Только потом, у Брила, ты поняла, что миссис Сандоваль, о которой мы с ним говорим, и есть та самая Дарла. Тогда ты срочно вспомнила, что у тебя деловая встреча и ты не можешь ехать к ней. При вашем свидании могло бы выплыть наружу, что ты не просто очаровательная крошка, забежавшая к знакомому полить цветы.— Что ты имеешь в виду?— Сама прекрасно знаешь, что я имею в виду, дорогуша. — Я погладил Элли волосы и улыбнулся ей. — В шкатулке ведь кое-что было.— Как?Я достал ту, единственную, фотографию из порнушной пачки и показал ее Элли. Она быстро бросила взгляд на карточку, вздрогнула и отвернулась.— Вот тут слева — Дарла, — сказал я. — А это ты.— Боже...— Остальные я сжег. Вместе с пленками. Не сердись на меня, Элли. Я догадался, что ты была связана с Флэксфордом. Не знаю, правда, как вы познакомились: в театре или потому, что он хозяин этого дома. Тот самый легендарный домовладелец, питающий слабость к актерам.— Да, он нашел мне эту квартиру. Я не сразу сообразила, что это его дом.— Не знаю и не желаю знать, на что он тебя поймал. Но держал в руках крепенько. Заставил сойтись с Дарлой. А в тот вечер ты была у него. Когда его убили.— Это неправда!— Правда, Элли, правда. Рэй Киршман купился на мою байку. Ну, насчет того, что Флэксфорд сам заперся в квартире. Но мне-то зачем покупаться, если я сам ее сочинил? Да, ты была в квартире Флэксфорда. У тебя есть ключ от его квартиры — и не за тем, чтобы поливать цветы. Ты часто спала с Дж. Фрэнсисом Флэксфордом, и он дал тебе ключи.В тот вечер ты тоже была с ним. Поэтому в голове у тебя все перепуталось. Газеты сообщили, что Флэксфорд был в халате. Ты же утверждала, что его нашли голым. Тебе показалось, что ты слышала это по радио. А показалось потому, что он действительно был голым, когда ты уходила. — Я отхлебнул кофе. — У меня даже мелькнула мысль, что, может, ты была в квартире, когда я шуровал в бюро. Услышав, что кто-то пришел, ты могла запросто спрятаться, допустим, в стенном шкафу, а потом потихоньку уйти. После того как удрал я и за мной — оба полицейских. Я допускал такую вероятность — в противном случае, как ты узнала, кто я такой и что я делаю в квартире Рода? Потом, однако, я решил: нет, ты ушла до моего прихода. Но все равно оставалось еще много неясного. Каким образом ты объявилась в этой квартире? Вы с Родом живете в одном доме, и в этом же доме я ищу убежища — трудно даже вообразить такое стечение обстоятельств. И откуда ты узнала, что я прячусь здесь? И вообще кто я? Понятно, что ты позвонила Роду, попросила попользоваться его квартирой, понятно, что он сказал, где взять ключи. Но как ты догадалась все это сделать?— К чертям собачьим!..— Элли, я сделал все, чтобы не впутывать тебя. Полиция не знает о твоем существовании и никогда ничего не заподозрит. Но я хочу представить себе полную картину случившегося.— Ты знаешь почти все.— «Почти» меня не устраивает. Мне надо знать все.— К чему? — Элли отодвинулась от меня, отвернулась. — Ты все равно вернешься к своей жизни, а я к своей. Могу хоть сейчас уйти. Кофейник на кухне полный, и бутылку виски только что откупорили. Не пропадешь.— Я же сказал, Элли, что хочу знать все — от начала и до конца. Прежде всяких уходов.Она посмотрела на меня. В ее сине-зеленых глазах был вызов.— Я даже не знаю, с чего начать. Ведь большая часть этой скверной истории тебе известна. Да, в тот вечер я была у него, не буду скрывать. Он хотел, чтобы я пошла с ним на премьеру.— Сандовали тоже собирались там быть.— Это не имеет значения. Мы встречались с ней как-то в городе, раза два даже болтали. Еще до того, как он устроил... м-м... фотосеанс. Правда, фамилии ее я не знала. Но я многих знаю только по имени.— Продолжай, я слушаю.— Я приехала к нему, и он велел мне раздеваться... Берни, он ужасный человек — лживый, жестокий! Я не хотела спать с ним. И с Дарлой тоже не хотела. Он был... Я бы его убила, если б была способна на это. Так вышло, что я решилась на один шаг, не такой отчаянный, но все же...— Что же ты сделала?— Мы были... мы были в постели, и вдруг ему стало плохо. Сердечный приступ или что-то в этом роде. Он охнул и опрокинулся навзничь. Я подумала: все, он умер, — и мне стало страшно. Но вместе с тем я почувствовала огромное облегчение.— Нет, он был жив. Ты это знала?— Да, — кивнула она, — сердце у него билось. Я пощупала пульс. Потом услышала, что он дышит. Я понимала, что должна вызвать «скорую», должна позвать на помощь. И тут я поймала себя на мысли, что желаю ему смерти. Мне даже досадно стало, что он еще дышит и сердце бьется. Будто он опять обманул меня... Мне хотелось его убить, придушить подушкой, пока он был без чувств! Но я не могла...— И ты бросила его в таком состоянии?— Да, я просто... Да, бросила его как есть. Быстро оделась. В шкафу были кое-какие мои вещи — побросала их в сумку и убежала. Решила: не стану вызывать «скорую», пусть будет так, как будет. Пусть судьба распорядится, жить ему или умереть.— Куда ты поехала?— Домой. Сюда, этажом ниже.— Когда это было?— Точно не знаю. Примерно в семь или половине восьмого.— Так рано?— Не так уж рано. Начало спектакля в восемь тридцать, а мы еще не начинали одеваться.— Хорошо, — сказал я, прикинув время. — Итак, в семь или половине восьмого Флэксфорд лежал в кровати голый и без сознания. Потом он очнулся, встал, надел халат. Увидел, что тебя нет. А где были деньги?— Какие деньги?— Пятьдесят тысяч долларов, которые подобрал Лорен.— Никаких денег я не видела. Понятия не имею, откуда он их взял?— И ты заперла дверь, когда уходила.Элли заколебалась, потом кивнула.— Я не хотела, чтобы кто-нибудь вошел и спас его. Я не могла его убить, но у меня хватило духа приблизить его смерть. Наверное, это ужасно с моей стороны, Берни! Правда, ужасно?Я оставил ее вопрос без ответа.— Очевидно, к твоему приходу деньги у него уже были, — рассуждал я вслух. — В принципе не играет особой роли, поступили они от Дебю или же ему предназначались... Итак, он приходит в себя, видит, что ты ушла и забрала свои вещи... Тут же проверяет, не прихватила ли ты пятьдесят тысяч. Деньги оказываются на месте. Он берет их, чтобы пересчитать, садится на кровать, и в этот момент у него закружилась голова. Он пытается встать, нечаянно опрокидывает лампу, может быть, даже вскрикивает и опять падает на кровать. Это могло случиться в любое время между твоим уходом и моим приходом. Пока я обыскивал бюро, он оставался без сознания или уже уснул. В таком состоянии его и застал Лорен. Этот парень таких денег в жизни не видел и кидается их собирать. От шума Флэксфорд приходит в себя. Застигнутый врасплох, Лорен, ничего не соображая, обрушивает на него свою дубинку. Третий раз за вечер Флэксфорд закрывает глаза, теперь уже навсегда. После нашего с Рэем па-де-де Лорен кончает его пепельницей.— О Боже!..— Не понимаю только, каким образом ты снова появляешься на сцене. Откуда ты узнала, что я в этой квартире?— Я видела, как ты входил в наш дом.— Но как? Не могла же ты гнаться за мной с Шестьдесят седьмой улицы! Ты была уже дома. Конечно, твое окно выходит на улицу, и в принципе ты могла бы видеть, как я вхожу сюда. Но ты же меня не знала.— Знала, Берни. Я видела тебя там, на Шестьдесят седьмой.— Что-о?— Я побыла какое-то время дома, но потом начала беспокоиться. Если Флэксфорд умер, значит, умер, и дело с концом. А если нет? Если еще живой, мучается, надо же помочь человеку! Вот и помчалась туда на такси. Приехала, а что делать — не знаю. Звонить ему не хочу и «скорую» вызывать не хочу. Хожу взад-вперед по улице перед домом. Ключи у меня есть, и привратник меня знает, но подняться к нему боюсь. Если Фрэн жив, он из меня котлету сделает за то, что я убежала и его бросила. С другой стороны, входить в квартиру, где мертвец, страшно... Господи, измучилась вся!..— И тут увидела, как я вхожу в дом. Но откуда ты узнала, что я — это я?— Нет, увидела потом, когда ты выбежал из дома. Мчался как угорелый, чуть не сшиб меня с ног. Потом полицейский выбежал, за тобой погнался. Привратник сказал, что это взломщик, который залез в квартиру мистера Флэксфорда.— Дальше что было?— Через несколько минут спустился еще один полицейский. Он и сказал, что ты убил Фрэна. Подробностей я не слышала, так как жутко перепугалась и поехала домой. Думала, вот-вот явится полиция и меня обвинят в его смерти. Меня стала бить нервная дрожь, хотя я ничего и не сделала. Потом выглянула в окно и обмерла от страха — вижу, ты входишь в парадное. Кто ты, что — я ведь ничего не знала, но почему-то не сомневалась, что ты пришел расправиться со мной.— С какой стати мне расправляться с тобой?— Откуда я знала? Но что тебе еще делать в нашем доме? Заперлась на все замки, стою, дрожу как осиновый лист, слышу, как ты идешь по лестнице. Ну, думаю, — все, конец! А ты мимо проходишь, на пятый этаж поднимаешься. Ошибся, думаю, сейчас спустится, и тогда... Пять минут проходит, десять — я ничего не понимаю. Выскочила, на лестницу и — наверх. У одной двери прислушалась — ничего, все тихо. Зато в другой квартире шаги услышала. Зачем ты пришел, что делаешь — неизвестно. Знаю только, что Рода нет в городе. Ну, вернулась я к себе, наглоталась секонала и вырубилась. А утром получаю газеты — и все разъясняется.— Тогда ты позвонила Роду и договорилась насчет ключа?— Оказалось, что он тебя знает. Я сказала, что познакомилась с одним парнем, его зовут Берни Роденбарр, говорю, по-моему, ты упоминал это имя. А он — не помню, кажется, не упоминал, но да, есть такой, Берни Роденбарр, мы с ним несколько раз за покером встречались. Тогда я сообразила, почему ты выбрал эту квартиру. — Элли остановилась, перевела дыхание. — Не знаю, как я решилась заглянуть сюда. Я не знала, убил ли ты Фрэна, подумала, что он умер еще до того, как ты пришел, умер из-за того, что не получил вовремя медицинской помощи, а это была уже моя вина. Когда стали писать о пепельнице, я подумала, что, может быть, все-таки это ты убил Фрэна. Потом я пришла сюда, ты меня заинтересовал — это, наверное, было заметно, — и меня потянуло к тебе. Я понимала, что завязла в этой истории больше, чем хотела, но была вынуждена продолжать играть роль. И имя настоящее тебе не сказала и где живу не сказала, потому что боялась, что если за тобой охотится полиция, то мне лучше держаться в стороне от всего этого и чтобы ты не знал, кто я.— А потом ты испугалась, что я поймаю тебя на вранье, и потому сказала, что ты Элли Кристофер, а не Рут Хайтауэр.— Не в том дело, — покачала она головой. — Ты звал меня Рут, и это было невыносимо. Особенно когда мы были в постели. В самые сладкие минуты ты шептал: «Рут, Рут!» — и мне казалось, что меня нет с тобой. Это было ужасно! Потом я подумала, что ты все равно узнаешь, кто я на самом деле. Я уже знала, что ты никого не убивал. Мне с самого начала не верилось, что ты убийца.— Ну, конечно, твоя хваленая интуиция! А я с самого начала подозревал, что ты каким-то образом замешана в том, что произошло. Конечно, чутье — прекрасная вещь, но чтобы так на него полагаться... На одном чутье роли не вытянешь.— Независимо ни от чего ты рано или поздно узнал бы мое настоящее имя и чем я занимаюсь. Если бы, конечно, я не исчезла в один прекрасный день. Но я не хотела исчезать, понимаешь? Кроме того, все произошло так быстро...— Да, быстро.— Ну вот, теперь ты все знаешь. И еще я выдала себя, когда чуть не вошла в другую квартиру, правда?— Я и без этого догадался бы, что к чему.— Я знаю. — Она отвела глаза в сторону, я, кажется, тоже. Было почти физически ощутимо наступившее глубокое молчание. Потом она заговорила: — Ну, что ж, все в конце концов образовалось... Ты не находишь?— За исключением финансового вопроса — да. Ты не фигурируешь в полицейских протоколах. Дарла тоже. Я не числюсь в розыске по обвинению в убийстве. Я бы сказал, что все устроилось наилучшим образом.— За одним исключением. Ты теперь презираешь меня.— Презираю? О чем ты говоришь? — Искренне удивился я. — Пусть ты появилась в этой квартире из любопытства и желания обезопасить себя. Зато потом ты мне здорово помогла. Допустим, меньше, чем если бы сразу же открылась. Но ведь только дурачье доверчиво. Кто в наше время строит даже личные отношения на полном доверии? Нет, серьезно, я к тебе не в претензии. С какой стати тебе откровенничать с тем, кто, может быть, человека убил, а уж с уголовником — это точно. Еще раз говорю: ты мне здорово помогла. Без тебя я не сумел бы выбраться из дерьма, в которое попал. Скорее всего, даже и не пытался бы. Нанял бы адвоката и постарался через Рэя сговориться с полицией. Нет, надо быть круглым идиотом, чтобы презирать тебя.— Ох, Берни!..— А если уж быть честным до конца, — сказал я, — ты мне даже нравишься. Ты, правда, немного с завихрениями, но все нормальные люди с завихрениями.— Но у меня была связь с Флэксфордом!— Ну и что?— И ты видел ту противную фотографию...— Ну и что?— Тебя это не смущает?— Не в том смысле, в каком ты думаешь.— В каком же?— А в том смысле, что будоражит, возбуждает... Неужели не понимаешь?— А-а...— Вот именно.— Ох, Берни!..Я взял ее за подбородок и приник губами к ее рту. Когда я оторвался, она вздохнула, устроилась поудобнее в моих объятиях и сказала, как забавно все получилось.— Что же теперь будет? — Это, видимо, ее интересовало.— Как было, так и будет, малыш, — объяснил я. — Ты будешь играть на сцене, а я обкрадывать квартиры. Люди не меняются. И твоя профессия, и моя не самые благородные. И все же мы их не бросим. И, конечно же, мы будем видеться, и посмотрим, как оно пойдет.— Прекрасно!Кроме того, я увижусь с Дарлой, думал я, и постараюсь изобрести способ избавить ее супруга от коллекции старинных монет, но так, чтобы она не догадалась. Вероятно, я все-таки решусь привести в порядок мою квартиру, и соседи, может быть, не будут особенно вникать в то, чем я занимаюсь, ввиду того, что я буду заниматься этим на Восточной стороне, а им, момзерам, так и надо. Думаю, что время от времени буду сидеть за покером, болеть за любимую бейсбольную команду, а в случае нужды — ходить на дело. Жизнь, как видите, далеко не идеальная, но у кого она идеальная, позвольте спросить? В каждом из нас куча недостатков, мы несовершенны, так же как и этот мир, и самое большее, что мы можем сделать, — это жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24