Арлетта впервые ознакомилась с планом убийства королевы в таких подробностях и, похоже, была этими подробностями ошарашена. Она шепотом молилась по-французски. Ребята отреагировали не столь однозначно. По-моему, их ужаснула грандиозность задумки и одновременно восхитила простота замысла.— Их величеству кранты! — сказал Рэнди.— Таков в общих чертах план.— Уж и не знаю, что может им помещать, — нахмурил лоб Сет. — Разве что если на реку выпустят хренову тучу патрульных катеров…— Такая вероятность есть. Но это не так существенно. В суматохе и панике, которую вызовет стрельба, вряд ли кто-нибудь успеет заметить моторку Эмиля, не говоря уж о том, чтобы ее остановить. А он врубит движок на полную мощь и, не снижая скорости, пойдет на абордаж.— Хотел бы я познакомиться с тем шутником, который все это придумал…— Ну, — сказал я и откашлялся, — кое-какие детали придумал я…— Ты?!Я кивнул, сгорая от смущения и гордости. Когда мы в субботу днем устроили военный совет, я внес несколько предложений, исходя из того понимания, что уж если что-то делать, то в лучшем виде. О чем я теперь сожалел. План убийства королевы получился почти идеальный.Я взмахнул карандашом и произнес с, как мне казалось, твердой уверенностью в голосе:— А теперь вот как поступим мы… Залог нашего успеха — точный учет фактора времени. Королева должна прибыть на выставку в восемь тридцать вечера. Если она не опоздает, а логично предположить, что нет, то ее катамаран окажется в пункте Х в промежутке от без десяти восемь до десяти минут девятого. Убийцы выдвинутся на свои позиции ровно в семь. Они планируют обстрелять катамаран в восемь, плюс-минус несколько минут. Но если в это время катамарана в точке Х не окажется, у нас появится шанс…Арлетта взглянула на меня.— Так они просто подождут...— Я и это предусмотрел. Давайте по порядку. Первое, что надо сделать — задержать королевский катамаран. И чем больше будет задержка, тем лучше! — Я ткнул карандашом в сторону братишек-уклонистов. — Этим займетесь вы.— Мы?— Да.— Как?— Вы задержите катамаран вот здесь! — Я указал на самодельной карте точку в нескольких дюймах западнее точки Х. — Тут есть узкая протока — в том месте, где в южной части русла имеется небольшой остров. На карте этот островок не помечен, но он находится где-то здесь. Вот тут-то вы и преградите путь венценосной особе.— Но каким образом?— Вы выставите на берегу пикет под лозунгом «Королева Елизавета, остановите грязную войну во Вьетнаме!» Что-нибудь в таком духе, не мне вас учить…Сет недоуменно уставился на меня.— Ивен, какое отношение, скажи на милость, английская королева имеет к вьетнамской войне?— Никакого. Смысл в том…— Ведь Англия никаким боком не участвует в войне, ты хоть это понимаешь?— Понимаю. Смысл в том…— То есть мы-то можем утроить пикет против чего угодно, но…— Будь любезен, дай мне разъяснить смысл всего этого дела!— Прости.— Ну слава Богу! — Я перевел дыхание. — Мне наплевать, против чего вы будете протестовать — против войны во Вьетнаме или против британского присутствия в Гонконге. Можете протестовать против чего угодно. Я вспомнил про Вьетнам только потому, что, полагаю, у вас уже заготовлена куча плакатов на эту тему. Поймите: у нас нет времени на подготовку.— Прости, Ивен, я не понял.— А если ты будешь перебивать меня каждые десять секунд, времени останется еще меньше.— Я же извинился!— Угу, — буркнул Ивен Майкл Таннер, вождь всего прогрессивного человечества. — Итак, вы организуете пикет на берегу, — продолжал я спокойнее. — Постарайтесь привести туда с собой как можно больше людей. Чем больше — тем лучше. Соберитесь у протоки в семь тридцать. Не раньше, потому что полиция может вас разогнать прежде, чем туда приплывет королева. Вы без труда вычислите ее катамаран. На его корме будут развеваться британский и канадский флаги, кроме того, его, возможно, будет сопровождать эскорт патрульных судов. Как только покажется катамаран — начинайте акцию! — Я задумался на мгновение. — Хотя нет, лучше поднять хипиш, когда судно уже войдет в протоку. Начинайте вопить и размахивать плакатами только после того, как катамаран поравняется с вами. А иначе королевская служба охраны вас перехитрит: увидев издалека ваш пикет, они быстренько обогнут островок с другой стороны.— Понятно. Так что нам делать — просто орать и махать плакатами?— Нет. Они проплывут мимо и все.— Так я и думал...— Вам понадобятся лодки, много лодок. Вы должны с помощью лодок перегородить протоку. Конечно, служба охраны вашу запруду разметет, но так мы выиграем время.— Для чего?— Сейчас некогда объяснять. Ваше дело — подогнать туда прогулочные лодки, байдарки, плоты, в общем, любые плавсредства. И соберите как можно больше людей. И…— Нас арестуют, — заметил Рэнди.— Возможно. Но какие обвинения вам могут предъявить? Ну, оштрафуют вас, а самое большое — посадят на десять суток. Штрафы я вам возмещу…Он с сомнением покачал головой.— Ты не понимаешь. Ни штраф, ни даже тюряга нас не пугает. Дело не в этом. Дело в том, что скорее всего полиция поступит с нами так, как со всеми, кого они арестовывают за хранение наркоты — они вышлют нас в Штаты как нежелательных иностранцев. У нас же нет ни канадского гражданства, ни вида на жительство. То есть если нас повяжут, то прямиком отправят домой.— А это значит сразу попасть под трибунал, — добавил Сет.— А это значит сесть в Ливенуортскую тюрягу, — вставил Рэнди.— На пять лет!— Или загреметь во Вьетнам!— И сидеть в окопах до первой пули.— Ясно! — Я предусмотрел и такую перспективу. — Эта ваша пацифистская организация… В нее входят канадцы?— Несколько человек есть.— И наверное, у вас налажены связи с местными политическими группами?— Конечно. Мы сотрудничаем с молодежной профсоюзной лигой, а еще с…— Неважно. Меня интересует в принципе, есть ли у вас контакты с такими группами. А что если вам организовать демонстрацию, но самим в ней не участвовать? Что если вам вывести на улицу только местных активистов? Вы займетесь общим планированием, составлением маршрута движения, сбором участников, но сами при этом останетесь в стороне. И как только начнется заварушка, вы просто смотаетесь.— А что, может, так оно и лучше.— Мне этот вариант больше нравится, — твердо сказал я, — потому что вы мне потом еще понадобитесь. Как сами-то думаете, вам удастся привлечь к пикету достаточное количество канадцев? Чтобы задержать катамаран, понадобится человек тридцать, а лучше — пятьдесят. И учтите: времени у нас в обрез!— Сделаем! — решительно заявил Рэнди.— Уверен?— Зуб даю! В последнее время политическая активность в городе что-то притухла, так что многие из нашей тусовки с удовольствием придут туда поорать. Особенно если им сказать, что они спасают жизнь королевы…— Стоп!— Что такое?— Об этом никому нельзя говорить! — предупредил я. — Ни слова! В том-то все и дело — если бы мы просто хотели спасти даме жизнь, можно было бы втихаря настучать в полицию — и в дело вмешались бы органы правопорядка. Они бы предотвратили покушение, тем бы все и кончилось. А для нас самое главное, если вы следили за моей ходом моих мыслей, сорвать убийство, не срывая его плана. Так что никто ничего не должен знать заранее!— Они ребята не болтливые, Ивен.— Но запоют хором, как только окажутся в полицейском участке, — цинично заметил я.Рэнди почесал макушку.— Ну, может, ты и прав. Тогда дело усложняется. Где ж я тебе возьму полсотни канадцев, чтобы они протестовали сами не зная против чего. Тогда вьетнамская тема нам не подходит. Канадцы ни за что не будут протестовать против войны во Вьетнаме. Вот британское присутствие в Гонконге еще куда ни шло, только не знаю, захотят ли они покатить бочку на англичан…— Кто-то, возможно, и захочет… — предположил я. — Тогда поднимайте народ под лозунгом борьбы за свободу Мордоноленда.— Это еще что?— Это молодое африканское государство, недавно обретшее независимость. Можно выступить с протестом против британского вмешательства во внутренние дела Мордоноленда. А на плакатах написать: «Руки прочь от Мордоноленда» — или что-нибудь в таком духе.— Идея неплохая, — сказал Сет. — А что если вдруг… кто-то спросит…— О чем?— Ну, понимаешь… не хочу, конечно, показаться некомпетентным в международной политике, но в чем именно проявляется британское вмешательство во внутренние дела Мордоноленда?— Да ни в чем.— Не понял…— Насколько я знаю, в Мордоноленде сейчас тишь да благодать, — успокоил я Сета. — Мне ничего не известно о вмешательстве Англии во внутренние дела этой страны. Поэтому никто из твоих канадцев возражать не станет. Хотя, конечно, наверняка найдутся два или три упертых, которые начнут вопить, что Англия вправе иметь полную свободу рук в Мордоноленде, но большинство все равно будет на твоей стороне. Потому что общественность не может поддерживать политику, которой нет, но осуждать ее, безусловно, может.— Гениально!— Ну что, справитесь?— Надеюсь. Сейчас сколько… полдесятого утра? А мы должны быть на исходном рубеже в половине восьмого вечера. У нас в запасе девять часов.— Десять.— Ну вот, даже десять. Значит, надо собирать по пять активистов в час. Наверное, особых трудностей не возникнет.— И плавсредства! Не забудьте про плавсредства. И неплохо, если бы вы двое заранее отправились к той протоке и осмотрели местность. Надо прикинуть, сколько лодок понадобится и как их расположить… И еще надо убедиться, что демонстранты знают, куда идти, надо проследить, чтобы они не разбежались. Пусть они подтягиваются к месту поодиночке или небольшими группами, а не всем гуртом сразу. А то какой-нибудь шибко любопытный легавый сорвет нам мероприятие еще до его начала.— Мы всегда так и организуем наши демонстрации.— Молодцы.Они собрались уходить.— Надолго надо задержать королеву, Ивен? — спросил Сет. — На какое время ты рассчитываешь?— Ну, само собой, чем больше, тем лучше… — Я пожал плечами. — Точнее ничего сказать не могу. Задержите катамаран на полчаса — хорошо. Может быть, и пятнадцати минут достаточно, но тогда повышается степень риска. Чем дольше вы продержите катамаран в осаде, тем больше у нас будет шансов сорвать планы заговорщиков.— А кстати, как ты собираешься это сделать?— Я постараюсь сделать так, чтобы они взорвали совсем не тот катамаран. Задумка вот в чем… — И тут я осекся. — Ладно, не важно. Времени нет. Если у меня получится, вы все узнаете. Если не получится, то не все ли равно, что я запланировал... Просто выполняйте свою работу. И помните: чем больше наберется участников пикета, тем лучше. И чем дольше вы сумеете задержать катамаран, тем лучше. А когда наш поезд сойдет с рельсов…— Ты хочешь сказать: если наш поезд сойдет с рельсов…— Когда или если, но только обязательно сообщите мне об этом. Кто-то из нас — либо я, либо Арлетта — будет здесь весь день. Если у нас все сорвется в самую последнюю минуту, ну, тогда уж я и не знаю, что делать…— Может, все-таки лучше напеть легавым на ушко — и не рисковать?— Нет, этого делать нельзя ни в коем случае. Хотя нет, в одном случае можно. Если вы узнаете, что я погиб…— Ты это серьезно?— Жизнь полна неожиданностей, друг мой. Я могу попасть под автобус. Меня могут убить при попытке к бегству от постового, или случится еще что-нибудь непредвиденное… Короче говоря, если до вас дойдет известие, что я внезапно погиб, вот тогда можно спеть полиции песенку. Даже нужно. Но только удостоверьтесь, что они хорошо вашу песню расслышали! А то знаю я полицейских: записать показания, да составить протокол в трех экземплярах, да к делу подшить, это они всегда пожалуйста, а то, что в это время английскую королеву убивают, их не колышет… В общем, если решите спеть им песню, то пойте громко и четко, чтобы до них дошло!Они оба усердно закивали.— Это ведь все не понарошку? — уточнил Сет.— Не понарошку, а на полном серьезе.— Тогда рассчитывай на нас, Ивен. Задержим катамаран королевы не меньше чем на полчаса, даже если для этого мне придется превратиться в якорь.Я бросил прощальный взгляд на Сета и Рэнди. Оба были те еще шутники, но теперь им стало не до шуток. Они четко усвоили, что от них требуется, и готовы были сделать все как надо. Они также отлично понимали, какая судьба их ждет, если наш поезд все-таки сойдет с рельсов, и в ближайшие десять часов наверняка будут думать о таком варианте, хотя в то же время шестое чувство подсказывало мне в любом случае эти ребята все равно не соскочат с этого поезда...И я невольно усмехнулся при мысли о том, что в Штатах есть немало недоумков, которые считают этих двоих трусливыми щенками, побоявшимися отправиться в окопы Юго-Восточной Азии и нарваться там на пулю или мину. И еще я вспомнил собственную фронтовую жизнь в Корее и вспомнил о своих однополчанах и о себе самом, восемнадцатилетнем.В таком нежном возрасте о смерти как-то и не думаешь. Я уж точно не думал. Я просто принимал как данность возможность своей смерти, и когда я участвовал в боях и видел, как вокруг меня падают солдаты, скошенные вражеской пулей, мне, конечно же, было страшно, но вряд ли я до конца постигал идею лично моей смерти. Смерть воспринималась как неприятность, происходившая с другими. Мне в ту пору было всего восемнадцать, и я намеревался жить вечно, или во всяком случае дожить до пятидесяти, что для восемнадцатилетнего равнозначно жизни вечной.Конечно же я не думал о смерти, когда меня призвали в армию. Или когда направили в учебку. Об этом никогда не думаешь. В таком возрасте тюремный срок, или высылка из страны, или остракизм куда страшнее, чем среднестатистическая вероятность смерти на поле боя.Трусливые щенки? Нет, трусы играют в совсем другие игры. Они записывают на прием к психиатру, чтобы выканючить у него справку о вялотекущей шизофрении, или обрабатывают председателя медкомиссии, чтобы их признали «годными к нестроевой», или женятся на первой встречной бабе, чтобы заполучить хотя бы краткую отсрочку от призыва. Или, альтернативный вариант, они обдумывают выбор между камерой в Ливенуортской тюрьме и побегом в Канаду, потом размышляют о том, как к этому отнесутся их родные и какие у уклонистов-пацифистов могут быть перспективы для получения приличной работы, а уж после, обдумав все за и против, махают на все рукой, как бравые немецкие soldaten, и обреченно отправляются на призывной пункт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28