А в конце статьи опять возникал я в качестве крестного отца мафии:
«Тарасов купил банк в Монако и складывает туда деньги, вывозимые нечестным путем. В то время как руководство России просит в долг деньги на Западе, оно свои собственные капиталы с помощью таких личностей, как Тарасов, прячет от населения за рубежом!»
Примерно так оканчивалась эта статья в газете.
Ее моментально перепечатали многие газеты, прежде всего «Геральд трибюн» и «Новое русское слово» в Нью-Йорке, а потом и наша «Комсомольская правда»…
У меня случился нервный срыв.
От всего этого можно было сойти с ума! В Королевский суд Великобритании я подал два исковых заявления, не связанных между собой: на Аделя Нассифа, укравшего пять миллионов долларов, и на газету «Вашингтон пост» за клевету.
Выкинутый из офиса, я переехал в маленькую комнатку несколькими этажами ниже, перенес туда свой компьютер и какие-то файлы, но огромное количество документации было для меня потеряно и потом использовалось против меня в суде. Например, подписанные мной, но так и не реализованные договоры с Республикой Коми – как доказательство того, что я похищал государственные деньги.
В эти трагические дни жизнь свела меня с Виталием Козликиным, который в будущем стал моим ближайшим соратником. Он работал в «Санди тайме» и приехал брать у меня интервью.
Что и говорить, я сразу стал интересным человеком – живет в Англии такой крутой бандит, причем абсолютно легально! Кстати, мои документы, предоставлявшие мне право на постоянное жительство в Лондоне, все еще находились в тот период в министерстве внутренних дел, и меня в любой момент могли выслать хоть в Россию, хоть в Доминиканскую Республику.
Меня стали активно травить и в России. Заместитель генерального прокурора России Макаров во время очередного выступления вдруг назвал меня преступником и заявил, что я должен быть немедленно выдан России и арестован.
Главный редактор «Независимой газеты» Третьяков опубликовал статью, в которой сообщил: украденные на программе «Урожай» тридцать миллионов долларов Тарасов держит в своем банке в Монако на собственном счету. Упоминался при этом и банк «Париба Монако», где никаких счетов у меня не было, и, конечно, этот банк никак не мог быть моей собственностью! Связываться с газетами в России мне не хотелось, и поэтому я послал в «Независимую» опровержение, которое, к чести редактора, было опубликовано. Оно представляло собой инструкцию, адресованную в банк «Париба Монако»: «Предъявителю настоящего распоряжения господину Третьякову прошу немедленно выдать на руки тридцать миллионов долларов наличными». И моя подпись. Я думаю, что шутка была понята правильно и Третьяков все же туда не обращался!
Адвокаты на Западе – это реальная сила, которая привела к разорению бесчисленное количество людей! Увы, я этого не знал. Оплата адвокатов в день стала такой, что каждая отсрочка судебного заседания наносила мне огромные убытки. А Адель Нассиф явно тянул время до начала суда. Это была простая тактика: своим адвокатам он платил моими же украденными деньгами, а я вынужден был расплачиваться остатками своего капитала. Он решил взять меня финансовым измором.
Система судопроизводства в Англии очень отличается от других стран. В Великобритании, например, не существует никакого свода законов и просто нет никакого Уголовного кодекса. Там действует так называемое прецедентное право, когда обе стороны представляют в суд в качестве доказательства своей вины или ее отсутствия ссылки на аналогичные процессы, когда-то уже состоявшиеся до этого случая. Причем эти ссылки приводятся на процессы, которые были в Англии, например, в 1750 году или даже раньше, затем позже, в конце XIX и в начале XX века, и так до наших дней. Каждая из сторон приносит в суд огромное количество томов, в которых собраны описания всех этих процессов, и в них делаются закладки в тех местах текста, которые, по мнению каждой из сторон, могут повлиять на мнение судьи и привлечь его на свою сторону.
Наверное, по этой причине в Англии каждым случаем занимаются два совершенно разных типа адвокатов, которым платят независимо друг от друга. Одни адвокаты – «Solisitors» – готовят вашу историю и ведут переписку с адвокатами другой стороны. Другой тип адвоката – «Baristers» – готовит ссылки на аналогичные исторические процессы и выступают в суде. Таким образом, сумма гонорара всегда удваивается, а поскольку среднее время делопроизводства и рассмотрения случая в суде Великобритании достигает нескольких лет, каждый обратившийся в суд рискует не только проиграть процесс, но и потерять все свое состояние в конце рассмотрения дела. В решении английского суда чаще всего указывается, какая из сторон должна покрыть судебные издержки другой стороны, что, впрочем, чаще всего не исполняется вполне легальным способом.
Наконец состоялся первый суд. Сторона Аделя Нассифа не могла отрицать факта присвоения денег и совсем не пыталась оспорить это на суде. Их позиция состояла из двух простых моментов: во-первых, говорили они, Тарасов – обыкновенный международный преступник, находится в розыске, и поэтому деньги эти не его, а нелегально вывезенные за границу. А во-вторых, деньги, перечисленные на покупку банка, были просто истрачены господином Аделем Нассифом как наемным работником на подготовку и осуществление сделки. Теперь их просто нет, так что и возвращать нечего!
Первое обвинение в том, что я преступник, легко доказывалось представлением в суд статьи из газеты «Вашингтон пост», авторитет которой сомнений не вызывал. А второй факт, о трате денег, также подтверждался показаниями сотрудников офиса о том, что Адель Нассиф работал на меня в офисе и это вполне могла быть его зарплата за два года.
На первое обвинение мой барристер нашел несколько случаев, когда один преступник воровал у другого преступника деньги, и тот, кто первым обращался в суд, был признан потерпевшим и деньги суд возвращал. На второе обвинение, конечно, была предъявлена собственноручная записка Аделя Нассифа о хранении денег в трасте, что являлось стопроцентным доказательством принадлежности денег. Нарушение договора траста в Англии грозило лишением свободы до двадцати лет!
Адвокатам Аделя Нассифа предоставлялись две возможности: признать нашу правоту и отдать деньги, в противном случае их клиент мог быть арестован в зале суда за нарушение траста и ему грозило лишение свободы. Поэтому, к моей неописуемой радости, сторона Аделя Нассифа признала себя побежденной, и я выиграл процесс!
Наивный человек! Я думал, что все закончилось. Прямо завтра мне вернут деньги, заплатят за эти годы все проценты по счетам и дадут компенсацию в полтора миллиона долларов, истраченных на адвокатов!
Эти часы радости все же приятно вспоминать! Однако радость закончилась уже через сутки. На следующий день адвокаты Аделя Нассифа подали в суд бумаги о признании своего подзащитного полным банкротом! Не зря все же Адель ездил по странам и готовил свое отступление в банкротство! Никакой собственности у него не оказалось: все было переписано на имя жены, тещи, братьев и других членов семьи. Даже автомобиль, на котором ездил, он взял, оказывается, по доверенности у тестя. Счетов на имя Аделя Нассифа ни в одном из банков также не имелось, он пользовался кредитной карточкой жены, даже счета в магазинах за последние годы при покупке его личных и домашних вещей, которые были предъявлены суду, были оплачены женой и другими родственниками Аделя.
Суд постановил признать Аделя Нассифа банкротом, запретить ему заниматься предпринимательством и иметь собственный бизнес на территории Великобритании сроком на три года, а также ограничить его личные траты в месяц суммой триста фунтов стерлингов. Присматривать за этим назначили специального судебного наблюдателя, который имел право в любое время дня и ночи побеспокоить Аделя и потребовать у него отчет о тратах. Одну вещь у Аделя Нассифа конфисковали – золотые часы «Ролекс», на которые у него не осталось чека, и они были признаны фактической его собственностью. Так свершилось правосудие!
Единственной возможностью попытаться предпринять хоть какие-то меры против Нассифа в Лондоне была попытка обратиться в «Офис серьезного обмана».
В «Офисе» приняли меня с большим интересом как будущего потенциального подследственного, учитывая мою биографию, опубликованную недавно в «Вашингтон пост». Однако помочь разобраться с Аделем Нассифом – отказались.
– Понимаете, – сказали мне сочувственно, – ведь он украл у вас только пять миллионов долларов, что меньше пяти миллионов фунтов стерлингов по курсу обмена. Значит, мы не имеем права заниматься этим делом, так как оно недотягивает до определения «серьезный обман» тысяч на пятьсот. Наверное, ваш вор знал эту ситуацию и поэтому все правильно рассчитал. Иначе мы бы арестовали его немедленно. Сходите в Скотленд-Ярд – это по их части!
В Скотленд-Ярде дело приняли к производству и тихонько закончили как бесперспективное лет этак через пять…
Адель Нассиф продолжал спокойно жить в Лондоне и заниматься своими делами. Он, правда, нанял множество телохранителей, чуть ли не из ливанской террористической организации ХАМАС. Теперь ходить не оглядываясь стало для него очень трудным занятием. Сообщения из России о заказных убийствах все больше и больше тревожили его ранимую душу. Я уверен, что воображение рисовало Аделю Нассифу множество картин его неестественной смерти. Хоть эту моральную кару он заслужил.
Примерно через год наступил момент, когда Аделя стала тяготить такая жизнь. Однажды он случайно встретил в магазине человека, который работал со мной, немедленно бросился на улицу и стал звать телохранителей, выбежавших из машины.
В апреле 1994 года он сам предложил вернуть часть денег, чтобы досрочно закончить дело о банкротстве и обрести менее нервозную жизнь.
Сначала Адель через посредника в лице своего тестя предложил мне триста тысяч фунтов. Я отказался и передал ему, что скоро он выплатит все. Хотя, конечно, оснований у меня для такой уверенности не было. Потом он предложил полтора миллиона… И я этому искренне обрадовался! Хотя бы вернуть гонорары за услуги юристов! Ведь мой второй судебный процесс против газеты «Вашингтон пост» все еще рассматривался и до суда ему было далеко. А следовательно, траты росли каждый день.
Адвокаты Аделя принесли мне на подпись бумагу, в которой я соглашался на компенсацию в полтора миллиона фунтов стерлингов и досрочное прекращение банкротства Аделя Нассифа. Не видя возможности ни для какого подвоха, я подписал бумагу в присутствии нотариуса.
Но вскоре оказалось, что Адель Нассиф должен не только мне, а множеству кредиторов, которые были перечислены в огромном списке! Всего сорок человек! Среди них, разумеется, значились: его брат, тесть, дядя с тетей, племянники и родственники со стороны жены! Со всеми с ними он, оказалось, заключил задним числом договоры о ссудах, займах и материальной помощи, которые якобы брал и обещал вернуть!
В этом списке были и реальные фирмы, которым Адель был должен: к примеру, он надул несколько адвокатских контор, не заплатив им за работу по обслуживанию нашего судебного процесса, ту же всемирно известную адвокатскую фирму Berwin Leiton на сто тысяч долларов!
И хотя я был главным кредитором, из этих полутора миллионов по закону мне полагалась только меньше половины. Остальные деньги распределялись между этой группой, то есть фактически оставались в семье Аделя Нассифа. А бумагу-то я уже подписал! Это был еще один урок подлости в моей жизни.
В итоге он отдал мне шестьсот тысяч долларов, при этом выплачивая их порциями в течение полугода. Так закончилась история с Аделем Нассифом или история моей глупости, что одно и то же.


* * *

Процесс против газеты «Вашингтон пост» продолжался. Уже прошли годы моей работы в Государственной думе России с 1993 по 1995 год. Я сменил в Англии адвокатов на менее дорогих и более профессиональных в судебных делах о клевете. Мне пришлось также взять известного в России адвоката Б. А. Кузнецова, который имел репутацию совершенно неудержимого человека, побеждавшего во множестве процессов. Мы успели вместе с Кузнецовым проиграть политическое дело в Верховном суде о восстановлении меня в списках кандидатов на выборах президента. Я успел вторично эмигрировать из России в конце 1996 года, когда узнал от журналистки Ниточкиной о готовящемся аресте, а дата суда с газетой «Вашингтон пост» все время откладывалась и не назначалась!
Тем временем адвокат Кузнецов подал в суд на газету «Комсомольская правда», которая перепечатала статью из «Вашингтон пост», и выиграл процесс! Суд признал статью действительно клеветнической, так как доказательств моей вины или участия в каком-либо преступлении не было. Потому все обвинения были голословны и, оказывается, «Комсомолка» не имела права просто перепечатать их без ознакомления с доказательствами! Компенсацию, на которую мы претендовали, размером в один рубль, честно выплатили и опубликовали опровержение.
Перенос дела в Англии происходил потому, что адвокаты «Вашингтон пост» из компании под названием «Инносент», что в переводе означает «Невинность», вылетели в Россию для сбора доказательств по делу. На самом деле они просто скупали за взятки свидетелей, которые могли им помочь выиграть у меня совершенно безнадежное дело. Ведь помните, в статье утверждалось, что я купил банк в Монако, где и держу все украденные в России деньги. Мы просто просили их предоставить название и адрес этого банка. А поскольку такого не существовало в природе, дело было для них проигрышным.
В английском суде нельзя заранее назвать сумму денег, на которую вы претендуете за моральный ущерб. Это прерогатива самого суда. Что, с одной стороны, не так уж плохо, с учетом прецедентов по аналогичным делам, в которых проигравшие стороны выплачивали многомиллионные компенсации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88