— Зачем вы так себя загрузили?— Потому что все свежее и натуральное. В городе такого не достанешь. Такой кровянки уже с войны не делают, а яйца прямо из-под курицы, — авторитетно объяснила Шпулька. — А перо с настоящего гуся. Погоди, надо вытащить ещё сметану для этой тётеньки…Тереска поняла, что придётся смириться. Шпулька не придёт в себя, пока не рассосётся этот катаклизм с багажом. Ничего не оставалось, как подключиться к авралу, чтобы сократить его. Но распирающие её чувства рвались наружу, требуя слова.— Заходил Богусь, — безразличнейшим тоном проронила Тереска, придерживая громадный узел.Шпулька, на глазах которой завязывался в лагере этот роман, уронила свёрток с кровянкой.— Что?! О Боже, так разрыв сердца можно получить! Ну и как?!— Не знаю. Вот хочу с тобой обсудить, — ответила Тереска, испытывая одновременно восторг и уныние. — Он сегодня был. Только что ушёл.— Как сегодня? Я думала, давно уже. Осторожно, перо держи вверх ногами, а то разлетится…Страдания страданиями, но проза жизни, несмотря ни на что, требовала своего. Нагруженные тюками и прочими ёмкостями, Тереска и Шпулька двинулись к живущей поблизости знакомой тётеньке. Передали ей все, что полагается, и вернулись. Тереске был вручён внушительный кусок кровянки, который она приняла с полнейшим безразличием, лишь бы не обидеть. Шпулька пошла проводить подругу, после чего Тереска проводила Шпульку, а потом все повторилось…— Какая-то ты странная, — неодобрительно подвела итог Шпулька, услышав подробный отчёт подруги. — Не знаю, в чем тут дело, но если тебе кто-то жутко не нравится, или тебе на него наплевать, то ты становишься само обаяние, прямо дух захватывает. Умная, неотразимая и все такое прочее. А с Богусем катастрофически глупеешь. Я уже в лагере это заметила, только не успела тебе сказать.— Как ты думаешь, он тоже это заметил? — озабоченно спросила Тереска.— Слепой бы это заметил. Разве что поглупел бы с тобой заодно. Не хочу тебя огорчать, но мне не показалось… с другой стороны, оно и к лучшему, что он пришёл, когда ты не слезы лила, а дрова колола.— Может, и к лучшему, — согласилась Тереска. Она только сейчас начинала соображать, как надо было себя вести, что делать и о чем говорить.— Ну что ж, первый блин комом. Но ты зря так расстраиваешься. По-моему, это ему следовало расстроиться.— Может, и так, только не сказать, чтобы он здорово расстроился, — буркнула Тереска и вдруг резко остановилась. Сумрачно поглядев на Шпульку, она после короткого раздумья добавила: — Хочешь правду? По-моему, ему все равно.— Не преувеличивай, — неуверенно проговорила Шпулька.Шпулька считала свою подругу настоящей красавицей, и если уж на то пошло, то это Богусю следовало бы переживать и убиваться.— Я не преувеличиваю! — сердито сверкнула глазами Тереска. — Надо смотреть правде в глаза: я о нем все время думаю, а ему на меня наплевать!— Тогда не думай.— Прямо так просто! Да ещё сейчас, после того, как он приходил!Подруги в глубокой рассеянности повернули назад и побрели к дому Шпульки. Затем ещё раз повернули и направились к Тереске. Солнце уже зашло, сумерки быстро сгущались.Супруги Кемпиньские вернулись из гостей довольно рано, около восьми. Ничего такого не ожидая, открыли калитку, потом дверь и вошли в дом. Пан Кемпиньский поднялся наверх, в ванную, а пани Марта завернула на кухню. Уже на пороге она споткнулась о большой разворошённый мешок со старыми чулками. Нельзя сказать, чтобы это её встревожило, но тут она заметила, что дверь в сад распахнута настежь. Выглянув, она увидела груду поленьев и веток, но дочери своей, как ни странно, не увидела.Сверху перегнулся через перила пан Кемпиньский.— Тереска там? — спросили оба одновременно.Ответа в такой ситуации не понадобилось. Пани Марта послала нетерпеливый зов в глубь сада. Пан Кемпиньский выглядел слегка растерянным.— Что там стряслось в ванной? — спросил он с некоторым неудовольствием. — Все раскидано, ужасно воняет бензином. Ты что-нибудь понимаешь?Пани Марта забеспокоилась.— Где Тереска? Она должна быть дома! Дверь в сад распахнута… Какой бензин?Она понеслась наверх и влетела в ванную. Кружки, зубная паста, щётки валялись на дне ванны. Пол был усеян осколками стекла. В углу валялось полотенце и какие-то тряпки, которые при ближайшем рассмотрении оказались Терескиной одеждой. Все вокруг было пропитано бензином.— Силы небесные, что это значит?! Двери нараспашку, двор завален дровами, мешок с тряпьём распотрошён по всей комнате… что-то стряслось… Где Тереска?!Подгоняемые растущим страхом, супруги Кемпиньские наперегонки устремились в комнату дочери. Глазам их предстало зрелище поистине устрашающее. Интерьер выглядел как после вражьего нашествия или проверки на прочность в аэродинамической трубе, на письменном столе и в шкафу царил леденящий душу разгром, а посреди стола, венчая весь этот кошмар, красовался жуткий, изуверского вида топор.Пани Марте стало дурно. Будучи по натуре женщиной довольно чувствительной, она обладала живым воображением, которое почему-то всегда заставляло её ожидать самого худшего.— Её похитили, — срывающимся голосом прошептала она, — звони в милицию!Пан Кемпиньский не видел ни малейшего повода, почему кому-то вздумалось бы умыкнуть его ребёнка, но и он чувствовал себя ошеломлённым. Квартира в некоторых своих местах действительно напоминала побоище, а Терески действительно нигде не было.— Надо все осмотреть, — сказал он, сбегая по ступенькам. — Не волнуйся, я загляну в подвал.— Звони в милицию! — взвизгнула пани Кемпинь-ская.По счастливой случайности три месяца тому назад пан Кемпиньский выступал свидетелем по одному мелкому делу и лично знал участкового, с которым поддерживал в тот период тесный контакт и даже подружился. По счастливой же случайности участковый оказался на своём посту, и у него не было ничего срочного, поэтому он смог немедленно приехать.— Вы только взгляните, — растерянно сказал пан Кемпиньский, заражённый нервозностью жены, и открыл дверь в Терескину комнату. — Вы только взгляните, — повторил он, открывая дверь в ванную. — Вы только понюхайте!— А дверь в сад мы обнаружили открытой настежь, — прошептала пани Марта сдавленным голосом.Участковый приехал на милицейской машине, в сопровождении водителя и помощника. Намётанным глазом он осмотрел все несуразности, осторожно, но со всем вниманием изучил топор, не обнаружил на нем следом преступления и впал в состояние некоей неопределённости.— Любители, — озадаченно пожал он плечами. — Действовали как-то нетипично.На основании видимых данных за несколько минут удалось восстановить ход событий. Преступники несомненно что-то искали, скорей всего, деньги. Топор принесли, чтобы отрубить Тереске голову, правда, не исключено, что просто хотели её попугать. Возможно, в их планы входил также поджог дома, на что указывают приготовленные во дворе дрова и бензин в ванной, но по неизвестным причинам они отказались от своего первоначального намерения. Деньги искали в комнате Терески и в мешке с чулками…— Но у меня никаких денег нет! — с пронзительным стоном запротестовал пан Кемпиньский.— Возможно, — согласился участковый, — но они-то думали, что есть. Не обнаружив искомое, преступники похитили Тереску с намерением потребовать выкуп. Таково единственное логическое объяснение случившемуся.Пан Кемпиньский схватился за голову. Пани Марта бессильно упала на ближайший стул и закрыла ладонями побелевшее лицо.Участковый задумчиво оглядывался по сторонам, размышляя о том, вызывать ли следственную группу для детального изучения следов или пойти путём очных ставок и допросов.Именно к этому моменту и подгадала Тереска, которую Шпулька уже окончательно провожала в последний раз. Шпулька держала пакет с довоенной кровянкой, которую они в пылу обсуждения то и дело передавали из рук в руки. Шпулька наверняка так бы и вернулась домой с кровянкой, если бы подруги вдруг не увидели стоявшую перед домом милицейскую машину. Увидели и удивились.— Странно, ведь Янушек ещё не вернулся, — сказала Тереска, для которой присутствие милиции могло быть объяснено лишь присутствием брата. — Приедет только завтра.— Может, что-то случилось? — забеспокоилась Шпулька и отказалась от своего намерения наконец-то вернуться к себе.Подруги вошли в дом, увидели милицию и загорелись любопытством. Тут-то пан Кемпиньский и узрел свою дочь.— Тереска!!! — оглушительно возопил счастливый отец.Очень долго Тереска не могла взять в толк, почему все собравшиеся бросились к ней, почему мама хлюпает носом на пороге, судорожно держась за дверной косяк, почему участковый задаёт странные вопросы, и вообще с чего такая кутерьма. Вроде бы ничего такого она не натворила…— Тереска… Что все это значит?.. Почему?.. — шептала пани Марта прерывающимся голосом.— Детка, что тут произошло, в чем дело? — выкрикивал пан Кемпиньский.— Вы сбежали из дому? — с любопытством спросил участковый.— Нет, — сказала ему Тереска, оставив пока без ответа вопросы родителей. — Ещё нет. А что, считаете, пора?— Не знаю, — трезво рассудил он, — в зависимости от того, как обстоят дела. Занятия в школе, кажется, ещё не начались. Где вы были?— Что происходило в этом доме? — методично допытывался издёрганный пан Кемпиньский. — Почему везде такой разгром? Где ты была?!— У Шпульки, — чистосердечно призналась Тереска, и Шпулька пугливым кивксгм подтвердила.— Но почему? Почему?Суть вопроса была непонятна, и Тереске пришлось гадать, что она сделала не так, когда в такой спешке уходила из дому. Может быть, забыла закрыть дверь, или что-то в этом роде? Ничего удивительного, учитывая её состояние, но не распространяться же перед родителями о своих переживаниях, да ещё при посторонних. Надо как-то оправдаться.Тут она почувствовала, как Шпулька суёт ей в руку пакет с кровяной колбасой.— А! — оживилась она — Это из-за кровянки. Я ходила за свежей кровянкой, ещё довоенной. Шпулька привезла из деревни.Превращение бандитского набега в доставку свежей кровянки надолго лишило всех собравшихся дара речи. Наконец Шпулька сочла за лучшее вмешаться:— Это моя мама привезла из деревни… — Неуверенно пискнула она. — Яйца и колбасу, и перо. Все свежее, прямо с… прямо…— … с куста, — машинально закончила за неё Тереска.На какой-то момент у присутствующих помутилось в голове. Уже никто ничего не понимал. У пана Кемпиньского топор ассоциировался с пером, и перед его глазами возникла стая гусей с отрубленными головами. Девочки в таком возрасте грешат странностями, подумалось ему, но не до такой же степени! Пани Марта внезапно собралась с силами.— Что у тебя творится в комнате? — спросила она скорее жалобно, чем сурово. — Тайфун прошёлся или ты что-то искала?— Наводила порядок в столе, — кисло ответила Тереска и вдруг вспомнила, что и вправду искала перчатки. — И вообще в комнате. Ещё не закончила.— А топор? — недоверчиво поинтересовался участковый.— Что? — удивилась Тереска. — Какой топор?Шпулька тоже удивилась и с любопытством уставилась на подругу: топор в их обсуждении не упоминался.— Почему этот топор валялся у тебя на столе? — снова разнервничалась пани Марта.— Какой топор? А, я колола дрова.— Детка, объясни нам поподробней, — жалобно попросил пан Кемпиньский, который решил уже было не вмешиваться, пускай мать разбирается, хватит с него сына, но не удержался. — Ты колола дрова в своей комнате? И почему в ванной бензин? И почему ты оставила открытой дверь в сад? Может, Шпулька убегала с этой колбасой, а ты её догоняла?— У дерева под окном свежий надрез, — констатировал участковый. — Это ваша работа?— Тоже моя, — нервно и в то же время с достоинством ответствовала Тереска. — Я рубила во дворе дрова. Топор принесла наверх по рассеянности. Бензин в ванной разлила случайно. Дверь просто забыла закрыть. Подумаешь, велика важность. С кем не бывает. Ничего такого страшного.— Конечно, конечно, — сказала пани Марта с горечью. — Разве что дом могли обокрасть. Или у нас от такого зрелища мог случиться сердечный приступ. Но это ты, разумеется, в расчёт не принимаешь. Неужели мне нельзя хоть на пару часов отлучиться из дому со спокойной душой?— Детка, пойми, — поспешно вмешался пан Кем-пиньский, чувствуя, что назревает взрыв. — Мы думали, что на тебя кто-то напал, что в дом вломились бандиты, и в лучшем случае тебя похитили! Дверь нараспашку, все вверх тормашками, а тут ещё этот топор! Представляешь, что было с твоей мамой? В следующий раз хотя бы не оставляй на виду такие страшные инструменты.Тереску охватила горькая досада. Какого черта, вечно все испортят из-за какой-то дурацкой ерунды! Но выпавшее сегодня на её долю счастье, хотя и слегка омрачённое, настраивало на снисходительность.— Ну ладно, ладно, — покладисто буркнула она. — Ну, виновата, больше не буду. Откуда я могла знать, что у вас такое богатое воображение! Кровянку я принесла, сейчас уберу, и все будет тип-топ.Шпулька смотрела на Тереску с почтением и некоторой завистью: ей самой ни в жизнь бы не удалось за такое короткое время и такими скромными подручными средствами учинить столь серьёзное замешательство. Пани Марта понемногу обретала равновесие. Пан Кемпиньский извинялся перед участковым.— Пустяки, — утешал его милиционер. — Главное, все обошлось. Не переживайте, бывают дети и похуже. Меня самого жуть берет, как подумаю, что из моих вырастет. Лишь бы не попала в плохую компанию. Как говорится, бог не выдаст, свинья не съест.Шпулька стала прощаться, участковый тоже, причём, учитывая поздний час, предложил подвезти девочку домой.При виде дочки, вылезающей из милицейской машины, пани Букатова схватилась за сердце. Шпулька считала себя не вправе делиться с матерью секретами подруги, и потому на испуганные расспросы отвечала, что милиционеров встретила случайно, и не покривила душой, и что исключительно их любезностью и заботой объясняется её доставка домой в милицейской машине, в чем тоже не погрешила против правды.— Не знаю, не знаю, — с сомнением качала головой пани Букатова, — но стоит только тебе встретиться с Тереской, как непременно что-то случается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32