Если же кто-то из семьи заговаривал с ней, она отвечала односложно.Толлер слегка сочувствовал Дасине, зная, что ей пришлось тяжелее, чем остальным. Дети – Корба, Олдо и Сетван – не так много лет провели в привилегированной сказочной стране Пяти Дворцов, чтобы привыкнуть к роскоши, а сейчас им помогали природное любопытство и тяга к приключениям. Чаккел благодаря своим обязанностям и амбициям всегда находился в гуще повседневной жизни Колкоррона. Кроме того, принц был умен, полон сил и надеялся сыграть ключевую роль в основании новой нации на Верхнем Мире.На Толлера произвело большое впечатление то, как быстро принц приспособился и стал работать на корабле, не увиливая от выполнения любых поручений. Особенно добросовестно Чаккел возился с боковыми реактивными микродвигателями, которые позволяли регулировать позицию корабля.С самого начала ученые предсказали, что после путешествия в пять тысяч миль воздушные потоки разбросают все корабли по весьма приличной территории Верхнего Мира; однако Леддравор заявил, что королевский рейс обязан приземлиться тесной группой.Предложенные способы связать корабли отвергли как непрактичные, и в конце концов королевские суда оборудовали миниатюрными горизонтальными реактивными двигателями, которые при долгой непрерывной работе добавляли весьма малую боковую компоненту к движению корабля, не заставляя его вращаться. Эта кропотливая работа удержала на протяжении полета четыре корабля королевского рейса в тесном строю.Одно из самых памятных зрелищ в жизни Толлера представилось, когда группа миновала среднюю точку и наступило время переворачивать корабли. Он уже переживал это раньше, но вид того, как планеты-сестры величественно плывут по небу в разных направлениях – Верхний Мир выскальзывает из-за баллона, а Мир на другом конце невидимого диаметра восходит из-за гондолы, – этот вид казался ему несказанно прекрасным и внушал благоговение. К тому же на середине переворота к зрелищу добавилось еще одно чудо: от одной планеты до другой простиралась в обе стороны исчезающая вдали вереница кораблей, которые выглядели как кружки разных размеров, постепенно уменьшающиеся до светящихся точек.Несколько дирижаблей отложили переворот, и можно было разглядеть все устройства и сопла реактивных двигателей под их гондолами.И – будто этого мало, чтобы пресытить глаза и разум – были видны еще и три корабля-попутчика, которые тоже совершали переворот на фоне сияющих жгутов небесных тел и точек звезд. Конструкции, такие хрупкие, что их легко мог смять бурный ветер, волшебным образом выдержали и не перекосились, переворачивая вселенную вниз головой, словно подчеркивая, что тут и впрямь неизведанная область. Пилоты у горелок застыли неподвижно и, конечно, не могли быть ничем иным, как только инопланетянами, сверхлюдьми, обладавшими знаниями и мастерством, недоступными обычному человеку.Не все сцены, которые наблюдал Толлер, были величественными, но запомнились они по иным причинам.Джесалла – ее лицо, выражение глаз, сомневающееся или торжествующее, когда она справилась с непокорным огнем в камбузе… углубленное в себя в часы «падения» через область малой и нулевой гравитации… Почти одновременный взрыв всех птерт на второй день полета… Удивление и восторг детей, когда в окружающем холодном воздухе стало видно их дыхание… Игры малышей в то недолгое время, когда можно было подвешивать в воздухе бусы и безделушки, создавая из них карикатурные лица и объемные картины…А снаружи разворачивались другие сцены, причастные к царству жуткого кошмара. Они рассказывали о далеких трагедиях и причудливой гибели людей. Королевский рейс эвакуировался с базы одним из первых, и Толлер знал, что уже через день после переворота над ними миль на сто растянулось разреженное облако из кораблей. Они скрывались за огромным степенным баллоном, да их и без того было бы плохо видно на таком расстоянии, но печальные свидетельства их присутствия Толлер получал. Это был редкий, случайный и жуткий дождь – дождь из твердых «капель» различных размеров и форм, от целых небесных кораблей до человеческих тел.Три раза Толлер видел разрушенные корабли. Их гондолы скользили мимо, обернутые медленно колышущимися ошметками баллонов, и были обречены целый день падать на Верхний Мир. Наверно, в последние часы бегства в Ро-Атабри царил полный хаос, и в этом хаосе командование некоторыми кораблями поручили неопытным летчикам, а быть может, по принуждению бунтовщиков, ими управляли люди, и вовсе не имевшие знаний в авиации. Похоже, многие из них прошли среднюю точку и не перевернулись вовремя. Притяжение Верхнего Мира увеличило их скорость, в хрупкой оболочке возникли сильные напряжения и разорвали ее.Однажды мимо стремительно пронеслась гондола без баллона. За ней вверх тянулись канаты и стартовые стойки, удерживающие ее в правильном положении, а у перил дюжина солдат безмолвно обозревала процессию еще способных лететь кораблей – последнее, что связывало обреченных с человечеством и жизнью.Но чаще всего падала всякая мелочь: кухонная утварь, шкатулки, мешки с провизией, отдельные люди и животные – свидетельства катастроф в десятках миль вверху, среди колеблющейся массы кораблей.Вскоре после средней точки, когда скорость падения была еще низкой, мимо королевского рейса пролетел юноша – так близко, что Толлер разглядел его лицо. Возможно, из-за бравады или отчаянного желания пообщаться с кем-нибудь напоследок он весело окликнул Толлера и помахал рукой. Толлер не ответил, отказываясь принимать участие в жуткой пародии на героизм. Застыв у перил, он долго не мог оторвать глаз от несчастного, пока тот не скрылся из виду.Через много часов в темноте, пытаясь уснуть, Толлер думал о падающем человеке, который к этому времени летел уже в тысяче миль впереди миграционного флота, и гадал, что чувствует тот в последние минуты…Толлер сидел с уютно дремлющим на колене Сетваном и автоматически управлял горелкой, отмеряя частоту залпов ударами собственного сердца, когда резко вернулся дневной свет. Он осмотрелся, поморгал и понял: что-то случилось – рядом летели не три, а два корабля.Не хватало того, на котором летел король. Ничего особенного вроде бы не произошло, Кедалс – сверхосторожный пилот – любил на ночь замедлять спуск, предпочитая, чтобы остальные дирижабли находились ниже, на виду, но сейчас в небе вообще не было видно королевского корабля. Толлер легко поднял Сетвана, отнес его к семье в пассажирский отсек и тут услышал неистовые крики Завотла и Амбера. Обернувшись в ту сторону, он увидел, что они показывают на что-то над его кораблем. В тот же миг из горловины баллона хлынул поток горячего маглайна, отчего кто-то из детей испуганно взвизгнул.Толлер взглянул вверх, сквозь сияющий купол баллона, и сердце его затрепетало. Он увидел, что к баллону, искажая паутинную геометрию лент оплетки, прижался квадратный силуэт гондолы.Королевский корабль находился прямо над ними и интенсивно давил на их баллон. Толлер видел круглый отпечаток сопла реактивного двигателя, которое зарывалось в макушку оболочки, угрожая разорвать верхнюю секцию. Такелаж и стартовые стойки скрипели, и давление выталкивало в гондолу Толлера все больше удушливого газа.– Кедалс! – заорал он, не зная, услышат ли его в верхней гондоле. – Подними корабль! Подними корабль!К его голосу присоединились отдаленные крики Завотла и Амбера, в одной из гондол заработал солнечный телеграф, но сверху никто не отвечал. Корабль короля продолжал давить на их баллон, угрожая разорвать или сплющить его.Толлер бросил беспомощный взгляд на Джесаллу и Чаккела, которые вскочили и смотрели в ужасе, раскрыв рты. Самым правдоподобным объяснением, которое пришло ему в голову, было что Кедалс заболел, потерял сознание или умер за рычагами управления. Но если так, кто-то другой может включить горелку и расцепить корабли, и лучше бы он сделал это побыстрее! А вдруг – и от этой мысли у Толлера пересохло во рту – горелка каким-то образом сломалась и не включается.Он лихорадочно обдумывал ситуацию, а ткань баллона в это время щелкала, как хлыст, и палуба качалась под ногами. Сцепившаяся пара кораблей начала быстро терять высоту, о чем говорил тот факт, что два других корабля королевского рейса поплыли вверх.Впервые с момента взлета у перил своей гондолы показался Леддравор, а за его спиной Завотл все еще посылал бесполезные вспышки солнечного телеграфа.Отцепиться от королевского корабля, увеличив скорость спуска, Толлер не мог. Его баллон и так выпустил уже много газа, поэтому существовала опасность, что при слишком большой скорости наружное давление воздуха раздавит его. После этого началось бы падение на Верхний Мир с тысячемильной высоты.Необходимо было срочно вкачать в баллон много горячего газа, хотя и возникал риск порвать оболочку. Взгляд Толлера встретился со взглядом Джесаллы, и он сказал себе: «Я должен выжить!»Толлер вернулся на место пилота и запустил в горелку долгий грохочущий залп; голодный баллон жадно впитал тепло, и через несколько секунд Толлер толкнул рычаг бокового двигателя. Выхлопа не было слышно за ревом горелки, но от этого его действие не стало меньше.Два других корабля королевского рейса поплыли вниз и скрылись из виду, а корабль Толлера начал вращаться вокруг своей оси. Последовали низкие нечеловеческие стоны, и гондола короля, соскользнув по боку баллона Толлера, оказалась на виду. Одна из стартовых стоек королевского дирижабля отвязалась и, словно меч дуэлянта, кружилась в воздухе.Пока Толлер, застыв, наблюдал это, движение кораблей, обычно плавное и величественное, как движение небесных тел, резко ускорилось. Вторая гондола поравнялась с ним, и острый конец ее стойки слепо въехал им в камбуз. Вселенная опасно накренилась. От сотрясения стойка поехала обратно, распоров своим верхним концом оболочку королевского баллона. Содрогаясь, как в агонии, он сплющился, и дирижабль короля начал беспрепятственно падать, таща за собой зацепившейся стойкой корабль Толлера. Их гондола повернулась набок, и перед ними засверкал Верхний Мир, жадный, готовый поглотить пришельцев. Вскрикнув, Джесалла упала на перегородку, из рук ее выпало зеркало и закружилось в голубой пустоте. Толлер бросился в камбуз. Рискуя вывалиться за борт, он схватил зацепившийся конец, собрал всю свою физическую мощь воина и отбросил стойку.Гондола выровнялась, а Толлер, ухватившись за перила, смотрел, как корабль короля начинает свой смертельный спуск. На высоте тысячи миль сила гравитации была меньше половины На самом деле даже меньше трети – 28%. – Примеч. пер.

, и дальнейшее происходило словно во сне. Толлер увидел, как король Прад подплыл к борту падающей гондолы, его белый глаз сверкнул, точно звезда, когда он поднял руку и указал на Толлера. Через секунду разорванный баллон, кружась, скрыл монарха из виду. Падая, корабль короля набирал скорость и становился все меньше, пока не превратился в еле видное мерцающее пятнышко, затерявшееся среди мозаичных картин Верхнего Мира.Почувствовав неожиданное беспокойство, Толлер поднял голову и оглядел два оставшихся дирижабля. С ближайшего на него смотрел Леддравор, и когда их взгляды встретились, он протянул к Толлеру руки, словно звал в объятия любимую. Так он стоял в безмолвном призыве, и, даже вернувшись к горелке, Толлер ощущал, что ненависть принца пронзает его душу подобно невидимому лезвию.Из входа в пассажирский отсек, где тихо плакали Дасина и Корба, на Толлера смотрел Чаккел с посеревшим лицом.– Сегодня плохой день, – заплетающимся языком произнес принц. – Умер король.Нет пока, подумал Толлер. Ему еще лететь и лететь много часов. Вслух же он сказал:– Вы видели все своими глазами. Просто чудо, что мы уцелели. У меня не было выбора.– Леддравор с этим не согласится.– Да, – печально подтвердил Толлер, – Леддравор не согласится.Ночью, когда Толлер напрасно старался уснуть, к нему пришла Джесалла. В этот одинокий час ему показалось естественным обнять ее одной рукой. Она опустила голову ему на плечо и прошептала в самое ухо:– О чем ты думаешь, Толлер?Он хотел сначала солгать, но потом решил, что не стоит.– Я думаю о Леддраворе. Наш спор должен разрешиться.– Может быть, он проанализирует случившееся, и, когда мы окажемся на Верхнем Мире, переменит мнение. Я хочу сказать, что, даже если бы ты пожертвовал нами, короля бы это все равно не спасло. Леддравор должен признать, что ты ничего не мог поделать.– Так можно считать мне, а Леддравор скажет, что я слишком проворно вывернулся из-под корабля его отца. Наверно, будь я на его месте, а он на моем, я бы и сам так сказал. Если бы я подождал еще, Кедалс или кто-нибудь, возможно, запустил бы горелку.– Успокойся, – ласково сказала Джесалла. – Ты сделал то, что следовало.– Леддравор тоже сделает то, что следует.– Но ведь ты можешь с ним справиться?– Вероятно. Но, боюсь, он уже отдал распоряжение казнить меня. Не могу же я сражаться с целым полком.– Понимаю. – Джесалла облокотилась на одну руку и смотрела на него сверху. В сумраке ее лицо было невыразимо прекрасно. – Толлер, ты любишь меня?Он почувствовал, что достиг конца путешествия, длившегося всю жизнь. – Да.– Я рада. – Она села и начала раздеваться. – Потому что хочу от тебя ребенка.Толлер поймал ее за запястье и ошеломленно улыбнулся, не веря своим ушам.– Что ты делаешь! Прямо за этой перегородкой у горелки сидит Чаккел.– Ему нас не видно.– Но нельзя же так…– Меня это не волнует. – Джесалла прижалась грудью к руке Толлера, сжимавшей ее запястье. – Я выбрала тебя в отцы моего ребенка, и у нас, может быть, совсем мало времени.– Ничего не выйдет. – Толлер откинулся назад на одеяло. – Я просто не в состоянии заниматься любовью в таких условиях.– Ты думаешь? – Джесалла села на него верхом, прижалась ртом к его губам и стала мять руками его щеки, терпеливо стараясь разбудить в нем ответную страсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39