Суматоха, поднятая разведкой 16 сентября, несколько улеглась. Немцы не предпринимали вторжения. Что-то случилось у них на учениях: то ли что-то само взорвалось, то ли англичане их подловили. Но налицо, безусловно, какая-то весьма крупная катастрофа, что может отодвинуть начало вторжения. Это даже неплохо, поскольку даст нам возможность лучше подготовиться.
Тимошенко докладывает, что к 27 сентября Красная армия будет приведена в состояние наивысшей готовности. Беспокоит другое. Стекаются сведения, что немцы готовят оформление официального союзного блока, привлекая туда Италию, что не так уж важно, поскольку удар по Италии предусмотрен планом «Грозы», и Японию, чего совсем не хотелось бы.
Какая уж там «Гроза», если в перспективе открытие второго фронта на Востоке. Пока у нас еще нет достаточно сил, чтобы разом навести порядок в Европе и в Азии. А позицию Японии так и не удается толком выяснить. Улыбки, придыхания, недомолвки и ничего конкретного.
19 сентября Гитлер отдал приказ приостановить сосредоточение флота вторжения в портах Северной Франции, чтобы «свести к минимуму потери судового тоннажа от воздушных ударов противника». Высадка снова откладывается, на этот раз – где-то на весну 1941 года.
Командующие в Северной Франции бомбардируют телефонными звонками Гальдера – положение становится просто невыносимым из-за неопределенности поставленных перед их войсками задач. Каковы точные сроки начала операции «Морской Лев»? Не надо паники, успокаивает их начальник генерального штаба, фюрер примет решение. Вторжение отложено главным образом из-за неблагоприятной погоды. Флот ликует – благоприятная погода в проливе не наступит раньше будущего лета. К этому времени удастся привести в порядок всю материальную часть флота, а главное – ввести в строй два новейших линкора – «Бисмарк» и «Тирпиц», превосходящие по своим оперативно-тактическим характеристикам все английские корабли этого класса.
Успокаивая командующих на Западе, Гальдер все более тревожно смотрит на карту восточной границы. Разведка постоянно докладывает о концентрации советских войск вдоль новой границы с Финляндией.
Корабли советского Балтфлота неожиданно закамуфлировали свои корпуса и надстройки. Из Бухареста о помощи вопит Антонеску. Советские войска могут каждую минуту начать вторжение. Он просит перебросить в Румынию достаточное количество немецких войск, чтобы несколько охладить наступательный порыв Кремля. Советский Союз уже полгода находится в милитаристском угаре. От Балтийского до Черного моря во всех округах проходят учения за учениями в максимально приближенной к боевым условиям обстановке. Сталин, видимо, потеряв всякую осторожность, открыто демонстрирует свое страстное желание дождаться, наконец, вторжения в Англию и все связанные с этим желанием намерения.
А на востоке у Германии всего25 дивизий. Из них три танковые, одна моторизованная и одна кавалерийская, остальные пехотные. Только вчера их организационно свели в группу армий «Б» под командованием генерал-фельдмаршала фон Бока, номинально разделив на три армии. Соотношение сил таково, что начни Сталин сейчас наступление, нетрудно представить себе, что может произойти.
К счастью, Сталин не любит рисковать. Он любит действовать наверняка, но правильно просчитывать риск не умеет. Думая, что создает себе дополнительный запас прочности и увеличивает коэффициент надежности, он, в действительности, попадает в ловушку, как уже было в Финляндии. Сейчас Сталин ждет высадки. Все взоры советской разведки обращены на побережье Ла-Манша. Тем лучше! Только бы не вспугнуть русских, чтобы они не начали наступление прямо сейчас…
А на всей территории Европейской части СССР продолжаются боевые учения. Репродукторы передают бесконечные военные марши и патриотические песни.
«Если завтра война, если завтра в поход – будь сегодня к походу готов!» – бодрящие звуки этого воинственного марша, исполняемого окружными оркестрами, встречают мотающегося по округам и лично надзирающего за ходом учений наркома обороны маршала Тимошенко.
На учениях поставлены совершенно конкретные задачи: пехоте, танкам и авиации, взаимодействуя друг с другом, под прикрытием артиллерийского огня прорывать эшелонированную оборону противника с выходом на оперативный простор для стремительного наступления.
В специальном приказе наркома артиллеристам ставилась задача научиться: вести централизованный, управляемый, массированный огонь; организовывать взаимодействие с пехотой, танками и авиацией; вести сложные виды стрельб на топографической основе и в условиях ночи.
В этом приказе наиболее замечательным было то, что артиллерии не ставилось никаких задач по борьбе с танками противника, как будто их и не было, как будто не они раздавили совсем недавно Западный фронт. Это произошло потому, что у финнов танков не было, а под Верденом – и подавно. Как в лихие времена кавалерийских этак, танки противника предполагалось подавить стремительным наступлением наших танков. Быстро росла сеть танкодромов, полигонов и учебных танковых полей. Танковые подразделения вели занятия от рассвета до заката солнца. Прямо с учений танки шли к новым местам сосредоточения – ближе к границе, расходуя драгоценный моторесурс, совершая броски своим ходом по 100 и 200 километров, лишь бы успеть к предстоящей высадке немцев в Англию.
Дрожала земля, пыль закрывала небо, по которому плыли армады самолетов. Дождь бомб низвергался на учебные полигоны, на условные колонны войск противника и скопления его техники. Военно-морские силы не отставали от своих коллег в армии и авиации. С лета 1940 года учения на кораблях и в береговых частях не прекращались ни на один день. Флотилии подводных лодок тайно разворачивались на передовых позициях, как всегда игнорируя шведские территориальные воды. Страна превратилась в оцепленный НКВД военный лагерь.
24 сентября маршал Тимошенко прибыл в Киевский Особый военный округ, чьи войска по плану «Грозы» первыми должны были наносить удар, отрезая Германию от румынской нефти, а по большому счету – и от Балкан.
Наркома встречал командующий округом генерал армии Жуков. Жестокий и грубый, со склонностью к самому необузданному самодурству, не имевший никакого военного образования, кроме школы кавалерийских унтер-офицеров в годы первой мировой войны, он приглянулся Сталину во время событий на Халхин-Голе.
Однако Сталин обратил внимание совсем не на то, что Жуков чуть было не устроил Красной Армии второй Мукден, а на то, с какой легкостью он разбрасывал направо и налево смертные приговоры своим подчиненным.
Личное вмешательство командующего Дальневосточным Особым округом командарма Штерна позволило избежать катастрофы на фронте и отменить большую часть подписанных Жуковым смертных приговоров. Сталин быстро понял, что Штерна надо убирать, что вскоре и было сделано, а Жукова, напротив, назначил командующим первым по значению Киевским Особым военным округом, полагая в самое ближайшее время возвысить его еще более.
К приезду наркома были подготовлены учения 99-й стрелковой дивизии в условиях, максимально приближенных к реальной боевой подготовке.
Ровно в назначенное время заревела артиллерия. Канонада продолжалась два часа. Точно по графику учений над полем боя появились бомбардировщики, прикрытые истребителями. Целый час, сменяя друг друга, три волны бомбардировщиков утюжили оборону «противника».
Еще не успела осесть пыль, поднятая взрывами последних бомб, как вперед устремились танки, а за ними живой стеной пошла пехота. Вновь раздался гром артиллерии, перенесшей огонь в глубину обороны «противника». Танки и пехота шли за огневым валом, держась на минимально возможной дистанции от разрывов боевых снарядов.
Зрелище было впечатляющее. Казалось, что лавина танков и пехоты, следуя за огневым валом, уже не остановится до самого побережья Атлантического океана.
Нарком был доволен. «Как будто в настоящем бою побывал!» – бодро сказал Тимошенко, обращаясь к Жукову. Тот ничего не ответил, только подвигал своим широким раздвоенным подбородком и молча указал на высокого генерала с открытым русским лицом – командира 99-й дивизии. Вот, мол, кого благодари за представление. Тимошенко не нуждался в подсказках. Он и Жуков давно наметили этого генерала, чтобы сделать из него образцово-показательного командира, а из его 99-й дивизии – образцово-показательное подразделение, на которое должны были равняться все вооруженные силы. Командиром 99-й стрелковой дивизии был генерал Власов .
Эхо беспрецедентных по своему масштабу глобальных маневров, проводимых Красной Армией, прокатывалось по всему миру в грохоте взрывов боевых снарядов, бомб и мин, рвущихся на огромной территории от Баренцева до Черного моря.
Отчетливее других гром приближающейся с востока «Грозы» слышали, естественно, в Берлине, куда начали съезжаться представители Италии и Японии для предстоящего подписания Тройственного союза Берлин-Рим-Токио. Итальянцы и японцы не преминули выяснить у встречавшего их Гитлера, как он относится к столь громкому бряцанию оружием, доносящемуся из Москвы? Фюрер был внешне спокоен. Хорошо зная, что Сталин готовит свою армию к предстоящей высадке немецких войск в Англии, фюрер все-таки нервничал, не в состоянии предсказать реакцию Сталина, когда тот узнает, что давно ожидаемая высадка снова откладывается на неопределенное время. Вдруг Сталин поймет, что его дурачат, и, не ожидая немецкого вторжения в Англию, начнет наступление на Балканы или в Польше? Или тут, и там одновременно? Надо попробовать подсказать Сталину другой путь. «Я думаю, – заметил Гитлер министру иностранных дел Италии графу Чиано, – нужно поощрить Сталина к продвижению на юг, к Ирану или Индии, чтобы он получил выход к Индийскому океану, который для России важнее, чем ее позиция на Балтике или на Балканах».
Активность советской разведки в Иране и Афганистане была давно замечена немцами. Замечено было и то, что эта активность в последнее время резко возросла. «Это как раз то, что нужно!» – решили в Берлине. Пусть лезет туда и сам разбирается с английскими базами в Ираке.
Но пока необходимо успокоить Кремль относительно предстоящего заключения Тройственного союза.
Риббентроп телеграфировал поверенному в делах в Москве фон Типпельскирху (граф Шуленбург был в отпуске):
Срочно!
«Берлин, 25 сентября 1940 г. № 1746.
Государственная тайна
Совершенно секретно
Только для поверенного в делах лично
Пожалуйста, в четверг, 26 сентября, посетите Молотова и от моего имени сообщите ему, что ввиду сердечных отношений, существующих между Германией и Советским Союзом, я хотел бы заранее, строго конфиденциально, информировать его о следующем:
1. Агитация поджигателей войны в Америке, которая на нынешнем этапе окончательного поражения Англии видит последний для себя выход в расширении и продолжении войны, привела к переговорам между двумя державами Оси, с одной стороны, и Японией, с другой; результатом этого, предположительно в течение ближайших нескольких дней, будет подписание военного союза между тремя державами.
2. Этот союз с самого начала и последовательно направлен исключительно против американских поджигателей войны…
3. Договор, конечно, не преследует в отношении Америки каких-либо агрессивных целей. Его исключительная цель – лишь привести в чувство те элементы, которые настаивают на вступлении Америки в войну…
4. С самого начала этих переговоров три договаривающиеся стороны полностью согласились с тем, что их союз ни в коем случае не затронет отношений каждой из них с Советским Союзом…
6. Пользуясь случаем, скажите, пожалуйста, господину Молотову… что я намерен вскоре обратиться с личным письмом к господину Сталину, в котором… будет откровенно и конфиденциально изложена германская точка зрения на нынешнюю политическую ситуацию… Кроме того, письмо будет содержать приглашение в Берлин господина Молотова, чей ответный визит, после двух моих визитов в Москву, нами ожидается и с которым я хотел бы обсудить важные проблемы, касающиеся установления общих политических целей на будущее. Риббентроп».
Получено в Москве 26 сентября 1940 г.
в 12.05
Пока в Берлине готовились к подписанию Тройственного пакта, пока сотрудники германского МИДа шифровали и передавали в Москву телеграмму Риббентропа, а в немецком посольстве лихорадочно ее расшифровывали, по всей Германии ревели сирены воздушной тревоги – английские тяжелые бомбардировщики все более уверенно вгрызались в воздушное пространство Германии, явно показывая, что, несмотря на все амбиции, противовоздушная оборона Рейха очень далека от совершенства.
В течение 25 и 26 сентября особо мощным ударам с воздуха подверглась одна из главных баз германского флота в Киле, где, помимо многих других боевых кораблей, отстаивались без всякой пользы два единственных пока немецких линкора «Шархорст» и «Гнейзенау», а также находящийся в достройке авианосец «Граф Цеппелин». И хотя особого ущерба эти налеты не причинили, сам факт безнаказанной бомбежки англичанами главной базы кригсмарине совсем не вдохновлял тех, кому имперская пропаганда прожужжала все уши о разгромленной и поверженной Англии, захват которой – дело лишь двух-трех дней хорошей погоды.
27 сентября 1940 года в Берлине в обстановке «суровой и сдержанной торжественности» был подписан Тройственный союз между Германией, Италией и Японией. Хитрые японцы, вовсе не желавшие связывать себя какими то ни было союзами, настояли на чисто азиатской туманности текста, который гласил: «…договаривающиеся стороны обеспечивают друг другу взаимную поддержку в случае, если одна из сторон подвергнется нападению со стороны государства, пока еще не вовлеченного в войну». Все интерпретировали эти слова как предостережение Соединенным Штатам, но каждому было ясно и другое – теперь Сталин в случае вторжения в Европу вынужден будет считаться с перспективой открытия второго фронта на своих восточных границах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96