличие на границе с СССР слишком малых сил для наступления.
Отсутствие в пограничных с СССР районах развернутых фронтовых штабов и наличие таковых в северной Франции и Норвегии.
Лейтмотивом совещания была уверенность, что бросаться с такими хилыми силами на многомиллионную армию, перенасыщенную боевой техникой, не решится и псих.
А если и бросится, то тоже не беда. Мы его тут же и прихлопнем «малой кровью на его территории». А «его территория» это уже вся Европа.
Сталин тоже улыбнулся. Ему нравился искренний оптимизм военных и чекистов.
Итог совещанию подвел генерал Голиков, зачитавший следующее резюме:
«1. Можно считать совершенно достоверными намерения немцев осуществить вторжение на Британские острова не позднее лета сего года. К этому времени должна быть закончена подготовка к проведению в жизнь намеченных партией и правительством политических и военных мероприятий.
2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и… германской разведки».
После этого совещания во все звенья, подчиненные прямо или косвенно советским разведывательным службам, полетела шифрованная директива:
«ВСЕ ДОКУМЕНТЫ, УКАЗЫВАЮЩИЕ НА БЛИЗКОЕ НАЧАЛО ВОЙНЫ, ДОЛЖНЫ РАССМАТРИВАТЬСЯ КАК ФАЛЬШИВКИ, ПРОИСХОДЯЩИЕ ИЗ БРИТАНСКИХ ИЛИ ДАЖЕ ГЕРМАНСКИХ ИСТОЧНИКОВ».
23 марта 1941 года в Москву, проездом, прибыл Министр иностранных дел Японии Иосуке Мацуока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96