Земная магия заметно отличалась от пангийской, а попрактиковаться в ней Валентин по понятным причинам так до сих пор и не успел.
– Аминь! – заключил Григорий свою весьма эффективную «молитву». А ведь теперь моя очередь, сообразил Валентин. Если гравилет сцапает терминатора раньше, чем сработают заклинания, может неприятный конфуз получиться. Поэтому поменяем программу – терминатора засечь и вести, но дезактивировать только по моей команде! Ну, или в случае если я вырублюсь, добавил Валентин, рассудив, что в разборке колдуна с роботом всякое может случиться.
Рядом с Валентином бесшумно возникла коренастая женщина неопределенного возраста – видимо, та самая Клавка. Она поставила на стол большой поднос и в один момент раскидала по поверхности скатерти пустые тарелки, рюмки, вилки, ножи, солонки с перечницами, соусницы, плошки с разносолами и прочие аксессуары длительного застолья. Потом водрузила в середину стола пузатую бутыль с прозрачной жидкостью и молча удалилась за следующей переменой блюд.
Усевшись напротив Валентина, Григорий тут же схватился за бутыль:
– Употребляете, Валентин Иванович?
– За обедом – в меру, – уклончиво ответил Валентин. Ему было интересно – неужели Григорий тоже будет пить? Только что едва не лишившись Силы, а вместе с ней и жизни, и ожидая с минуты на минуту второго нападения? Будь Григорию меньше ста лет, подобное поведение можно было бы списать на молодецкую лихость. Однако возраст колдуна начисто исключал такую возможность.
– Тогда наливаю, – обрадовался Григорий. – Не извольте беспокоиться, водочка истинная, по старинным рецептам, Александр с Афанасием из отборного зерна выгоняют, яйцом с древесным углем очищают. Вы такую, смею надеяться, еще ни разу и не пивали!
А ведь верно, подумал Валентин. На Панге я все больше по вину и пиву специализировался, а что на предыдущей Земле пробовал, то как вспомню, так вздрогну. О последних годах и вовсе речи нет – на банкетах все больше покупной ширпотреб, даром что по сто долларов бутылка.
– За знакомство, выходит? – спросил Валентин, поднимая свою рюмку.
– За знакомство, – кивнул Григорий. – Отчество мое знаете? Да, кстати, вспомнил Валентин. Личность-то ему установили?
Потапов Григорий Александрович, тут же отозвался искинт. Одна тысяча девятьсот двадцать девятого года рождения, если верить паспортной базе.
– Знаю, Григорий Александрович, – улыбнулся Валентин. – За знакомство!
Водка домашнего производства, казалось, не имела не только вкуса и запаха, но и ни малейшей крепости. Только через пару секунд, почувствовав разливающееся вокруг пищевода тепло, Валентин понял, что столкнулся с действительно качественным продуктом. Не верю я во все эти старинные рецепты, подумал он; наверняка без магии не обошлось!
– Ну, как вам водочка? – спросил Григорий с такой заинтересованностью, словно Валентин пробовал эликсир бессмертия. – Доводилось раньше такую пробовать?
– Хороша, – честно признался Валентин. – Хотя я не бог весть какой специалист…
– Теперь груздочком закусите, – порекомендовал Григорий, – не большим и не маленьким, только чтобы аппетит поддержать. И тогда уж на картошечку наваливайтесь, от души, сколько влезет. А у меня потребности старческие, невеликие, капустой солененькой закушу, да и дальше поспрашиваю. Говорят люди, что совсем недавно вы миллионы свои заработали, что в начале века про вас никто и слыхом не слыхивал. Как нынче такие дела делаются, не расскажете?
– За других не скажу, – ответил Валентин, хотя мог бы многое порассказать, – а со мной случай особый. Я ведь до две тысячи пятого простым инженером работал, компьютерные сети в Кишиневе тянул. А в качестве хобби – разные модели мировой экономики строил, благо компьютеров дома три штуки стояло, как это нынче называется, целый кластер. Ну и мало-помалу получаться начало, открыл счет сперва на форексе, а потом и на нефтяных фьючерсах, потому что по нефти прогноз самый достоверный получился. Денег назанимал, пару раз чуть не убили, но повезло – рынок в мою сторону пошел, и к сентябрю две тысячи пятого я первый миллион прибыли со счетов вывел. Не рублей, конечно, – улыбнулся Валентин, вспоминая, чего ему стоило обезналичить несколько чемоданов синтезированных Катером стодолларовых бумажек.
– Завидую я вам, Валентин Иванович, – поддакнул Григорий, – своим ведь умом да усидчивостью миллионы заработали. Правда, злые языки говорят, что родственником вы кое-кому приходитесь…
– Врут все, – покачал головой Валентин. – Будь я родственником, я бы сейчас в Москве сидел, в каком-нибудь совете директоров. А так – обычный провинциальный миллиардер, каких в России десятки.
– Ну коли врут, – обрадовался Григорий, – тогда давайте еще по одной, за честно нажитое богатство. Сам я тоже Богом не обижен, – Григорий кивнул на свой заботливо возделанный огород, – но не в богатстве главная радость, а в честности, чтобы все – своими руками. Готовьте грибочек, вторая немножко горше первой будет!
Колдун схватился за бутыль и ловко наполнил рюмки – по самый ободок.
– За честно нажитое, – кивнул Валентин.
Выпили снова не чокаясь, после чего лицо Григория стало просто-таки источать благодушие. Министр иностранных дел, подумал Валентин, если, конечно, Юлиан не соврал, а пить совсем не умеет. Или, наоборот, отлично умеет притворяться.
– Ну а теперь интереснее вопрос задам, – подмигнул Григорий. – Вот скажите мне, вы по собственной воле решили в Демидовске обосноваться, или были какие-то знамения к тому, приметы и все такое? Кишинев-то потеплее будет, и Европа рядышком?
– Сравнили тоже, – поморщился Валентин, – промышленный центр с торговой столицей! Выбор у меня был в Россию ехать или в Штаты, но язык проклятый помешал. Не получалось у меня по-английски так же хорошо думать, как по-русски. Ну а в России все просто – в Москве-Питере все местной мафией схвачено, с какими хочешь деньгами приезжай, чики-брики, и свободен, Новосибирск далеко, вот и остались только Екатеринбург с Демидовском. Ну, я там и там по фирмочке открыл, в Екатеринбурге на третий день братки пришли, мол, делиться надо, а в Демидовске никаких проблем не было. Ну а климат, – Валентин подставил щеку сентябрьскому, но еще теплому солнцу, – что климат? Были бы на самолет деньги!
– Благословенный город ваш Демидовск, – пролебезил Григорий, мечтательно поджимая губы. – Райское место, Валентин Иванович. Даже просто не верится, что такие места могут существовать на Земле.
Ну вот, понял Валентин, обмен любезностями кончился, начался разговор.
– На Нострадамуса намекаете? – улыбнулся Валентин. – Да, мне Сергеев, наш вице-мэр, как раз сегодня утром все объяснил. Уж не знаю, как у Нострадамуса это получилось, но люди в Демидовске действительно просто замечательные. Я сразу разницу почувствовал, ну а через полгода о переносе бизнеса в другое место даже и думать забыл. Пришлось, правда, иногородних тщательней отбирать, но приспособились. Так что свои пятнадцать процентов Нострадамус уже отработал, – заключил Валентин и воткнул вилку в очередную картофелину. – Как раз хотел у вас спросить, Григорий Александрович: а почему вы, ну, то есть Орден, тоже себе какого-нибудь Демидовска не сделали? Люди бы техническим прогрессом занимались, вы бы – заклинания совершенствовали, и жили бы поживали врагам на зависть, себе в удовольствие?
Григорий перестал улыбаться и опустил глаза долу.
– Справедливо упрекаете, Валентин Иванович, ох, справедливо, – сказал он жалобно и повертел пустую рюмку в руках. – Я ведь, только когда ваша чудо-машина в воздух поднялась, домыслил, на что руки и головы людские способны. Если б раньше знать… да откуда? – Старый колдун печально вздохнул и снова взялся за бутылку. – Давайте еще по одной, теперь моя очередь рассказывать.
– Давайте, – согласился Валентин. Обруч передавал эмоции колдуна и сейчас подтверждал мрачное, на грани «сейчас напьюсь» его настроение; но Валентин вполне допускал, что эмоции эти точно так же зашифрованы, как и само сознание Григория, где по-прежнему между бессмысленных колонн выл холодный колючий ветер.
– За Нострадамуса хочу выпить, – сказал Григорий, опять наполняя рюмки. – Он не называл вам своего настоящего имени?
– Инопланетянин же, – развел руками Валентин. – Я даже не уверен, что они там на родной планете вслух разговаривают. Мне он всегда либо во сне являлся, когда картинки показывал, либо внутренним голосом, как у робота. Так что если пить, то за Нострадамуса. А кстати, почему за него?
– Он так сумел людей использовать, – ответил Григорий, – как никто доселе. Могучий колдун и мудрый, не чета обычным противникам. Вот только насчет другой планеты, Валентин Иванович, не торопились бы вы. Послушайте сначала, что я вам расскажу.
– Ну, тогда за Нострадамуса, – поднял рюмку Валентин. Намек Григория на местное происхождение данного персонажа обещал любопытный поворот разговора. Закусив груздем побольше, Валентин оперся на спинку стула и приготовился слушать.
– Вы ведь знаете, наверное, уже, – сказал Григорий, опорожнив собственную рюмку, – что все колдуны когда-то были людьми?
Где-то я это уже слышал, наморщил лоб Валентин. Ах да, все взрослые когда-то были детьми. Интересно, можно ли отсюда сделать вывод, что колдуны к старости снова становятся человечными?
– Нострадамус прочел мне память Могутова, – кивнул Валентин. – Когда-то Иван Анатольевич тоже был простым деревенским парнем.
– А сейчас он лучший ученик Юлиана, – произнес Григорий и резко замолчал, поднял указательный палец к уголку правого глаза. – Простите, пожалуйста, старческая сентиментальность… давно не воевал… сейчас пройдет.
На жалость давит, подумал Валентин. И что самое интересное, получается.
– Расскажу я вам как-нибудь про Юлиана, – пообещал Григорий, справившись с притворным волнением. – Не всякое волшебство у него получалось, но когда пейзажи творил – сердце радовалось. Плохо поэтам да художникам на войне приходится!
– Если Юлиан был плохим бойцом, – удивился Валентин, – зачем вы его на войну отправили? Разве трудно было понять, что в Демидовске всякое может случиться?
– Юлиан сам захотел, – вздохнул Григорий, – да и сами же видели, на что железные люди способны. Вы вот даже теперь во мне сомневаетесь, хотя я один раз с этим чудищем уже сталкивался. А Юлиан отправлялся и вовсе незнамо куда, зачем же рисковать лучшими бойцами?
Любопытные у них отношения в Ордене, подумал Валентин. Прямо как в древней фантастике, касательно наименее ценных членов экипажа.
– Значит, вы ожидали нападения? – спросил он, нахмурясь.
– Ну конечно же, Валентин Иванович! – воскликнул Григорий. – Когда Иван Анатольевич еще только про череп сообщил, уже понятно стало, что ваша корпорация по всему миру действует и наверняка к себе внимание нехороших существ привлекла. Демидовск для нас сразу же в зону смерти превратился, мало того, что там незнакомый колдун обосновался, которого вы Нострадамусом называете, так еще и враги наши в любой момент объявиться могли. Я, признаться, поначалу на вас с Нострадамусом грешил, когда прощальный зов от Юлиана услышал, но теперь, – Григорий приподнял правый локоть и покачал свесившейся вниз кистью, кивнул своим мыслям, – теперь вижу, что это кто-то другой был. Если бы, Валентин Иванович, меня убить хотели, давно бы уже убили. Так что интерес у вас ко мне имеется; может быть, сразу его и скажете?
– А чего скрывать, – хмыкнул Валентин. Официальная версия пока не требовала пересмотра. – Нострадамусу нужна Сила Черного Камня, сам он ее быстро добыть не сможет, вот к Ордену за помощью и обратился. Юлиану я вкратце уже рассказывал, могу, если надо, повторить.
– Чего Нострадамусу надобно, – философски заметил Григорий, – того ни вы, ни я знать не можем. Слишком уж сильный он колдун, целый город заколдовать сумел, неужели и нас с вами не обманет? Не про него, про вас говорю, Валентин Иванович; вы ведь ради меня жизнью рисковали, с железным человеком схватились врукопашную! Неужели Нострадамус вам такое приказывал?
Очень интересно, подумал Валентин. Откуда он знает про рукопашную?! С виду – лежал на переднем сиденье без сознания и помирал от потери крови. А на деле, выходит, чуть ли не с блокнотом в руках за всей переделкой следил?!
Если так, решил Валентин, то он и вправду может с терминатором справиться. Попросить, что ли, Анисимова, чтобы оставил одного на такой случай?
– Я вообще не люблю, когда кого-то убивают, – сказал Валентин. – Колдуна там или человека, без разницы. А врукопашную бросился, потому что слишком близко от вас терминатор находился, по-другому не получалось. Замечу также, что терминаторы одинаково опасны на любом расстоянии – у них и боевой лазер, и скорострельная пушка имеются.
– Значит, не приказывал вам Нострадамус меня спасать, – огорчился Григорий. – Только посмотреть, уцелею ли в схватке с чудищем? И если уцелею, дальше Силу просить, а если нет – другой дорогой двигаться?
– Примерно так, – не стал возражать Валентин. – Сами понимаете, терминаторы – так мы промеж себя этих ваших называем – не самые страшные враги, если вы даже с ними справиться не сможете, то и в остальном на вас надежды мало.
– Понимаю, – приложил Григорий правую ладонь к сердцу, – все понимаю, Валентин Иванович, и правоту Нострадамуса признаю. Ослабел наш Орден в последние годы, одолели нас чудища окаянные. Если бы не вы, убил бы меня железный человек, выпытал бы перед смертью, где патриарха Марциана разыскивать, – и конец бы нам всем неминуемый.
Сердце Валентина стукнуло чуть сильнее обычного, и Обруч вдарил времени по тормозам. Патриарх Марциан, повторил про себя Валентин; если Григорий – министр иностранных дел, то Марциан этот должен быть президентом, или по меньшей мере – премьер-министром!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56