– Я назад в Кинию хочу…
– Куда?! – опешил я.
– В Кинию… – снова прохрипел Паша.
– Я тебе не “Аэрофлот”, билетов в Африку не выдаю, – попытался иронизировать я.
– А я тебе не про Кению говорю, а про Кинию, – неожиданно заорал Пашенька и, вскочив на ноги, расплес кал из бокала коньяк.
Это было настолько на него не похоже, что я замер с открытым ртом. Заметив мое удивление, Паша еще больше распалился:
– Ну что вытаращился?! Да, я хочу в королевство, где властвует твоя Кина! Я хочу назад, туда, где водятся колдуны, выпи, бестелесные призраки и без душные кадавры! Я хочу назад в Тефлоновую Пустыню!!!
– Зачем?.. – оторопело поинтересовался я.
– Ты понимаешь, – несколько тише, но с тем же дра матическим надрывом начал Паша, – я все время кого-то изображаю, какие-то персонажи… Я прыгаю из театра в театр, со сцены на сцену, из роли в роль и никак не могу получить такую, какую исполнял там… в том Мире! Там я был… Нет! Там я жил настолько полной жизнью, что те перь мне все кажется пресным и пошлым… Ты знаешь, я начал спиваться, но и это дело, – он стукнул ногтем по бутылочному стеклу, – уже не действует на меня. Я не могу больше! Я хочу назад!
– Но ты же понимаешь, что нам туда не добраться… – попытался я охладить его темперамент.
– А! – тут же поймал он меня на слове. – Значит, ты тоже хочешь туда?
– Моего желания мало… – привычным устало-безна дежным тоном ответил я.
Паша открыл рот, но возразить ему не позволила на стойчивая трель дверного звонка. Вместо ответа он захлоп нул рот, посмотрел на меня подозрительным глазом и спросил чуть ли не шепотом:
– Ты кого-то ждешь?..
– Нет… – пожал я плечами, удивленный не меньше его.
– Так, может, мы никого не пустим? Все равно конь яка у меня больше нет.
Однако звонок продолжал настойчиво верещать. Было ясно, что этому нежданному гостю отлично известно мое местонахождение.
Я встал и направился в прихожую. Подойдя к входной двери, я заглянул в глазок, однако с другой стороны он был прикрыт, по всей видимости, пальцем.
– Ну кто там балуется? – строго спросил я.
– Открывай, Гэндальф – Серый Конец! – послышал ся из-за двери девчачий голосок, причем “Гэндальф – Се рый Конец” прозвучало как пароль.
Я открыл дверь. За ней стояла Машенька. В голубых джинсиках, белой дутой куртке и белой апочке, с горлом, обмотанным длинным белым шарфом, она была замечательно симпатична, однако я обратился к ней достаточно сурово:
– Что надо, Машеус?..
– Фу! Какой грубый! – Маша скорчила презритель ную физиономию. – Неужели ты докатился до того, что будешь держать своего старого друга, тем более девушку, на пороге?
Мне пришлось посторониться, приглашая ее пройти внутрь. Маша легко перепорхнула порог и, водрузив на тум бочке небольшой полиэтиленовый пакет, бывший у нее в руках, принялась раздеваться. Заметив на скамейке Пашину кожанку, она подняла на меня глаза:
– У тебя гость?..
– Ага… – безразлично бормотнул я.
– Так, может, я не вовремя? – Ее руки застыли на лацканах куртки.
– Вовремя… – пробурчал я.
Машеус повесила куртку на крючок и вопросительно посмотрела на меня.
Я молча кивнул и направился в комнату. Девчонка по следовала за мной и, увидев сидящего в кресле Пашеньку, обрадованно воскликнула:
– Отлично!
– Да? – повернулся я к ней. Она радостно покивала. Тогда я указал ей на второе кресло, а сам отправился на кухню за табуреткой для себя и бокалом для Машеуса.
Правда, когда я вернулся, она уже прихлебывала конь як из моего бокала. Я подсел к столу и, обращаясь к Маше, кивнул на Пашеньку:
– Видишь типа? Явился ко мне и заявляет, что хочет вернуться в Кинию.
– Я тоже хочу… – спокойно произнесла Машеус.
– Вот как? – снова удивился я. – А тебе-то это зачем? Машеус бросила на меня долгий взгляд, содержавший вную жалость к моим мыслительным способностям, и мол ча покачала головой. В ее ушах посверкивали знакомые изумруды в серебре, словно удивляясь тому, насколько мужчины могут быть тупыми.
– Да он тоже хочет, – кивнул в мою сторону уже за пьяневший Паша, – только сомневается в своих колдовс ких способностях.
Машеус бросила в мою сторону еще один жалостли вый взгляд и потребовала:
– Но попытаться ты все-таки можешь?!
Она втянула своим курносым носиком запах согрев шегося коньяка, пригубила из бокала темной жидкости и, покатав ее во рту, проглотила. После чего зажмурила глаза и на выдохе произнесла:
– Если ты не сможешь этого сделать, то этого не смо жет сделать никто…
– Поэтому он и боится! – кивнул головой пьяный ис полнитель роли хоббита. – Если у него не получится, ника кой надежды не останется, а для него лучше крошечная надежда, чем полная уверенность в своей никчемности.
И в этот момент я понял, насколько прав Паша. Этот недоделанный Фродо словно заглянул в глубину моей души и высказал то, что я сам боялся сказать даже себе самому!
“Вот зараза мохноногая!” – мелькнула в моей пока еще трезвой голове беззлобная мысль, и я тут же поймал себя на том, что думаю о Пашеньке как о хоббите из рода Мохноногов.
Я снова поскреб свой давно не бритый подбородок и поднял взгляд на своих друзей. Оба они молча рассматри вали меня, дожидаясь достойного ответа на Пашино заме чание. Пока я придумывал этот ответ, в прихожей снова раздалось настойчивое дребезжание звонка, и мои собу тыльники в один голос поинтересовались:
– Ты кого-нибудь ожидаешь?!
Я молча пожал плечами, выражая недоумение, и по шел в очередной раз открывать дверь.
Как вы, наверное, сами догадываетесь, за дверью сто ял Элик Аббасов, сжимая в своем пудовом кулачке безза щитный полиэтиленовый пакет.
– Я по делу! – произнес он, как только моя физионо мия появилась в проеме открывающейся двери, и попер на меня всей своей массой, ни минуты не сомнева ясь, что я немедленно уступлю ему дорогу.
Я действительно посторонился в основном из-за про снувшегося любопытства: а что такое скажет немногослов ный Душегуб в обоснование своего желания вернуться в Кинию?
Элик зацепил курточку на крючок и молча, не огляды ваясь на хозяина квартиры, направился прямиком в ком нату. Увидев находящихся там персонажей, он ничуть не удивился, а пробурчал нечто вроде “прекрасно” и извлек из своего пакетика… бутылку “Ахтамара”, вызвав уважи тельный взгляд всей нашей троицы, три здоровенных ли мона и коробку шоколадных конфет.
Ну а я, естественно, поплелся на кухню за очередным бокалом и последней табуреткой.
Оставшаяся табуретка была колченогой, и перед ее упот реблением требовалась тщательная настройка одной из но жек, чтобы в самый неожиданный момент не оказаться на полу. Так что мне пришлось несколько задержаться на кух не, а в это время в комнате уже слышался звон бокалов. Когда я вернулся к своим друзьям, они, похоже, уже клюк нули по одной и Паша вещал собравшимся, как его гени альное исполнение роли пьяного капитана в пьесе господина Коляды “Дураков по росту строят” потрясло об щественность города Судогды Владимирской области.
– Вы не поверите, – тряс Паша ладошками перед соб ственной физиономией, – но когда я упал третий раз, зал просто взорвался аплодисментами и тут же началась драка!..
И тут он как-то сник и горько пробормотал:
– Но лучшая моя роль – это все-таки Фродо Сум никс…
Я пристроился к столу и подсунул свой пустой еще бокал поближе к Элику. Тот набулькал мне до половины и после того, как я пригубил этот нектар богов, неожиданно заявил:
– Нам всем необходимо вернуться в… ну туда… назад! – и Элик оглядел компанию внимательным трезвым взглядом, словно хотел убедиться, что мы его правильно поняли.
Мы его правильно поняли. Машеус энергично тряхну ла головой, Паша икнул и выдал: – Ну!..
Я хмыкнул, улыбнулся и тоже подтвердил понимание:
– В нашем разговоре появилась свежая струя. Все пре дыдущие ораторы говорили, что хотят вернуться… туда… Но сейчас мы услышали слово “должны”! Пусть докладчик объяснит, сколько и у кого я занимал…
– Занимал?.. – не понял Элик.
– Ну если я кому-то должен, значит, я у кого-то за нял! – пояснил я свое требование.
– Тебе не хватит коньяку? – совершенно не к месту поинтересовалась Машеус.
– Я же в свое время не ограничивал вас в пиве?! – тут же огрызнулся я в ее сторону. Наверное, я сделал это слиш ком резко, Машеус неожиданно покраснела, хотя ей это было совсем несвойственно.
– Я поясню, кому и сколько мы должны, – перевел разговор на прежние рельсы Элик, – только вы внима тельно послушайте меня.
Он снова оглядел нас строгим взглядом, даже Пашень ка подтянулся и чуть протрезвел.
– Значит, так, – начал Элик и, чуть прихлебнув из своего бокала, поставил его на стол. – Я летом защищаю диплом…
– Поздравляю!.. – тут же брякнул Паша, но, встретив тяжелый взгляд тролля, смутился. – Пршу прщеня…
– Так вот, летом я защищаю диплом, тема которого – “Социальные причины детской немотивированной преступности”. Естественно, я начал собирать для него данные. Я поднял необходимую мне информацию за по следние десять лет и обнаружил довольно странную вещь. Последние шесть месяцев отмечены рядом каких-то со вершенно изуверских случаев, главными героями которых стали дети от шести до четырнадцати лет.
Элик снова оглядел нас, убеждаясь, что мы достаточно внимательны. Потом он полез в задний карман брюк и вы тащил сложенный вчетверо листок бумаги.
– Вот, я специально для вас сделал выписки…
И он начал читать. Это были выдержки из материалов, опубликованных в газетах. Информация действительно была жутковатой. Особенно мне запомнились две из приведенных Эликом статей.
В первой, опубликованной в “Нью-Йорк тайме”, рас сказывалось о рождественском пикнике, устроенном для учеников одной из элитных мужских школ Нью-Арка в де кабре прошлого года. Ребятишки девяти – двенадцати лет, общим числом восемнадцать, выехали с двумя своими пре подавателями на расположенную недалеко от города фер му для встречи с Санта Клаусом. Поначалу все шло очень хорошо, детки вместе с преподавателями и хозяевами фер мы веселились, пили кока-колу, ели чизбургеры с хот-до гами или что там еще. Но совершенно неожиданно, как раз в тот момент, когда к ферме должен был подкатить на оленьей упряжке заказанный Санта Клаус, с детьми про изошло нечто странное. Мальчишки затеяли во дворе ка кую-то озорную игру, а когда преподаватели попробовали их успокоить, закололи обоих… вилками. Причем они вты кали свои столовые приборы в двух взрослых мужчин, пока те не перестали шевелиться. После этого мальчики из элит ной школы загнали хозяина фермы вместе с женой и дву мя детьми в погреб, выкопанный под домом, и запалили дом. Дом пылал вовсю, когда к нему подъехал Санта Клаус и увидел, как восемнадцать элитных школьников весело отплясывают на пожарище. Актер, исполнявший роль Санта Клауса, попробовал выяснить у ребят, что же здесь про изошло, и получил ответ, что они веселятся. А когда он попытался по своему мобильнику вызвать полицию и по жарных, ребятки сломали ему руку, затем, освободив его мешок от подарков, затолкали в него Санту и спустили его в протекавшую поблизости речку. Беднягу спасло только то, что река была быстра, но неглубока, и он отделался всего лишь пневмонией.
Пожарные и полиция все-таки приехали, их вызвали с соседней фермы, увидев в небе зарево. Деток посажали в автобус и привезли в школу, куда сбежались и напуганные родители.
Самое поразительное заключалось в том, что малолетние преступники сами рассказали о своих подвигах, ничего не скрыв от изумленных родителей и следователей. На вопрос “Почему они пошли на убийство своих преподава телей” детишки отвечали, что те мешали им веселиться. А свою расправу над хозяйской семьей и несчастным Сантой они объясняли тем, что это было очень весело.
В общем, полное веселье.
Корреспондент сообщал, что все участники этого уве селительного мероприятия здоровы, но помещены в закры тое медицинское учреждение, поскольку дети “…неадекватно оценивают свои действия и остаются опасными для окру жающих”.
Второй случай произошел на нашей милой Родине в недалекой от Москвы Коломне. Два мальчика десяти и две надцати лет в течение одного вечера жесточайшим обра зом расправились над девятью жертвами. Шестеро из них были их сверстниками, двое – взрослыми людьми, а по следний – старик семидесяти двух лет. Из этих девяти че ловек выжили только двое, но и они на всю жизнь останутся калеками.
Пацанов задержал наряд милиции и отвез их в отделе ние, где они попытались напасть на дежурного, взявшего ся вести среди них воспитательную работу. Свои жуткие расправы малыши объяснили тем, что “…никому не позво лят спорить с собой или утверждать, что они не правы”.
Элик прочитал нам четыре такие истории, хотя, по его словам, их у него было собрано больше двадцати. Когда он закончил, мы долго молчали, потрясенные услышанным, и, как всегда, первым нарушил это молчание Пашенька:
– Я что-то не понял, какое отношение эти газетные россказни имеют к нашему… к нашей Кинии?
Тут же встрепенулась Машеус:
– А может, у Элика есть еще какие-то соображения на этот счет? В конце концов, он собирал эти сведения и как-то обрабатывал…
Мы снова повернулись к нашему троллю.
– Соображения есть… – медленно проговорил он, – но сначала посмотрите, что получается. Итак, за шесть последних месяцев произошло двадцать два случая зверс ких убийств, совершенных детьми. Во всех имеющихся у меня публикациях говорится только о… мальчиках. Ни од ной девчонки во всех этих приключениях не уча ствовало. Всего таких мальчишек-изуверов набирается восемьдесят четыре человека. Интересна и хро нология этих… случаев. Они происходили регулярно, через каждые шесть-семь дней, более длительные перерывы слу чаются всего дважды и составляют четырнадцать дней. Мне кажется, что таких случаев было двадцать четыре, я просто не нашел нужных сообщений или… об этих случаях не уз нали газетчики. Места этих происшествий, казалось бы, ничем и никак не связаны, однако мне удалось найти эту связь, когда я принялся, казалось бы, бесцельно блуждать по страницам мировой печати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11