Но мне очень хотелось бы, чтобы все удалось.
Я вздохнула и ткнулась лбов в телефонный аппарат. Я расслышала его восклицания:
–Ma petite, ma petite, ты все еще тут?
Я поднесла трубку к лицу и сказала:
–Я тут. Несчастная, но все еще здесь. Я пойду, все равно уже нет времени переодеваться.
–Я думаю, Натаниэл гораздо больше оценит, что ты согласилась праздновать годовщину, чем то, как ты одета.
–И это я слышу от человека, который меня одевает, как истинный фетишист.
–Не так часто, как мне хотелось бы.
Прежде, чем я смогла бы возразить, он сказал:
–Je t`aime.
Что значило по-французски «Я люблю тебя». И повесил трубку.

Глава 3

Я слишком опаздывала, даже чтобы забежать домой до свидания. Один мой звонок, и Натаниэл согласился встретиться уже около кинотеатра. Но ни голосом, ни малейшей интонацией он не показал, что ему это не нравится. Я думаю, он боялся мне что-то высказывать, боялся, что я потом буду это использовать в своих интересах, чтобы отменить празднование годовщины. Вероятно он был в чем-то прав. По последним подсчетам у меня было уже шесть мужчин. Когда вы встречаетесь с таким количеством людей, годовщины начинают выглядеть, как нечто дико лицемерное. Я о том, что годовщина - это что-то такое, что ты стараешься устроить только с тем самым, разве нет? Я все еще разрабатывала свою стратегию поведения со всеми моими мужчинами. Я все еще пыталась убедить себя, что при таком обилии мужчин не должно быть любимчиков. Я все еще боролась со своими мыслями о том, что они все особенные. Когда я оставалась одна, не с кем-либо из них, не видя их, не чувствуя их метафизически, я начинала чувствовать себя не в своей тарелке, и даже глупо. Я понимала, что это глупо и неправильно, пока не увидела Натаниэла, ждущего меня у дверей кинотеатра.
Он был ростом уже пять футов шесть дюймов. Только за последний месяц он вырос на полдюйма. В свои двадцать, а весной уже и двадцать один год, он превращался в мужчину, плечи становились все шире, что обычно бывает в более раннем возрасте. Я вообще переживала за его привязанность к клубам, которая меня так раздражала, а ему так нравилась. Сейчас он был настолько высок, что мне пришлось остановиться немного поодаль, чтобы взглянуть на него во весь его рост.
Я стояла в самом центре мельтешащей толпы, какая бывает только вечером в пятницу, и на какую-то долю секунды я забыла обо всем, даже о том, что в городе объявилось что-то настолько страшное, что смогло напугать и Жан-Клода, и Малькома. Да, Жан-Клод уверил меня, что мы в полной безопасности, но тем не менее это было бы на меня непохожим, быть беспечной в толпе.
Натаниэл был одет в кожаное длинное пальто и под стать ему фетровую шляпу. Шляпа и пальто скрывали большую часть верха его тела, но тем не менее подчеркивали его нижнюю часть. Это походило и на скромность, и на попытку привлечь внимание одновременно. Он добавил шляпу к этому зимнему наряду, потому что старался скрыться в толпе. Клиентки Запретного плода знали его, как Брэндона и очень его доставали. Как только он скрывал волосы и лицо под шляпой, это переставало быть проблемой.
Его волосы были собраны в очень хитрую косу, так что со стороны было похоже, что они самой обычной длинны. Но это была иллюзия. Если их не собирать, его волосы спадали до самых лодыжек, но, Боже милостивый, это было очень симпатично.
И не только мое обычное «ах, как он прекрасен!» заставило меня остановиться. В этом своем пальто и шляпе, без ореола его волос, он выглядел таким взрослым. Он был на семь лет меня моложе, так что я всегда ощущала его, как совсем юного парнишку. Я долго боролась с тем, чтобы держаться с ним в рамках дружбы. Теперь я разглядывала его, как незнакомца, и начинала понимать, что была единственным человеком, кто все еще считал его ребенком. Он стоял там, как фетишистская версия Сэма Спэйда, и совсем не выглядел на двадцать. Он выглядел даже старше двадцати одного.
Кто-то толкнул меня, и это заставило меня подпрыгнуть. Дерьмо, это было слишком беспечно. Я двинулась вперед, одетая в свое черное кожаное пальто, но без шляпы. Я не ношу шляп или шапок до тех пор, пока не начинаю отмораживать уши. Даже в Рождественские каникулы не настолько холодно, чтобы заставить меня это сделать. Сент-Луис зимой: один раз промерзает, потом тепло следующие пятьдесят лет.
Мое пальто было расстегнуто почти до талии. Так было холоднее, но мне было проще добраться до оружия в случае чего. Ношение оружия зимой всегда было полно таких вот нюансов.
Он увидел меня раньше, чем я прошла первые двери. Он одарил меня самой счастливой из свих улыбок, ясно дающей понять, что он очень рад меня видеть. Я заскулила, что была дико занята, параллельно натягивая на лицо свою версию той же улыбки. Один из моих друзей сказал, что я не люблю выбить влюбленной, и в этом он прав. Это чувство всегда заставляет меня ощущать себя глупой, как при получении страховки, чем сильнее вам навредили, тем больше заплатят. Этакий ущербный романтизм.
Лицо под шляпой было слишком довольным, чтобы быть еще и красивым. Он был красив, но не традиционной красотой. Очевидно, как бы он ни вырос, он все равно собирался оставаться тем миловидным малым, которым был всегда. Но его лицо было не таким, как например лицо Жан-Клода или Мики, его скулы были более тонкими и более высокими. Было что-то в их лицах такое, что вот смотришь на них и ни за что не перепутаешь их с женщинами. Что же изменилось за последние месяцы? Неужели я не заметила или просто не хотела замечать, что его лицо стало более взрослым, более мужским, как у Мики или Жан-Клода? У меня слишком высокая планка, обязательно, чтобы он был и взрослым, и сильным? Я со всеми так? Нет, конечно.
Его улыбка поувяла.
–Что случилось?
Я улыбнулась и подошла ближе, чтобы обнять его.
–Всего лишь удивлена тем, насколько мало обращаю на тебя внимания.
Он обнял меня, но не так как ему хотелось бы. Он держал меня так, чтобы видеть мое лицо.
–И с чего такие выводы?
Я наконец позволила себе заглянуть ему в глаза. Сегодня я была так увлечена его внешним видом, что ни разу еще не встретилась с ним взглядом, будто он был вампиром, и это могло быть для меня опасным. Его глаза были по-настоящему лавандовыми, настоящий сиреневый. Но тут дело не только в цвете, они были огромными и прекрасными и были тем самым штрихом, что дополнял его лицо, заставляя вас терять голову. Слишком красивые, невероятно красивые.
Он коснулся моего лица.
–Анита, что не так?
Я покачала головой.
–Я не знаю.
Я действительно не знала. Я была увлечена Натаниэлом, даже слишком увлечена. Я отвела взгляд, чтобы не смотреть ему прямо в лицо. И что, черт возьми, со мной сегодня такое творится?
Он попробовал отвлечь меня поцелуем, и я не ответила. я боялась полностью раствориться в этом поцелуе.
Его руки отстранились. В голосе послышались первые нотки гнева. Нужно очень постараться, чтобы рассердить Натаниэла.
–Это всего лишь фильм, Анита. Я даже секса не прошу, просто поход в кино.
Я посмотрела на него.
–Я предпочла бы пойти домой и заняться сексом.
–Это потому что я пригласил тебя в кино? - поинтересовался он. Я нахмурилась.
–С чего ты взял?
–Мне кажется, ты стесняешься появляться со мной на людях?
–Нет. - Я постаралась сделать лицо совершенно непроницаемым, чтобы он не увидел, насколько меня потрясли его слова, и не начал расспрашивать. Его лицо было очень серьезным, невероятно, но он почти злился.
–Тогда в чем дело? Ты не даже не поцелуешь меня?
Я попыталась объяснить.
–Я забыла обо всем на те минуты, что отдала тебе.
Он улыбнулся, даже глазами.
–Это так уж плохо?
–При моем образе жизни, да. - Я наблюдала за ним, стараясь понять его реакцию. Он был красив, но при желании я могла смотреть на него трезвым взглядом. Я наклонилась чуть ближе, окунувшись в запах нового кожаного пальто. Я обняла его крепче, и он после секундного колебания сомкнул руки у меня за спиной. Я спрятала лицо в аромате этой кожи и его собственном запахе. Сладкий запах, чистая ваниль. Теперь я уже знала, что это не парфюмерный аромат мыла или одеколона, это его собственный запах, которого не может быть больше ни у кого. Одна из тех особенностей человеческой кожи, которая меняет аромат хороших духов.
–Нам стоит занять свои места. - Прошептал он прямо в мои волосы. Я чуть отстранилась, снова нахмурившись. Встряхнула головой, и это немного помогло отогнать странное ощущение. Я опустила руку в карман пальто и дотронулась до маленького бархатного чехла. Я открыла его, и крест скользнул в мою руку. Он лежал на ладони серебряный и безразличный. Я ожидала, что он запылает, говоря мне о том, что какой-то вамп пытается мною завладеть. Но он лежал там, совершенно безразличный и невинно нетронутый.
–Что не так, Анита? - Натаниэл выглядел обеспокоенным.
–Мне показалось, что кто-то питается от меня.
–Крест это не подтвердил.
–Ты мне кажешься просто потрясающим, но это настолько на меня не похоже, вот так терять голову на публике.
–Ты думаешь, Дорогая Мамочка опять попыталась? - спросил он.
Дорогой Мамочкой называли главу Совета вампиров, саму создательницу вампов. Первый раз, когда она пыталась мною овладеть, крест пылал в моей руке так, что потом его пришлось вырезать вместе с кусками плоти врачу. Теперь у меня был шрам на левой ладони в качестве напоминания. До сих пор крест в сумке, кармане, под подушкой держал ее в страхе.
–Я не знаю, все может быть.
–Нет, можно подумать так уж много вампиров могут пройти сквозь твои ментальные щиты. - Напомнил он.
Я накинула цепочку на свою шею, серебро, настолько сияющее против шелка свитера.
–Ты уверена, что достаточно только ткани между твоей кожей и крестом?
–Нет, но я не думаю, что это Матушка Тьма.
Он вздохнул и попытался сохранить хмурое выражение лица.
–Ты должна отказаться от этого похода в кино?
–Нет, Жан-Клод сказал, что мы в безопасности сегодня вечером.
–Хорошо. - Прокомментировал Натаниэл. - Но я не люблю тот тон, которым ты это сказала. Что идет не так, как тебе хотелось бы?
–Давай сядем, и я расскажу тебе то немногое, что мне известно. - Ответила я.
Мы нашли два места в последнем ряду, таким образом я сидела спиной к стене и могла видеть весь зал кинотеатра. Я не параноик, по крайней мере не больше, чем обычно. Я всегда сажусь на последний ряд, если у меня есть такая возможность.
К моменту, когда закончились анонсы, я успела рассказать ему ту малость, что знала сама.
–И в этом весь Жан-Клод, да?
–Да.
–Вечно таинственный.
–Преуменьшаешь, - заметила я. Музыка стихла, свет стал гаснуть, и я бы ни за что в жизни не вспомнила, на какой фильм мы пришли. Я не спрашивала Натаниэла, потому что это могло бы его обидеть, и кроме того, это в сущности не имело значения.

Глава 4

Три часа спустя я уже знала, что фильм - это новая версия Кинг Конга. Натаниэл разбирается в кино лучше меня. Спецэффекты были на уровне, но я толком не готова к истории бедной умершей в результате обезьяны. Это было просто моим позором, но в целом кино меня удивило и поразило. Мой крест таки не запылал, зато я гораздо сильнее, чем обычно была очарована Натаниэлом. Всегда чарующий, сегодня он был совершенно нереальным, но это не заставило меня потерять над собой контроль. Я размышляла, не разрешить ли поим рукам больше, как я поступала с другими своими мужчинами, но Натаниэл в моей жизни имел больше запретов, чем любой другой. К тому же я боялась начать то, что будет очень сложно закончить в зале кинотеатра. А еще сложно смотреть фильм и ощупывать своего бойфренда, по крайней мере я так не могу.
Была одна вещь, которая была просто непременной после просмотра длинного фильма - посещение туалета. Вот объясните мне, почему никогда нет очереди в мужской туалет, а в женский она просто нереально большая и есть всегда? Я отстояла очередь и наконец-то оказалась в кабинке. По крайней мере тут было чисто.
Шум стих и тем самым сообщил мне о том, что я осталась одна. Эта чертова длинная очередь. Я стала подворачивать ремни кобуры и закреплять их со спины. Одна из вещей, которые я люблю в наплечной кобуре, это то, что она крепится в положении у бедра, так что вы не рискуете искупать оружие в унитазе. Внутренние кобуры не настолько практичны, они не крепятся к поясу, что делает их использование в ванной весьма сомнительным. Оружие, в отличие от пейджеров, не плавает.
Я подтянула чулки, довольная тем, что не приходится воевать с колготками. Пояс и чулки действительно более удобны, чем колготки. Туалетная комната была пуста, когда я приоткрыла дверь кабинки. Я шла вдоль ряда раковин, когда увидела, что поперек одной из них стоит коробка. «Аните» гласила надпись черными печатными буквами.
Неужели презент. Как Натаниэл мог оставить здесь подарок? Было бы ужасно, если бы его поймали в женском туалете. Я сполоснула и высушила руки, затем открыла коробку. Мне пришлось отодвинуть слои белой упаковочной бумаги, прежде чем я увидела маску. Она была полностью белая и должна была закрывать все лицо, от лба до подбородка. Это было подобие лица, совершенно белое, смотревшее прямо на меня. Зачем бы ему покупать это для меня? Если бы она была черной и кожаной, я могла бы заподозрить попытку разнообразить мою сексуальную жизнь, но она была не такой. Хотя возможно я просто ничего не понимаю в этом, и маска предназначена для подобных игр. Если так, он прокололся с идеей. Я не люблю маски, и совершенно не переношу какое-либо ограничение моей личной свободы. Тот факт, что мне нравятся какие-то такие вещи, еще не значит, что я готова на что-то большее. Вы ненавидите в людях то, чего больше всего боитесь.
Я попробовала натянуть на лицо выражение полной нейтральности, но не получилось, потому что коробку пришлось взять с собой. Натаниэл ждал у противоположной стены, держа в руках наши пальто и свою шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10