Юмористы, шутники, любители выпить и разыграть. Талантливый и хаотичный Жариков. Казавшийся добрым, но оказавшийся злым сплетником Архипов, — это ему Жириновский обязан доброй частью уток и розыгрышей общественного мнения, благодаря им создалась легенда Жириновского, «коммерсант» Юра Бузов и его «телки», интриган Леша Митрофанов, отпрыск «благородных» родов номенклатуры.
Дача же Митрофанова заслуживает того, чтобы описать ее подробно. Портрет дачи Митрофанова нужен здесь, чтобы понять, кто такой Митрофанов, а это, в свою очередь поможет понять, интересы кого же защищает Жириновский. Летом 1992 года этот портрет дачи был опубликован в газете «Советская Россия».
«Конец июня. Посещение бывшей дачи Мураховского, экс-друга экс-Горбачева. До этого дача была местом обитания предыдущих вельмож. Меня и нескольких молодых людей из партии Жириновского привез сюда на поучительную экскурсию человек из Министерства иностранных дел. Я никогда не видел мест обитания советских вельмож. Придя в сознание в одной комнате, я так и ушел впоследствии от родителей из одной комнаты во взрослую жизнь, где меня тоже ждали… комнаты…
Как корабль, оснащенное палубами многочисленных террас и трюмами сауны, бассейна, гимнастических залов стоит в старом сосновом бору нелепое, где трех, а где и четырехэтажное сооружение. Бесполезно огромные спальни. Банкетный зал на черт знает сколько персон. Террасы. Самая огромная — асфальтирована! Мебель, очевидно лучшая из возможных, поражает своим вычурным мещанством едва ли не 19-го века. Множество дверей, переходов, лестничных маршей, вешалок… Нет, однако, библиотеки, нет вообще ни единой книги! И как я не старался, я не нашел ничего похожего на рабочий кабинет хозяина.
В сонном кисловатом мареве, в паутинах, в запахе плесени плавает вокруг сосновый лес. Зудит комарами. Сосны, судя по чудовищной толщине ствола, — столетние, если не двухсотлетние.
В настоящий момент дача находится в ведении Министерства иностранных дел. Министерство собирается дачу сдавать за 22 миллиона в год. По-прежнему живет в глубине участка, если пройти по асфальтовой дороге — семья обслуживающая дачу. К сосне привязана темная, неприятно-молчаливая, худая немецкая овчарка со злыми глазами. У семьи лакеев свой дом о двух этажах, сам по себе приличная дача. Лакей-мужчина до сих пор сговорчив, послушен, и заискивает перед человеком, приведшим нас. Женская половина семьи зло ворчит и время от времени отказывается выполнить приказания: отпирать ту или иную дверь. Она этого не произносит, но поведение ее ясно выражает следующий текст: «Ездят тут всякие! Нет на вас настоящего хозяина!»
Я попробовал углубиться в природу, в участок. Трудно. Когда воздвигали жилища вельмож, их воздвигли в лесу, разгородив лес на участки заборами. Я обнаружил гигантский ствол сосны, спиленный, да и брошенный. Видны попытки распилить ствол и убрать его. Но работа не закончена, распилы старые, перестройка и здесь не удалась. Отступились перед тяжелой работой. Будет гнить мощное дерево.
На чудовищной величины банкетном столе съели мы привезенные с собой припасы: колбасу, огурцы, помидоры, и выпили пива. Из двери обшарили стол, я успел увидеть торжествующе-презрительные глаза прислуги. И спрятались. Вероятно, подумала: колбасу! На таком столе! Где гусей и кабанов, и медвежатину поедали!
Шофер свозил нас к Москве-реке. Мелкая, с быстрым течением и довольно чистой водой. Пустые гнезда ласточек ли, стрижей, в обрыве на том берегу. На песке несколько групп купальщиков и купальщиц с холеными лицами и телами. Дети вельмож, их внуки? Искупавшись, мы вернулись.
Я побродил еще по дому, пытаясь понять: что за жизнь была тут у советских вельмож? Дачная, по Чехову, сытая и сонная. Завтракали, обедали, спали после обеда. Парились в сауне, пили водку и ликеры, принимали гостей, подолгу засиживались на террасе, сплетничая. Натирались мазями от комаров. Ездили купаться в Москве-реке. Окруженные толстыми детьми, смотрели в банкетном зале телевизор. Ну ладно, книги, предположим, вывезли. Но никаких следов работы какой бы то ни было, умственной ли, физической ли, я не обнаружил. Давно не ремонтированные, стены, однако, девственно нетронуты: никаких следов кнопок ли, гвоздей ли, приколоть к стене карту, диаграмму, да, черт возьми, просто фотографию старых родителей, да последнюю депешу АПН или «Ассошиэйтед Пресс», чтоб вчитаться, на несколько часов приколоть… Я нашел великолепную светлую комнату на третьем этаже и, расхаживая по ней, думал: здесь он мог поставить себе «зирокс-машину», здесь — «факс», тут бы можно было поместить несколько телетайпов — чтоб получать новости прямо сюда. Здесь — стеллажи с нужными справочными изданиями… Но нет, никаких следов РАБОТЫ я не нашел. Лишь следы ПРАЗДНОСТИ.
Вот как они потеряли власть. Вот здесь они потеряли власть, задолго до того, как ее вырвали у них из рук. (Их завистливые, менее ожиревшие, чем они — ЗАМЫ и эксперты. Ельцины и юристы Собчаки.)
Когда умер истовый тиран, не дававший отдыха ни себе, ни другим, чье окно светилось в Кремле до трех утра, партия стала быстро терять форму и обрастать жиром. Дотоле великолепный военно-монашеский орден — мускулистый и суровый — партия, изнежилась и всего лишь в тридцать лет стала организацией, возглавляемой дачниками. Здесь, в сытой жаре, под писк комариный, в пару сауны, под цветное мелькание телевизора и потеряли они власть, задолго до 1985 года. Так жиреют неизбежно и наживают себе болезнь сердца небегающие охотничьи собаки.
Если чеховский «вишневый сад» стал символом крушения помещичьей жизни, то Дача партийного вельможи — символ одряхления партократии. Правящий класс-импотент, увы, изгнан с дач классом-полуимпотентом. Когда я уезжал, шофер МИДа отвозил меня в Москву, через улицу в даче напротив ворота были настежь распахнуты. Рабочие сгружали с грузовика новенькие радиаторы. Многие десятки. «Утепляются! — вздохнул шофер. — Мне бы один такой». «Чья дача?» — спросил я. Он назвал фамилию известного аппаратчика. «Во время революций, первыми всегда овладевают властью те, кто при старом режиме был к ней наиболее близок. В 1789 г. аристократы были первыми, кто взял власть…», вспомнил я слова Маркса. Разумное наблюдение это подтвердилось с тех пор множество раз, стало правилом. Главой первого правительства, сформированного после февральской буржуазной революции, был князь Львов, главами сегодняшних буржуазных и националистических республик, образовавшихся после буржуазного государственного переворота 21–24 августа 1991 г., стали секретари ЦК и партвельможи: Ельцин, Кравчук, Шушкевич и иже. Но долго они в хозяевах дач не удержатся. Закон исторического детерминизма неумолим. У злых и голодных неизбежно оказывается больше энергии и воли к власти.
Кого я имел в виду под злыми и голодными? Жириновского? Если нынешние правители ходили в замах горбачевцев, то выходец из мелких чиновников Жириновский и в самом деле в сравнении с ними злой и голодный до номенклатурной жизни. То есть, совсем далеко от нее отстоял последние двадцать лет.
Я пощадил тогда хозяина дачи — он был союзник и попутчик. Тогда, признаюсь, Митрофанов показался мне таким же бесполезным, как и дачное гнездо в комарином лесу. Я ошибся. Леша Митрофанов не только принадлежит к мальчикам-банкирчикам, то есть к тем, кто выигрывает от прихода Жириновского к власти (если), но и таланты — впоследствии это проявилось — оказалось у него есть, и какие! О таланте перекупщика, ростовщика я уже говорил: он будет сдавать внаем дивизии русских солдат, этот человек с внешностью ближневосточного торговца рахат-лукумом. Его талант интригана выявился чуть позднее: в ноябре 92-го. Что касается дачи, то я до сих пор не знаю, в каких отношениях с ней состоит Митрофанов. Он живет там вместе с юношей по фамилии Саша Филатов. Прекрасный и высокий молодой блондин, кажется, не выполняет подле него функции Владимира Михайловича подле Жириновского. Он скорее «компаньон» и секретарь. Порученец и денщик.
«Здесь недалеко живет в своей даче защитник пролетариата Зюганов. Хочешь посетить?» — спросил меня ехидный Архипов, когда мы возвращались в Москву.
Помимо посещения дачи Митрофанова я под давлением Архипова, а на него надавил Жириновский, встретился тогда зачем-то с подругой Владимира Вольфовича: Надей Хоффманн. Надя замужем и живет в небольшом городке в Германии. Следуя не совсем понятному мне самому инстинкту осторожности я почему-то встретился с ней в присутствии моего издателя Александра Шаталова, в ресторане Дома Литераторов. Хотел иметь свидетеля? Надя Хоффманн оказалась энергичной, черноволосой молодой женщиной. Беседа с ней в основном состояла из ее вопросов и моих ответов, касающихся моих книг. Если верить Наде: молодая еврейская женщина была моими книгами так или иначе тронута. Помню, что я, как всегда, куда-то спешил, мы пили водку, и она очень много курила. И уговаривала меня остаться, еще дольше, поговорить. Подослал ее Владимир Вольфович с каким-то заданием? Думаю, что ей просто было любопытно посмотреть на «живого Лимонова». Живого Жириновского, ей, как видно, было мало. Впоследствии она присылала мне несколько открыток и коротких деловых записок по разному поводу. Я знаю о Наде Хоффманн и об ее отношениях с Жириновским куда больше, чем хочу рассказать, но природная порядочность говорит мне «остановись». Ведь далее пойдут уже удары ниже пояса.
Наши встречи в подвале в Хлебном переулке, поездки на дачу трудно было принять за партийную деятельность. На Рыбниковом переулке аппарат партии копался в бумагах, заводил формуляры и папки, но делали они все это вяло и без энтузиазма. Анпиловская кампания против «Империи лжи» отвлекла журналистов, и Жириновский ходил хмурый. На последнем этаже здания на Рыбниковом, однако, возились рабочие. В один из визитов партийный товарищ Жемло показал мне почти законченный кабинет Владимира Вольфовича, светлый и со множеством окон. Другой партийный товарищ, фамилии его я не запомнил, седой, с помощью хорошо отработанных церемоний пригласил меня занять стул у старого стола и с еще большим количеством церемоний заполнил на меня учетную карточку. То есть, фамилия-имя-отчество-дата рождения и прочие данные, от которых не избавишься. Архипов позднее сообщил мне, что седовласый — отставной военный из ГРУ, что Жириновский набрал себе «партократов», с ними ему спокойнее.
Я выразил товарищам по кабинету свое недовольство. Архипов ответил мне с вызовом: «А что же вы думали, Эдуард? Это вам не Сербия, они там все с турками смешаны, южные славяне, потому и воюют, а мы, русские, умные северные славяне и гражданской войны не допустим». Но у меня сложилось впечатление, что и они недовольны своей пассивностью.
Встречая тогда едва ли не ежедневно Анпилова, я, помню сказал ему, столкнувшись с ним в вестибюле дома на Цветном бульваре, 30 (там помещался «День»: «Используйте меня, а Виктор, я в дело рвусь!» В своем блокноте нахожу такую запись: «Анпилов, этот завораживает присутствием. Он из племени Робеспьеров, этот мужик. Превосходит других. Он человек действия, а не говорящий ящик…» Говорящим ящиком я зло назвал Жириновского. Однако в тот день, когда я должен был встретиться с Анпиловым, Жириновский позвонил и сообщил, что мы летим к казакам. Затем трубку взял Архипов и объяснил, где мы встретимся.
Может быть, партии не было до самого конца 1992 года, но она вдруг появилась к выборам в декабре 1993-го? Даже беглый взгляд на список депутатов ЛДП в Государственной Думе подтверждает как раз обратное. Фракция ЛДП в Думе — это обслуга Владимира Вольфовича, его домочадцы, родственники и случайные прохожие. Цитирую по «Российской газете» за 12 ноября 1993 г. «Общефедеральный список от избирательного объединения «либерально-демократическая партия России». Под номером пятым значится знакомый жилец дачи на Николиной Горе «Митрофанов Алексей Валентинович, 1962 г. рождения, экономист-международник, г. Москва».
Не понятно, что это такое: экономист-международник. Не понятно, как Леша Митрофанов стал таковым экономистом, но это он, предлагавший сдавать внаем Кантемировскую или таманскую дивизии. Не откажу себе в удовольствии процитировать этого молодого человека еще раз, из статьи «Наша линия — разумный эгоизм, наша цель — мировое господство»:
«Конечно, кто-то из иностранцев очнется первым, когда люберецкие качки будут кричать на них во всех барах Европы и Америки «Ну ты, козел!», когда наша мафия начнет лить воду в их бензин на всех автоколонках мира, а наши девочки начнут чистить их карманы».
Или вот такой перл:
«Зачем спасать негров от голода? Захотят — продадим зерно, причем деньги вперед. Попросят — и наркотики продадим».
Какой великолепный международный экономизм, не правда ли? На тридцать втором месте в списке ЛДП — сестра Леши, Митрофанова Элеонора Валентиновна. Она тоже экономист-международник, 1953 г. рождения, г. Москва.
О существовании сестры я от Митрофанова никогда не слышал, но перед выборами отрыли и сестру. Владимир Вольфович, естественно, посадил в Думу своих слуг и их родственников. Чтобы все были связаны круговой порукой. Потому оказался там под номером сорок восемь и компаньон Митрофанова, Филатов Александр Валентинович, 1967 г. рождения, г. Москва, машинист тепловоза. (!) Непонятно, почему он назвался машинистом тепловоза? Я не видел, чтобы он тепловозил что-либо на даче на Николиной Горе. В любом случае, что он делает в Думе, этот вполне симпатичный молодой блондин? Думает? О чем? О том, что нужно съездить в магазин дачного поселка за иностранным пивом для Митрофанова?
А что делает в Думе депутат (в списке ЛДП он под номером 23) Борзюк Владимир Михайлович, 1952 г. рождения, рабочий, руководитель региональной организации ЛДПР, г. Орел? Ясно, что телохранитель Владимир Михайлович делает то же, чем занимается уже три года: охраняет Жириновского. Цинизм, посадить в Думу своего «бади-гард», дальше этого зашел только Калигула, посадивший в римский сенат своего жеребца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30