Пришлось перенести следственный эксперимент в коридор. Рыбак послушно делал все, что ему велели: прошёлся по коридору, наклонился, взял в руку валявшийся под стенкой кусок проволоки, оглянулся и выпрямился. А я уже с самого начала узнала — тот самый, третий. По моей просьбе запротоколировать очную ставку и следственный эксперимент мне разрешили на машинке, очень не люблю писать от руки.Затем меня ознакомили с показаниями подозреваемого.Ни в какой шайке он не состоит и ни о каких мафиях понятия не имеет. Однако действительно в последнее время с ним то и дело происходят непонятные происшествия. Сначала какой-то пришлый, может, турист, в местной забегаловке поставил по кружке пива собравшимся там рыбакам и принялся подначивать его, Неглойду, что слабо ему ловить на море, дружки тоже принялись насмехаться, и он, Неглойда, в нервах пошёл на пари — а вот и не слабо, ещё как наловит! Знал, что сумеет, ведь родился и жил в Лебе, только десять лет назад, как женился, переехал на Мазуры. Ставка была высока, свидетелей хоть отбавляй, а этот турист из любопытства решил вместе с ним поехать к морю.И уже на Балтике, когда он сам познакомился с какими-то рыбаками и уговорился с ними выйти в море… Нет, раньше с этими рыбаками не был знаком, с первыми попавшимися договорился. Так вот, когда он уже собирался выйти с ними на ловлю камбалы, подвернулся второй тип и опять захотел поспорить на пари. На этот раз, что он, Неглойда, не сумеет вернуться к назначенному заранее часу, и не только часу, но и минуте. Вроде как ещё одна проверка ею способностей. И сдаётся ему, Неглойде, что оба туриста сговорились, действовали заодно, уж очень все сходится один к одному. Но возражать не стал, амбиция его заела, он и на второе пари поспорил, тоже на крупную сумму. Да, вы правильно поняли, получается, он подрядился доказать не только своё умение наловить рыбки в море, но и вернуться пунктуально, как экспресс, минута в минуту, секунда в секунду. Причалить с рыбой точнёхонько в тринадцать двадцать пять, ни раньше ни позже! И это он сам выдумал экскурсию к русской границе, потому что, боясь опоздать, сначала развил излишнюю скорость, рыбку наловили, а возвращаться было ещё рано, вот он одним глазом любовался на русский берег, а вторым все посматривал на часы. Рыбаки? Нет, они не возражали, со всеми его фокусами соглашались, всякая блажь их только смешила. Ну, к берегу пристали тютелька в тютельку, просто идеально, он сам выскочил, чтобы секунда в секунду подцепить канат, и он же сделал открытие. Да, канат оказался повреждённым, старый, видно, ну и протёрся. Он, Неглойда, ещё удивился, как рыбаки могли допустить такую небрежность, ведь утром, как выходили в море, тот, что отцеплял канат, не мог не обратить внимания на такое! Тут он, конечно, сразу их подозвал, те встревожились и за новым канатом поехали, и он больше их не видел. А с туристами встретился, как же. С тем, что на пунктуальность ставил, договорились встретиться у автобусной остановки, турист уже ждал и честно выплатил проигрыш, а второй, который заключил первое пари, тоже ждал. Как и договорились — в Крынице, полчаса спустя. И тоже честно заплатил пари, раз проиграл. И получилось так, что он, Неглойда, на этих глупостях заработал столько, что теперь весь год может лежать брюхом кверху! Нет, на улов он не претендовал, хотя отличную камбалу наловили.— А зачем же тогда вы сказали в кафе, что неплохо заработали на рыбке? — сурово спросил майор.— Честно скажу — неудобно было хвастаться выигрышами в пари, — признался рыбак Неглойда. — Пари я держал на морскую рыбу, так ведь? Все слышали. И что, взялся ловить просто так, задарма? Да меня бы парни засмеяли, я ведь рыбак, не удильщик какой-нибудь. Рыбак же работает для того, чтобы заработать. И к тому же… Когда я уже домой ехал, стал вспоминать всю историю, и показалась она мне какой-то подозрительной. Вроде бы ничего такого, тринадцать двадцать пять он назначил для того, чтобы проверить — сумею ли я с такой точностью во времени уложиться. Я сумел, очень гордился этим, но как-то.., не знаю даже, как и сказать.., ну не очень ладно все оно получалось. Нет, заработал на рыбе — такое всем понятно, тут не придерёшься.— А почему вы в такой спешке уезжали?— А я ещё раньше узнал, что в Эльблонге собирались в универмаге выкинуть зюйдвестки, то ли финские, то ли шведские, но отличные, знаете, уж эти шею не перережут, мягонысие. Давно мечтал я такую купить, но дорогая, холера, а теперь денежки были. А тут, только я получил их от туриста, как раз подкатывает автобус до Эльблонга, я сел и поехал.— Купил?— Купил, и сразу домой, очень уж не терпелось похвастаться перед приятелями. А о том, что здесь произошло, только вот теперь от вас узнал, аж нехорошо делается. Какая гнида действовала? А вы спрашивайте, все скажу, что знаю! На месте тех рыбаков я бы непременно человека оставил, но решать им, они заперли лебёдку на ключ, замок на ящик навесили, это я собственными глазами видел. А когда все приключилось, меня уже там не было, говорю вам, столько денежек меня поджидало, вот я и спешил их заполучить. Честно скажу — радовался как дурак и очень собой гордился. Вот, мол, я какой, сумел своё доказать! Ничего себе доказал, чтоб ему, паскуде…Неглойда задыхался от возмущения, у него перехватило горло. И несомненно, рыбак говорил искренне. Вот сейчас он был уже не бледным, а красным, но что-то вспомнил, и опять лицо покрыла мертвенная бледность. Похоже на то, что парень глубоко переживал смерть Шмагера, к которой и он руку приложил.— Опишите их, — сухо приказал невозмутимый майор.Рыбак Неглойда попытался сосредоточиться. Значит, так, турист был молодой, лет тридцати, блондин, и волосы завитые. Небольшая бородка… Глаза такие неприятные, прищуренные, а особых примет никаких. Во всяком случае он, Неглойда, ничего особенного не приметил. А этот здешний ещё хуже! Среднего роста, среднего телосложения, не блондин, не чёрный, не лысый, бритый, ну просто до тошноты обыкновенный. И тоже ничего особенного. А как же, фамилии свои они называли, да только пробормотали так, что не разберёшь, да и, откровенно говоря, ему, Неглойде, они ни к чему.Майор оторвал наконец холодный взгляд от подозреваемого, нет, бесценного свидетеля, и взглянул на меня.— У вас есть машинка, и вы умеете на ней писать, — произнёс он без всякого выражения. — К утру подготовьте протокол показаний свидетеля.Вот тебе и на! Скоро два часа ночи, а мне велят садиться за машинку. Правильно я заметила, очень непросто вести частное расследование. Не знала, что придётся идти на такие жертвы. Протестовать, однако, не стала, раз надо — значит, сделаю.Майор сунул мне в руку магнитофон.— Переписывайте все как есть и прибавьте собственное описание очной ставки и следственного эксперимента. После завтрака я забегу к вам и заберу документы.За работу я решила сесть сразу же по возвращении домой, не откладывая до утра. Утром пришлось бы подниматься чуть свет, а в такую пору у меня голова совершенно не работает, к тому же может заявиться Зигмусь. Ночью на этот счёт я могла быть спокойна.— Сделаю только в одном экземпляре, — предупредила я. — У меня нет копирки.— Неважно, делайте в одном.Все это время Яцек угрюмо молчал, предоставив действовать сообщнику, но по лицу его было видно — он дело доведёт до конца. А уж этого Неглойду из рук не выпустит, пока с ним на пару не выловит всех этих Бертелей, Дембиков и прочую нечисть. Вот для кого частное расследование действительно представляет настоящую муку!— Спокойной ночи, — грустно попрощалась я и отправилась к себе. * * * Мажена должна была выйти на работу только с шести вечера, но поджидала меня в пансионате с самого утра. Проживала она в пансионате, им с подругой выделили служебную комнатушку, но у подруги была утренняя смена, так что мы могли побеседовать без помех.— И вовсе это не правда, — начала Мажена с самого главного, — хотя не совсем не правда… Яцек и в самом деле мне нравится, но прежде всего мне хотелось бы поговорить именно с пани, рассказать, что я видела, и посоветоваться с вами.Девушка была явно смущена, долго размешивала кофе, не зная, с чего начать. Опытный следопыт, я сразу поняла: свидетель что-то знает, но боится признаться. И я пообещала сделать все, от меня зависящее, чтобы ей ни в чем не повредить, хотя мне очень надо получить её информацию в письменном виде. Пусть не волнуется, я все устрою дипломатично.И девушка решилась.— Мне надо было это сразу же рассказать, но я не хотела говорить Яцеку. Понимаете, для меня очень важно, чтобы он обо мне не думал плохо… Просто не знаю, как лучше объяснить… У него горе, он занят своим делом, я тут лишь маленький эпизод, все понятно, но для меня чрезвычайно важно его отношение ко мне, ведь, возможно.., а вдруг?..Девушка испытующе глянула на меня, в её голосе звучала надежда. Я все прекрасно понимала. Ответ мой был искренним и честным.— Думаю, у тебя есть шансы. У него и в самом деле нет отбоя от девушек, каждой лестно захомутать парня, но ни о какой постоянной привязанности я не слышала. Яцек не бабник, это я знаю.— Ну вот видите… Я сейчас вам расскажу, а уж вы посоветуйте мне, как поступить. Значит, так. Приехал тут из Варшавы один парень, понравилась я ему, он тоже вроде ничего, какое-то время мы были вместе, но недолго. Нет, не тот он человек. Я с ним ещё до каникул порвала, а я ему, видимо, здорово понравилась, никак отстать не желает. Ну, не скажу, что он совсем без ума от меня, топиться в море не станет. Так вот, он как-то тут приехал на один день, как раз мой выходной, мы с ним махнули в Лесничувку, я решила с ним на прощание последний раз переспать, не стану скрывать от пани, да и какое это имеет значение? А в основном мы с ним всю ночь проговорили. Искупались, на берегу сидели, луна светит вовсю, вот я и увидела. Ага, нас не было видно, уж я об этом постаралась, сидели мы в самом тёмном месте. А у лодок крутились двое мужчин, что-то там делали. Я видела, как тянули канат, тот, которым лодки подцепляют к тросу лебёдки, с крюком. Парень говорил не переставая, все меня убеждал, я слушала вполуха и старалась на него не смотреть, вот и глазела на тех, с канатом, хотя они мне были вовсе ни к чему. Вы понимаете, о чем я?— Прекрасно понимаю.— Вот я и уставилась на них, ни о чем таком не думая. Хотя не правда, думала — хоть бы он перестал наконец! Ну как не понимает, что между нами все кончено, надо бы расстаться по-доброму, ведь он в принципе парень хороший и не заслуживает плохого обращения, не хотелось делать человеку больно, не знаю, понимаете ли вы…— Понимаю.— А он знай своё, а я никак не найду подходящих слов, знаете, как это бывает…— Знаю.— Поэтому я молчала и все время пялилась на тех двух. Что-то они там делали, пыхтели, железом бренчали, что-то вроде скрежетало или скрипело, явно металлическое, ночью на пляже звуки далеко разносятся. Сменяя друг друга, они вроде как что-то там откручивали или перепиливали. Что именно — не видно, потому что тоже находилось в густой тени, отчётливо были видны лишь их движения. Ну и эти звуки слышались. И тут вдруг выскочили нудисты, они там ночуют, четверо их было, принялись купаться. Так вот, как только нудисты появились, те сразу перестали скрежетать, это меня и насторожило. Ведь рыбакам все равно, наблюдают ли за ними или нет, правда? Они своё дело могут делать открыто. А эти замерли, будто их там и вовсе нет, не слышно их и не видно, притаились! Только когда нудисты принялись с шумом плескаться, они возобновили прерванную работу, а потом ещё, когда те совсем ушли. О том, что мы сидим поблизости, понятия не имели.Этот мой бывшенький.., он как ослеп и оглох, ничего не видел и не слышал, только меня агитировал, я, проше пани, чисто из жалости с ним переспала, чтобы парень немного в себя пришёл, пусть, думаю, получит своё последний раз. И в самом деле помогло, он вроде опять человеком стал, его даже заинтересовало, что эти двое там делают. «Вроде как замок сворачивают», — сказал, но близко подходить к ним не стад, не до них ему было. Долго они возились, потом отпилили или открутили то, что хотели, и отбросили в сторону уже ненужный кусок железа. В нашу сторону полетел, в траву у самого подножия дюны…Я поперхнулась кофе.— А ты запомнила место?— Конечно, запомнила. То, где мы сидели. Сорвавшись со стула, я нечаянно сбросила со стола сигареты и пепельницу.— Едем туда! Немедленно! Закончишь, когда вернёмся.Мажена неуверенно поднялась с места.— Да мне ещё много чего надо рассказать.— Вот и хорошо, расскажешь, но потом. А сейчас едем! * * * На пляже в Лесничувке было немного народу, в основном любителей понаблюдать за нудистами, вот они и не сводили с них глаз. Очень кстати!Мажена уверенно направилась в проход между двумя дюнами.— Вот здесь мы сидели. А бросили они вон туда… Мы с девушкой спустились ниже, туда, где росли купы жёсткой травы, и принялись шарить в ней. На третьей кочке я обнаружила кусок заржавевшего металлического ломика диаметром минимум двадцать два миллиметра. Как же его взять, чтобы не стереть возможных отпечатков? Не придумав ничего лучшего, я осторожненько ухватила железку двумя пальцами посерёдке и поместила в предусмотрительно захваченный с собой целлофановый пакет. Осторожно подняв его и стараясь не трясти, словно это был готовый взорваться часовой механизм бомбы, я позвала Мажену, и мы отправились назад.На обратном пути девушка продолжила свой рассказ:— Потом к ним подошёл третий. Я подумала.., вернее, ничего я тогда не думала, но, если бы думала, решила бы, что это рыбак, оставленный стеречь лодку, или сторож какой. Он подошёл к ним и посветил фонариком, вроде как помогал оценить работу. А потом он ушёл. И мы тоже ушли, через дюны, на пляж не спускались…— Почему же через дюны? Ведь это же очень неудобно, я уж не говорю о том, что запрещено.— Так как-то получилось. Мне уже тогда не хотелось, из-за Яцека, чтобы нас кто заметил. На всякий случай, вдруг кто-нибудь и в самом деле заметил бы, а мне ни к чему. Пани права, очень трудно было идти через дюну, но тот, третий, тоже шёл этим путём.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40