Невзирая на катастрофические перемены, люди типа Леддравора и Чаккела вели себя так, словно надеялись воссоздать на Верхнем Мире прежний Колкоррон, и лишь король Прад, видимо, чувствовал, что все будет иначе.Лежа спиной на перегородке, Толлер подал сигнал поддувальщикам, что готов включить горелку. Они остановили вентилятор, откатили его в сторону, и Толлер мог теперь видеть изнутри весь баллон. Оболочка, частично заполненная ненагретым воздухом, провисала и морщилась между поднятыми стартовыми стойками. Заглушив звук других горелок, Толлер всадил в баллон несколько залпов, и тот начал раздуваться и отрываться от земли. Когда он поднялся вертикально, люди, державшие верхние канаты, сошлись и прицепили их к несущей раме гондолы. Другие в это время повернули легкую конструкцию и поставили ее горизонтально. Теперь огромная система «баллон—гондола» стала легче воздуха, она стремилась оторваться от центрального якоря, как будто Верхний Мир звал ее.Толлер спрыгнул с гондолы и кивком показал Чаккелу и ожидавшим слугам, что можно поднимать на борт пассажиров и их пожитки. Затем он подошел к Джесалле, и она позволила ему снять узел со своего плеча.– Можем лететь, – сказал Толлер. – На борту ты ляжешь и отдохнешь.Но Джесалла неожиданно заупрямилась.– Это же королевский корабль, – возразила она. – Мне полагается найти место на каком-нибудь другом.– Джесалла, пожалуйста, забудь о предписаниях. Многие корабли вообще не смогут улететь. За места на борту прольется кровь. Надо немедленно идти.– А принц Чаккел разрешил?– Я с ним провел беседу, и теперь он даже слышать не хочет, чтобы лететь без тебя. – Толлер под руку повел Джесаллу к гондоле. Поднявшись на борт, он обнаружил, что Чаккел, Дасина и дети уже заняли один пассажирский отсек, молчаливо предоставив другой ему и Джесалле. Толлер помог ей перелезть через борт. Она скривилась от боли и, как только он проводил ее в свободный отсек, легла на сложенные там стеганые одеяла, набитые шерстью.Сняв с пояса меч, он положил его рядом с ней и вернулся на место пилота.Когда он включал горелку, вдали опять грохнула тяжелая пушка. Королевский корабль был загружен гораздо меньше испытательного, поэтому уже через минуту Толлер вытащил звено якорной цепи.Гондола слегка накренилась, и мимо заскользили стены ангара. Даже когда баллон целиком вышел на открытый воздух, подъем благополучно продолжался, и через несколько секунд внизу раскинулась вся база небесных кораблей.Три других корабля королевского рейса – их отличали белые полосы на боку гондол – уже вылетели из ангаров и находились немного выше. Остальные старты притормозили на время взлета королевской эскадры, но Толлера все равно не покидало неприятное чувство тесноты в воздухе, и он пристально следил за соседними кораблями, пока не начался легкий ветерок, который несколько разбросал их.При массовом полете поднимающиеся или опускающиеся с разными скоростями дирижабли всегда рисковали столкнуться. И поскольку из-за баллона пилот ничего не мог видеть прямо над собой, по инструкции за безопасностью обязан был следить капитан верхнего корабля. Это правило до сих пор выполнялось, но у Толлера на его счет имелись сомнения. Ведь единственным выходом для верхнего корабля было увеличить скорость подъема, а при этом возрастал риск догнать третий дирижабль. Если бы флот отбывал согласно плану, риск был бы минимальным, но сейчас Толлер с беспокойством ощущал себя одной из конкурирующих частиц вертикального роя.Корабль набирал высоту, и картина под ними открывалась во всей своей поразительной сложности.Там и тут, среди дорожек и колей фургонов бросались в глаза лежащие на траве и надутые баллоны, а платформы, телеги с припасами, тысячи животных и людей казались муравьями, которые стараются спасти жирных маток от грозящей катастрофы.У южных ворот базы пестрела масса людей, но издали невозможно было разобрать, началось сражение между расколовшимися военными подразделениями или нет.Со всех сторон базы к летному полю сходились отдельные группы людей – предположительно полные решимости эмигранты. А в самом Ро-Атабри полыхали пожары; им теперь помогал ветер, который все усиливался и уже начал срывать противоптертовые заграждения.По контрасту с бурлением и суматохой среди людей и вещей бухта Арл и залив Троном образовывали безмятежный голубой задник сцены. В туманной дали спокойно плавала невозмутимая плоская гора Опелмер.Глядя по сторонам и одновременно управляя рычагом интенсивности горелки, Толлер старался прочувствовать, что навсегда покидает эти места, но ощущал в себе лишь пустоту и почти подсознательное возбуждение – свидетельство подавленных эмоций.Слишком много всего случилось этим утром (мой брат умер!..) – боль и раскаяние затаились в глубине, чтобы выйти, как только придет спокойный час.Чаккел тоже смотрел за борт, обняв Дасину и дочь. Девочке на вид было лет двенадцать. Толлер всегда считал, что Чаккелом движет лишь честолюбие, но теперь подумал, что, возможно, это мнение ошибочно. Толлеру на удивление легко удалось навязать Чаккелу пассажирку, и это указывало, что забота о семье для принца выше честолюбия.У перил двух других королевских кораблей тоже виднелись зрители. На одном король Прад и его сопровождающие, на другом – замкнутый принц Пауч со слугами. Только Леддравора, который, по-видимому, летел один, не было видно. У приборов управления одиноко стоял Завотл. Он помахал Толлеру рукой и начал закреплять стартовые стойки. Так как его корабль был загружен меньше всех, он мог на довольно долгие периоды оставлять горелку, не рискуя отстать от остальных.У Толлера, который остановился на ритме два на двадцать, такой свободы не было. После изучения результатов испытательного полета было решено, что пилоты вполне могут управлять кораблями миграционного флота без помощников, и при этом удастся разместить на борту больше пассажиров и груза. Во время отдыха пилоту надлежало доверить горелку или реактивный двигатель одному из пассажиров, но при этом все время следить за ритмом.– Вот-вот настанет малая ночь, принц. – Толлер говорил вежливо, стараясь загладить предыдущее нарушение субординации. – Я хотел бы закрепить стойки до того. Поэтому прошу вас сменить меня у горелки.– Хорошо. – Чаккел как будто даже обрадовался, что для него нашлось полезное дело. Толлер передал ему рукоятку интенсивности, а темноволосые сыновья подошли поближе и, все еще робко поглядывая на капитана, внимательно слушали объяснение работы механизма.Пока Толлер втаскивал стойки и привязывал их к углам гондолы, Чаккел научил мальчиков отсчитывать ритм горелки, превратив это в своеобразную игру. Увидев, что они целиком поглощены своей забавой, Толлер прошел в отсек, где лежала Джесалла. Выражение ее лица уже не было таким напряженным, а глаза смотрели живее. Она протянула ему скатанный бинт, который, наверно, достала из своего узла. Взяв бинт, Толлер опустился на подстилку из мягких стеганых одеял, ругая себя за неуместное волнение.– Как ты? – тихо спросил он.– Я думаю, ребра все-таки целы, но если я должна выполнять свою долю работы, мне надо перевязать их. Помоги мне подняться. – Опираясь на Толлера, она осторожно встала на колени и, повернувшись к нему спиной, задрала серую рубашку и открыла кровоподтек сбоку на нижних ребрах. – Как ты считаешь?– Да, надо забинтовать, – сказал он, не двигаясь с места.– Так чего же ты ждешь?– Ничего. – Он начал обматывать ее бинтом, стараясь делать это плотно, но ему мешали складки куртки и рубашки. Несмотря на всю осторожность, его пальцы слегка задевали ее грудь, и это прикосновение волновало Толлера, увеличивая его неповоротливость. Джесалла громко вздохнула.– Какой ты бестолковый, Толлер. Подожди! – Она одним движением стянула с себя рубашку вместе с курткой, и ее стройное тело оказалась обнаженным выше пояса. – Попробуй теперь.Толлер заставил себя вспомнить тело Лейна в желтом капюшоне и тут же превратился в бесчувственную машину. Он быстро и ловко, как полевой хирург, забинтовал Джесаллу и опустил руки. Несколько секунд Джесалла тепло и грустно смотрела на него, затем подняла и надела рубашку.– Спасибо, – сказала она, легонько дотронувшись рукой до его губ.Сверкнуло пламя радужных цветов, и корабль резко погрузился во тьму. Во втором пассажирском отсеке Дасина с дочерью тревожно простонали. Толлер встал и посмотрел через борт. Край искривленной тени Верхнего Мира мчался на восток к горизонту, а почти точно под кораблем переплетением оранжевых пылающих прядей, погруженных в расширяющееся смоляное озеро, светился Ро-Атабри.Когда вернулся дневной свет, четыре корабля королевского рейса достигли примерно двадцати миль высоты, и их сопровождал рыхлый рой птерты.Толлер осмотрелся и увидел зловещий шар всего в тридцати ярдах к северу. Он быстро подошел к одной из двух корабельных пушек, навел ее на цель и вытащил штырек – затвор стеклянного контейнера с двумя отделениями. Последовала короткая пауза, пока смешивались пикон и халвелл, а затем смесь взорвалась, и снаряд смутным пятном прочертил свою траекторию, раскрывая в полете радиальные лезвия. За ним, ярко блестя, потянулись стеклянные осколки. Описав пологую дугу, снаряд прошел сквозь птерту и уничтожил ее. Клякса пурпурной пыли расплылась и быстро исчезла.– Хороший выстрел, – сказал Чаккел за спиной Толлера. – Как вы думаете, на этом расстоянии яд до нас не дошел?Толлер кивнул:– Корабль летит по ветру, когда ветер есть, и пыль тоже. Поэтому она не может нас догнать. И вообще птерта для нас не так уж опасна. Эту я уничтожил, потому что у границ малой ночи бывают воздушные завихрения, и мне не хотелось, чтобы шар воспользовался случайным порывом ветра и налетел на нас.С озабоченным выражением на смуглом лице Чаккел смотрел на остальные шары.– Как это они подобрались так близко?– Должно быть, случайно. Если они распределены по всей площади неба, а рядом поднимается корабль, они начинают двигаться в том же темпе. То же самое случается при… – Толлер замолчал, услышав откуда-то снизу два пушечных выстрела, а затем слабые крики.Он наклонился через борт гондолы и посмотрел прямо вниз. На сложном зелено-голубом фоне выпуклой громады Мира виднелась нескончаемая масса баллонов. Ближайший находился всего в нескольких сотнях ярдов и казался очень большим. Под ним нестройной цепью и случайными скоплениями располагалось множество других баллонов, уменьшавшихся с расстоянием до минимальных размеров.Птерта перемешалась с ближайшими кораблями, и Толлер смотрел, как еще одна пушка выстрелила и попала в шар. Снаряд быстро потерял скорость и в головокружительном стремительном падении затерялся в облачных узорах далеко внизу. Крики были слышны еще некоторое время, потом стихли.Толлер отодвинулся от перил. Он не знал, была ли это беспочвенная паника или кто-то и впрямь увидел висящий рядом с гондолой слепой, злобный и совершенно непобедимый шар, который вот-вот лопнет, чтобы рассеять смертоносную пыль.Он облегченно вздохнул, одновременно чувствуя себя виноватым от того, что ему не грозит подобная участь, и тут ему в голову пришла новая мысль. Ведь птерте, чтобы приблизиться, не нужен дневной свет, и нет гарантии, что во время темноты один или несколько шаров не подплывали к кораблю. Если это так, то ни он, ни Джесалла, ни кто-либо из пассажиров не ступят ногой на Верхний Мир.Толлер попытался примириться с этой мыслью, а рука его сама собой нащупала в кармане странный памятный подарок отца, и большой палец начал описывать круги по гладкой поверхности. Глава 19 К десятому дню полета корабль находился уже всего в тысяче миль над Верхним Миром, и привычные картины дня и ночи перевернулись. Период, который Толлер привык считать малой ночью – когда солнце уходило за Верхний Мир, – вырос до семи часов Несложный подсчет дает для данной высоты другую продолжительность «малой» ночи – пять часов. Впрочем, это все равно больше, чем длительность ночи. – Примеч. пер.

, а ночь, то есть время, когда они находились в тени родной планеты, сократилась до трех часов.Перед рассветом он в одиночестве сидел на месте пилота и пытался представить себе будущую жизнь на новой планете. Ему подумалось, что даже колкорронцев, привыкших к жизни под сферой Верхнего Мира, будет угнетать зрелище слишком большой планеты, висящей над головой и лишающей их значительной части дня Нетрудно заметить, что видимый диаметр Мира для наблюдателя на Верхнем Мире всего на 20% превышает привычный для колкорронцев видимый диаметр Верхнего Мира. Соответственно, и продолжительность отнятого у светлого времени суток промежутка составляет 2,4 часа против 2 часов прежней малой ночи. Другое дело, что Толлер не силен в математике, никогда еще не был на Верхнем Мире и судит по картине, представшей перед ним за 1000 миль до места назначения. – Примеч. пер.

. Если Верхний Мир необитаем, мигранты, возможно, захотят поселиться на дальней стороне планеты, в широтах, соответствующих широтам Хамтефа на Мире. И однажды настанет время, когда исчезнет всякое воспоминание об их происхождении, и…У входа в пассажирский отсек появился семилетний сын Чаккела Сетван, прервав мысли Толлера. Мальчик подошел и положил голову ему на плечо.– Дядя Толлер, я не могу уснуть, – прошептал он. – Можно я побуду с тобой?Он посадил мальчика на колено и мысленно усмехнулся, представив себе, как реагировала бы Дасина, услышав, что один из ее детей называет Толлера дядей.Из семи людей, обреченных на заточение в микрокосме гондолы, лишь Дасина не позволила себе никаких послаблений. С Толлером и Джесаллой она не разговаривала, продолжала носить жемчужную шапочку, а из пассажирского отсека выбиралась только по необходимости. Когда они проходили среднюю точку, она трое суток не пила и не ела, чтобы не пользоваться туалетом в это время. Ее лицо побледнело, утратило плавную округлость, на нем отчетливо проступили скулы, и хотя корабль уже спустился до более теплого уровня атмосферы Верхнего Мира, принцесса продолжала кутаться в стеганые одеяния, наспех скроенные для миграционного полета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39