Женщина запрокинула назад голову, завыла на такой высокой ноте, что по спине у жил потек холод, и вдруг исчезла. Джилл медленно встала на ноги, дрожа теперь не только от сырости.
– Это что, баньши? О боги! Родри!
Она тут же попробовала отыскать его, но не нашла ни Родри, ни лагеря эльфов. Она едва не впала в панику, но сообразила, что Адерин, должно быть, везде наложил магические печати, а это – предвестие ужасной беды.
Гроза закончилась, солнце и ветер быстро высушили высокую траву, и Джилл весь день немилосердно подгоняла лошадей, но только к полудню следующего дня, то есть на пятый день после того, как покинула острова Вейм, она увидела лагерь – скопление круглых палаток на горизонте и табуны коней, мирно щиплющих траву. Юный эльф, стерегущий лошадей, громко и радостно приветствовал ее. Тут же примчался Калондериэль и с ним полдюжины эльфов.
– Забери ее лошадей! – приказал воинский предводитель. – Я провожу ее в палатку мудрейшего. Джилл, как я рад видеть тебя!
– Родри мертв?
– Нет. Адерин тебе не сказал? Родри сошел с ума. Совсем. Бредит, видит что-то непонятное… Я ничего не понимаю, но выглядит это пугающе, честное слово. Просто заставить его поесть – и то нужно суметь.
Палатка Адерина стояла на непривычном месте – посреди лагеря. Джилл вбежала внутрь, сзади шел Калондериэль, а толпа дикого народца толкалась вокруг них. Адерин стоял у погасшего очага и ждал. Мастер двеомера выглядел совершенно изможденным: бледный, ссутулившийся, с такими черными кругами под глазами, каких не бывает и у пьяного воина. Позади него, скорчившись у кожаной стенки, как животное в клетке, сидел Родри. Она едва узнала его; он сидел тихо-тихо, а глаза смотрели мертво.
– Что случилось? – отрывисто спросила Джилл.
– Для начала – я не спал больше недели, – сказал Адерин. – Но спорю, ты имела в виду Родри.
Родри не шевельнулся.
– Я думала, он мертв. Я встретила по дороге баньши.
– Это не баньши. Оно – она – это и есть беда. – Адерин повернулся к Келу. – Останься с ним, хорошо? Кричи, как заметишь первые признаки безумия. Мы будем тут, рядом, просто нам надо поговорить без свидетелей.
Они вышли наружу, и Джилл обратила внимание, что никто не осмелился подойти к ним, даже всегда любопытные дети, даже собаки.
– Это женщина из Диких Земель. – Адерин не стал терять времени на пустые слова. – Маленькая дрянь околдовала его, но ей это вредит еще сильнее, чем ему. Она связана с ним по его предыдущим жизням, а я не могу толком объяснить ему, чтобы не поведать истину, которой он не должен знать.
– Так надо поймать ее и вернуть Владыкам.
– Проще сказать, чем сделать. Я пробовал много раз, но она очень хитрая и коварная.
– Слушай, ведь Родри благородный человек. Разве нельзя объяснить ему, что он вредит этому несчастному невинному духу и…
– Я объяснил, только поэтому он до сих пор с нами. Он делал все, что мог, чтобы противостоять ей, но в конце концов она притянула его.
– Я все еще не понимаю, как…
– Она его любовница. Я имею в виду именно это. И страсть его к ней пылает во сто крат сильнее, чем к тебе во времена вашей любви.
Неожиданно охвативший ее гнев удивил Джилл. Конечно, это была не ярость, но несомненное негодование, проблеск былой ревности. Адерин неверно понял ее молчание.
– Ведь ты знаешь о таких вещах, верно? – спросил старик. – Она одна из природных духов, но много лет назад ее запутала одна из Стражей, давшая ей ложное тело. С тех самых пор она пытается стать человеческим существом, высасывая магнетизм из него и других любовников…
– Конечно, я знаю, что именно она делает! О, прости, Адерин, я не хотела на тебя кричать. И как долго это продолжается?
– Пару сотен лет, чуть меньше, чуть больше.
– Так сейчас она должна быть весьма… гм, убедительной.
– Очень, и к тому же красавица, во всяком случае, Родри так говорит, но он не может судить здраво. Лично мне никогда не нравились бледные дамочки с надутыми губками, все такие жеманные, с широко открытыми глазками.
– Родри они тоже не нравились. Это отвратительно, правда? Трудно поверить, что это случилось с ним, и вот пожалуйста. Как ты оберегаешься от нее? Обычные печати?
– Конечно, но она продолжает взывать к нему, особенно, когда он спит, а я не могу караулить его каждый миг. Гавантар помогает накладывать печати, но это и все. Честно сказать, теперь, когда ты здесь, я первым делом должен пойти в палатку Кела и поспать. Боги, как я устал!
Джилл оставила Гавантара охранять вход, а сама вернулась в палатку. Родри даже не взглянул на нее, когда она вошла, и ни слова не сказал. Джилл поела копченого мяса с хлебом, которые обнаружила в корзинке у очага. Потом уселась на пол неподалеку от Родри и стала внимательно рассматривать его. Похоже, ему это было совершенно все равно. Джилл потрясенно поняла, что он выглядел на свой возраст. Нет, у него не было ни единого седого волоска или мешков под глазами, но он выглядел стариком, лишенным жизненной силы и магнетизма, которые помогали эльфам оставаться молодыми. Она всегда воспринимала его, как своего юного возлюбленного, а этого пожилого человека Джилл не знала. Ей стало очень больно.
– Родри? Ты ничего не хочешь мне сказать?
Он поднял голову. Глаза сузились, рот приоткрыт – он словно пытался понять, кто она такая.
– Мои извинения, – сказал он после долгого молчания. – Я думал, ты предпочтешь, чтобы я не открывал рта.
– Почему это?
– Должно быть, я внушаю тебе отвращение.
Она подумала.
– Нет, это не так. Я опасаюсь за твою жизнь.
– Неужели имеет какое-то значение, жив я или умер?
– Ну конечно же! Твой вирд…
– Да к черту мой вирд! Я хочу сказать – для тебя это имеет значение?
Этот вопрос тоже требовал продуманного ответа.
– Имеет. Может, я и не влюблена в тебя больше, но ты мне нравишься, и всегда нравился, правда. Как хороший друг. И я всегда тобой восхищалась, а с годами это становится важнее, чем любовь.
– Разве? Я… – он замер, не договорив.
Краем сознания Джилл ощутила потрескивание энергии, означающее, что Дикие Земли где-то поблизости. Откуда-то выскочил ее серый гном и, выпучив глаза и разинув рот, начал тыкать пальцем во что-то позади нее. Джилл открыла свое второе зрение, медленно повернулась и всмотрелась. Первое, что она увидела, была гладкая золотистая сфера, которую Адерин и Гавантар возвели вокруг палатки и пометили пылающими пентаграммами. А за ней смутно маячила тень женщины, колеблющаяся, словно женщина виднелась сквозь бутылочное стекло. Джилл медленно встала на колени, и тень исчезла.
– Она знает, что я здесь.
– Собственно, именно она мне и сказала, что ты приближаешься. То есть она не знала, кто ты такая, просто сказала, что старик призвал еще одного мастера двеомера. Я сам понял, что это ты.
– Ты знал, что она знает, и не сказал Адерину?
Родри вспыхнул от стыда, и только тут Джилл поняла, как раздвоено его сознание.
За несколько последующих дней Джилл и Адерин разработали немного странный способ караулить. Когда Родри не спал и таким образом был в некоторой безопасности, они оба отдыхали, но с той минуты, когда он засыпал, кто-нибудь из них присматривал за его телом, а второй охранял эфирный уровень. Теперь Белая Леди не могла попасть в его сны, хотя однажды утром Джилл все же увидела ее. Вообще-то на эфирном уровне природный дух мог появиться только в виде группы линий силы или как хрустальный блеск, то есть скорее, как геометрическая фигура, нежели живое существо, но создание, которое Джилл увидела парящим на волне голубого света, казалось застрявшим между этими двумя образами. Лицо у нее было получеловеческим, но она то появлялась, то растворялась во вспышках зеленого света и линий. Джилл увидела это, и бывшее до сих пор отвлеченным сочувствие превратилось в искреннее сострадание: несчастный дух покинул свой путь и оказался в западне чужого мира. Если это будет продолжаться, он не сможет пережить такое перемещение, особенно если не будет подпитываться от Родри. Джилл послала в голубой свет сигил Короля Эфира и хотела шагнуть туда сама, но дух улетел прочь, излучая ярость, похожую на настоящий крик.
Джилл вернулась в свое тело и села, потягиваясь и зевая. Родри с подозрением смотрел на нее.
– Что ты с ней сделала? – рявкнул он.
– Глупец, я пыталась ей помочь.
Ему хватило учтивости, чтобы изобразить раскаяние.
Весь этот день Родри не находил себе места. Он ходил по палатке то поперек, то кругами, пока у Джилл не начала кружиться голова. Она предложила позвать Калондериэля и покататься верхом, но он ей даже не ответил.
– И долго ты собираешься грызть свою кормушку? – не выдержала Джилл.
– Что?
– Ты ведешь себя, как жеребец в охоте, которого не подпускают к кобыле. Не велико удовольствие видеть тебя в таком состоянии.
Он резко остановился и повернулся к ней.
– Адерин добрее меня, – продолжала Джилл. – Он считает тебя бедной невинной жертвой. Но я-то тебя лучше знаю! Бьюсь об заклад, этой твоей призрачной любовнице не пришлось силком тянуть тебя в свою постель. Спорю, ей даже не пришлось дважды повторять приглашение!
Вспыхнув, Родри шагнул к ней со взбешенным видом.
– Только попробуй, – ухмыляясь, сказала Джилл. – Я еще не забыла, как надо драться, и держу пари, я швырну тебя через всю палатку.
Он отвернулся, помедлил и упал ничком на одеяла. Джилл несколько минут смотрела на его трясущиеся плечи, прежде чем поняла, что он плачет. Она встала на колени и начала растирать его затылок, давая своему магнетизму перетекать в него. Через несколько минут Родри перестал плакать и перекатился на спину.
– Родри, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты умер. делай то, что говорим мы с Адерином. Будешь?
Он сел и вытер глаза рукавом.
– Спасибо, – прошептал он. – Просто мне кажется, что я сейчас разорвусь на части, и я не знаю, как…
Раздался вопль, похожий на рев пантеры, дикий и жуткий, заполнивший собой палатку и растекшийся по лагерю. И сразу следом Джилл что-то ударило по лицу – сильный удар, словно кошачьей когтистой лапой. Все годы магических упражнений будто бесследно испарились. Ни о чем не думая, Джилл вскочила на ноги и ударила в ответ, пытаясь схватить руку, которой тут не было, ища врага, которого не видела. Пальцы ее сомкнулись на чем-то плотнее воздуха, но все равно не существующем в действительности; следующий удар из ниоткуда пришелся Джилл по губам; потом она услышала, как кричит Адерин. Враг испарился.
– Какая я идиотка! – в отчаянии вскричала Джилл. – Ведь я могла наложить на нее знак короля, а я совсем потеряла голову!
– Не могу сказать, что я виню тебя за это, – отозвался Адерин. – Инстинкт и все такое. Гаватар почуял ее и разбудил меня, но я опоздал.
– Теперь уже неважно. – Джилл осмотрелась и увидела Гавантара, стоявшего у входа в палатку. – Гавво, побудь здесь. Адерин, пошли поговорим где-нибудь, чтобы нас не подслушали. Прости, Роддо, но тебе я не доверяю.
В полной уверенности, что дух слишком напуган и вернется не сразу, они отошли подальше от лагеря. День был жарким, воздух неподвижным, но все равно, оставив палатку и одержимого Родри, оба мага почувствовали себя так, будто нырнули в прохладную речку.
– Она отчаялась, как волк голодной зимой, раз уж решилась взломать печати, – сказал Адерин. – Не знаю, сколько мужества и могущества ей для этого потребовалось. Трудно поверить, что она так страшно тоскует по нему.
– Это нечто совершенно другое. Она ревнует ко мне, и я думаю, мы можем этим воспользоваться. Послушай, Владыки Диких Земель наверняка хотят помочь нам в этом деле!
– Я уже связался с ними. Но она словно танцует вокруг них и ускользает всякий раз, когда они приближаются.
– Нам требуется что-нибудь, чтобы отвлечь ее неразвитое сознание, и мне кажется, я нашла самую подходящую наживку. Конечно, Родри будет тяжко видеть, как мы ее поймаем, но с другой стороны, он сам это на себя навлек.
– Ты не из тех, кто легко прощает, а?
– Да, ты нащупал мое слабое место. Мне не так легко проявить сострадание, Адерин. Я в этом не похожа на Невина, да и на тебя тоже. Может, это потому, что мне пришлось пережить трудные времена, но у меня не всегда хватает терпения.
– Пока ты об этом помнишь, хватает.
Через два дня разразилась летняя гроза. Ливень шумел над равнинами. Адерин заявил, что ему необходимо поговорить с Калондериэлем и ушел из палатки, нарочито уведя с собой Гавантара. Джилл сотворила шар магического света, подвесила его у дыры для выхода дыма в потолке палатки, потом вытащила мешочек с эльфийскими «костями», маленькими деревянными пирамидками, каждая сторона которых была выкрашена в разные цвета. Игра заключалась в том, что вы трясли десять костей в ладонях, потом бросали их. Победитель определялся в зависимости от того, сколько выпадало сторон одного цвета и какой узор они образовывали. Наибольшее число очков получал тот, кто выбрасывал все красные, что было практически невозможно. Поскольку на матерчатом полу палатки, как и на траве, пирамидки не падали отвесно, игра, как правило, заканчивалась скандалом; впрочем, Родри это было все равно. В основном он просто смотрел, как падают кости Джилл, и ей приходилось напоминать ему, что теперь его очередь.
– Если хочешь, можем больше не играть, – сказала Джилл в конце концов.
– Прости меня, но мое сердце не здесь.
– Она зовет тебя?
– Теперь она все время зовет меня.
– Ах, Роддо, как мне больно за тебя!
Услышав свое уменьшительное имя, он посмотрел на нее и улыбнулся так печально, что на миг ей по-настоящему стало его жалко. Джилл протянула руку и погладила его по щеке, а он слегка повернул голову и поцеловал ее пальцы – жест, привычный с тех времен, когда они были, вместе.
Удар сзади был такой силы, что Джилл едва не упала в объятия Родри. Она услышала, как он закричал; потом ее ударили по лицу. Усилием воли она заставила себя не применять магию. Вместо этого она протянула обе руки назад и стала нащупывать вслепую, как кошка в поисках мыши. Наконец одна рука с хлюпающим звуком ткнулась в нечто, слегка напоминающее человеческое тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55