Сёгун без труда мог бы прикончить роту коммандос.Какой-то подлец ещё щенком приучил его ловить летящий мяч. Псу понравилось, вратарём он сделался отличным, спортом мог заниматься сколько угодно. Весь день без перерыва заставлял нас что-нибудь пинать, приносил и складывал к ногам что попало: куски угля и дерева, камни, мяч, неспелые яблоки, соломенную куклу — и ждал, когда ему это подбросят. Если избранный партнёр медлил, Сёгун царапал его лапой по ноге. Попробуйте-ка пинать куски угля или камни белой летней туфлей или голыми пальцами в босоножках — врагу не пожелаешь! Рукой бросать чёртов пёс не позволял, как только наклонишься, он хватает принесённый предмет в зубы и отворачивается — отнять у него что-нибудь просто невозможно. Работники мужского пола, особенно помоложе, относились к этим спортивным развлечениям доброжелательно. Пинаемый предмет вместе с Сёгуном возвращался как бумеранг — играй себе сколько хочешь. А вот мой сын восторга не испытывал. Пёс дезорганизовывал работу и мог умучить любого до смерти.Ранней весной прибыла четвёртая собака — Симка. Моя невестка купила нечто чёрное, крошечное, красотой почти равное канадскому чимпанику. Чистокровный карликовый пинчер, охотник на мышей и крыс, глаза не навыкате и не дрожит, а по строению тела — идеальный доберман в миниатюре.Сын поначалу решил сделать из Симки дворовую собаку, чтобы охотилась на мышей и крыс, а кончилось тем, что таскал её повсюду с собой за пазухой. Она с ним и в машине ездила. Баловали Симку все, запретов для неё не существовало. Суня признала её своим щенком. Остальные псы молча терпели, когда она нахально сжирала у них из миски кусочки мяса. Обаянием Симка обладала несравненным.Так обстояло дело с фауной, когда дети решили ехать в отпуск. Производство грибов как раз прекратилось, в это время чистили помещения и наводили порядок. Хозяйничать оставили меня с Богданом, отцом Ивоны.— Мамуня, тут могут принести щенка, — сообщили дети перед отъездом. — Возьми его, мы договорились. Овчарка.Ну что ж — щенок так щенок. Со щенком я справлюсь.Полагаю, судьба решила испытать меня на прочность и проверить, сколько выдержу. Пытки начались сразу же и пошли по нарастающей.В первый же день пропала Симка. Собаки нет, никто её не видел. Маленькая, глупая, едва шесть месяцев. Езус-Мария, выбралась за ограду! Мерзавец Сёгун всем псам показал дыру, вдруг да попала под машину?Я в отчаянии, металась по окрестностям. Трудящийся персонал, побросав работу, тоже бегал в поисках. Один из работников признался, что видел Симку утром. Он завтракал и накормил собаку зельцем. Не дай Бог ей стало плохо и она где-нибудь подыхает? Я пришла в полное расстройство. Искала у соседей, спрашивала встречных, заламывала руки и рвала на себе волосы, пока наконец маленькая ехидна не нашлась. Она дрыхла без задних ног в боксе для шампиньонов. В помещении темно, торф чёрный, собака чёрная, её и не углядишь, а на все призывы и крики Симка не отвечала принципиально. Остальные собаки прекрасно знали, где эта мерзавка, но помалкивали.Не успела я вздохнуть, как на следующий день привели щеночка. Меня тотчас одолели мрачные предчувствия.Щеночек оказался шестимесячной сукой, немецкой овчаркой по кличке Kapo. Её хозяин, венгр, уезжал из Польши и оставлял собаку, ни слова не понимавшую по-польски. Она воспитывалась в закрытой квартире, резкая перемена повергла её в стрессовое состояние. Люди привезли её и удалились.Естественно, все наши собаки тут же заинтересовались новенькой, а она в смертельном ужасе всячески старалась укрыться от общества. Я сидела на люке угольного подвала, терпеливо ждала и время от времени звала её ангельским голоском. Приблизительно через час она подошла и разрешила себя погладить. Потом отыскала дорогу к дому, влетела в кухню и забилась под шкафчик с кастрюлями.К кастрюлям стало не подступиться. Kapo пролежала два дня, глядя на меня так, что сердце готово было разорваться. В глазах её светилась безграничная отчаянная надежда: приведу же я когда-нибудь мир в порядок, найду хозяина и вообще совершу чудо. Я чувствовала себя негодяйкой, обманывающей её надежды, но на мне сосредоточились все жизненные интересы несчастной сиротки. Kapo пристала ко мне как репей. Едва я направлялась к ванной, как она вылезала из-под шкафчика и успевала забежать вперёд — укладывалась около унитаза. Спустить воду я не решалась, чтобы лишний раз не травмировать собаку, отказалась от сковородки, которой Kapo боялась. В общем, из-за собачьих треволнений я потеряла аппетит. A Kapo, слава Богу, ела, хоть и без особой охоты. Я выставила во двор всех остальных собак, кроме Симки, — она приглядывалась к Kapo издалека.Через два дня приехал Богдан и сменил меня на посту. Несколько минут мы сидели возле Kapo на корточках, объясняли ей: ничего страшного не происходит, бабушка уйдёт по делам, а дедушка останется, дедушка тоже добрый, как пёс. Совсем мы с ума посходили, но после долгих уговоров Kapo Богдана признала.Я вернулась через сутки. Kapo уже была во дворе — начала осторожно выходить из дома и играть с Симкой. Увидела меня и поздоровалась, да как…Соседи повыбегали из своих домов, уверенные, что к нам ворвались чужие животные. Может, даже бешеные. Дикая сцена разыгралась на дворе: передрались все собаки, а сумки, привезённые мной, разодрали в клочки. В дом я войти не могла — Kapo не переставала бурно радоваться.Нечто подобное произошло При очередной смене — Kapo восторженно приветствовала Богдана. И мы решили точно уславливаться о часе возвращения. Дежурный на посту уводил собак на другую сторону дома и отвлекал их, а приехавший прокрадывался в дом на цыпочках. Как правило, вновь прибывший что-нибудь привозил и руки у него были заняты — он не мог обороняться от этого тайфуна. Kapo заражала все собачье общество. Сёгун подпрыгивал и норовил лизнуть в лицо, Симка влезала в сумку, Динго совался под ноги и начинал повествовать о пережитом. А Kapo заменяла целый десяток собак — словом, ад кромешный. Единственный способ избавиться от приветствий — прокрасться в дом с заднего хода, а потом уже появиться в других дверях так, чтобы обе руки были свободны.Через неделю Kapo освоилась и решила показать, на что она способна.Безоговорочно она признавала только двоих — меня и Богдана. Позже причислила к своим ещё мою мать, пришедшую в гости к собакам с ливерной колбасой. Она разрезала её ножницами и по справедливости распределила. Идти за ножом я отказалась — силы покинули меня. Я наслаждалась благостью минуты, когда все собачье племя крутилось возле матери, а не около меня. Моя мать всегда была собачницей. Kapo облаяла её лишь в первую минуту, коротко и неуверенно, после чего полюбила. Все остальные люди были врагами, коих необходимо мгновенно уничтожать. Kapo оскаливала сто двадцать зубов, не меньше, на хребте от лба до хвоста шерсть вставала жёсткой щёткой, и по отношению к себе она не позволяла никаких вольностей. Если Сёгун забирал мячик или незрелое яблоко, она тут же пускала в ход зубы.Люди боялись проходить через наш двор, никто ни разу не вошёл в калитку, а ведь Kapo и семи месяцев не исполнилось. Одна лишь Симочка пользовалась привилегией. Они играли так, что доводили меня до сердечного приступа: без всякого удержу, большая и маленькая. Я ужасно боялась, как бы с малышкой чего не случилось — Kapo массой своей могла её покалечить, и я бегала за ними, стараясь укротить их неистовые игры. Спали Kapo и Симка в той же комнате, что и я, то есть в спальне детей. Kapo под столом Ежи, а Симка у меня в ногах. Кровать — низкий матрац. Утром Kapo ждала. Стоило мне приоткрыть хоть один глаз, и она, безгранично счастливая, что я наконец проснулась, кидалась опрометью, подавала мне все четыре лапы, лезла в чай, с наскока облизывала меня, после чего обе собаки затевали игру, а я и матрац заменяли им собачью площадку. Богдан спал в комнате Каролины.Однажды Богдану пришлось пережить тяжёлые минуты — вдруг вечером Kapo вернулась откуда-то вся в крови, голова, спина, лапы… Господи Боже, что случилось?! А ничего не случилось, просто Kapo вывалялась в вишне.Из-за Суни я вообще едва не рехнулась. Kapo крупная, на щенка не походила, и Суня приняла её насторожённо, куснула при первой же возможности, Kapo испугалась, кротко отступила, но лишь однажды. В следующий раз она атаковала первой. Суня ждала щенков, была агрессивна. В результате они превратились в кровных врагов, и мне постоянно приходилось следить за ними. В конце концов я объявила Богдану: если он не сделает загородку для Суни, я сбегу и не вернусь. Будку Суни отгородили солидно, Суне места хватало — она уже становилась не слишком подвижной. Но Kapo помнила, что Суня в загородке, и они наскакивали друг на друга через загородку. Я оттаскивала разъярённую стерву, опасаясь, как бы она не снесла всю ограду.Симочка однажды воспользовалась свободной минутой и нашла себе новое развлечение — соседских цыплят. Пролезла в дыру в заборе и ошалела от восторга. Такой чудесной игрушки у неё никогда не бывало — мягкая, пушистая, двигается, пищит. Симка вошла в раж и перепугала цыплят насмерть. Тронуть она никого не тронула, но цыплята покалечили себя, спасаясь паническим бегством. Симку пришлось ловить, она выскальзывала из рук. Я, стараясь её удержать, свалилась головой в канаву, и снова весь трудовой коллектив принял участие в охоте. Уже пойманная, она все ещё пыталась вырваться.Я наказала её страшно — закрыла в спальне. Уставшая от столь роскошной забавы, Симка сразу же уснула на постели.За какие-то провинности я решила побить палкой всех собак. Они нашли эту идею весьма занимательной и с радостью лезли ко мне. Kapo отобрала у меня палку и вместе с Симкой затеяла игру. Да, в качестве железной руки я никогда не годилась, совершенно распустила всю свору, но упорно придерживалась мнения: собака должна иметь больше прав, нежели человек, ибо собака — существо несомненно более благородноеК концу месяца, перед возвращением домой, мы решили навести порядок и я призвала на помощь мою Геню, профессионала высокого класса по уборке. Геня панически боялась Kapo. Я провела Геню с заднего хода, собак выпроводила во двор. Но оказалось, что Геня забыла взять рабочую одежду.— Жалко вашего платья, пани Геня, наденьте моё домашнее, оно уже грязное. Потом заодно выстираю.Геня надела мой домашний наряд, в котором я проходила все это время. Она убирала в доме, я сидела на скамейке во дворе. Симка влезла мне на голову, Kapo лежала у ног. Геня кружным путём сходила к помойке и возвращалась через двор, стараясь не приближаться к нам. Kapo вдруг заинтересовалась, посмотрела на неё внимательно, повернулась и взглянула на меня, потом опять на Геню в моем платье и снова на меня. Она явно не могла понять, почему я раздвоилась. Решив это выяснить, Kapo вскочила и побежала к Гене.Геня остановилась как вкопанная, молча, затаив дыхание. Kapo тщательно обнюхала платье. Запах тот же, все в порядке, кивнула головой и вернулась ко мне — что ж, раз уж мне так нравится, могу пребывать в двух лицах, она ничего не имеет против.Единственный способ справиться с Kapo — поставить её перед свершившимся фактом. Чужой человек должен оказаться в доме, чтобы она не знала, когда он пришёл, и тихо сидеть в кресле. Уже оказавшегося в доме она соглашалась оставить живым. Вставать с кресла, однако, не рекомендовалось. Двигаться разрешалось после довольно продолжительного времени. До некоторой степени Kapo примирилась с Марией, моей приятельницей (помните, в «Бегах»?), пришедшей в гости на вишни. Облаяли её основательно, но все же разрешили выйти из дому и отправиться в сад. Kapo играла с Симкой, но время от времени вспоминала — в доме чужой человек, и проверяла, как обстоят дела.Мы с Богданом не без злорадства представляли себе, как собака не пустит домой хозяев. Что и случилось.Дети вернулись из отпуска и прокрались в дом с заднего крыльца. Kapo, увлёкшись игрой во дворе, влетела, когда они уже сидели. Она ужасно разнервничалась, вздыбила шерсть, но что-то тут не клеилось. По-видимому, запах дома и запах врагов оказался тот же самый, это её дезориентировало. Kapo убежала из дому и не хотела возвращаться. Ночь провела во дворе, в квартиру вошла лишь на следующий день, когда я приехала и села за стол близ открытой двери. Она вошла, припадая к полу, и улеглась под моим стулом. Молча пролежала так часа два, потом осторожно выползла, ткнулась к Ежи, обнюхала его и лизнула в руку. Признала в нем вожака.Об одной лишь Kapo я могла бы написать целую книгу, до сих пор с ней сто утешений и радостей, но и тяжкий Господень крест. Каким-то таинственным образом она узнавала родственников, Тересу и Тадеуша встретила очень спокойно, а на Лильку даже не гавкнула.В самом начале шампиньонной эпопеи, ещё осенью, у моего сына случилась беда. Он закупил объект вместе с персоналом, в том числе с прекрасным управляющим, взявшим на себя три четверти работы. И этот управляющий скоропостижно скончался — отказало сердце — на комбайне с удобрением.Мы с Марией как раз приехали в гости. Я позвонила у калитки, кто-то открыл, мы вошли. Через двор бежала Ивона.— Езус-Мария, мама, пан Станислав, кажется, умер! — крикнула она, очень встревоженная. — Бегу звонить в «скорую»!— Где он? — крикнула Мария и тоже бросилась бежать.Я обежала дом следом за ней. Пан Станислав сидел на комбайне в странной позе, вокруг собрались люди. Мария сорвала с себя куртку, влезла на комбайн, потребовала помощи, пана Станислава уложили, и она принялась делать массаж сердца. Ничего не помогало. Не помню, упоминала ли я где-нибудь о её профессии: Мария доктор медицины. Она не щадила усилий, но без всякой пользы — было слишком поздно, пан Станислав скончался уже минут десять назад.В суматохе Мария куда-то исчезла. Я обнаружила её в гостиной, она сидела на диване совершенно зелёная. Мне сделалось совестно, что я разрешила ей лезть на комбайн да ещё и просила об этом. Нашла я коньяк и влила в неё это единственное пользительное средство, подвернувшееся под руку. Через четверть часа она обрела нормальный вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37