— Ещё дети остаются.
— Одно дате, — поправил её муж. — Стась будет нам помогать.
— Но все равно придётся работать в разных местах, чтобы детей не хватило, — заметила Эльжбета.
— Звони Тадику скорее, пока Клепа не слышит, — спохватилась Кристина. — А я приду позже. Во-первых, надо будет что-то смастерить, а во-вторых, я по-прежнему остаюсь врагом номер один, мало ли что велено детям предпринимать в случае моего появления. И вообще, твой отец, будучи в её глазах идиотом, имеет право откалывать любые номера, я же для неё змея подколодная, поэтому должна вести себя тише воды, ниже травы. К тому же необходимо явиться в самом жутком виде, сделать, к примеру, макияж трупа, а в таком виде расхаживать по городу я не согласная, трупом пойду уже прямо из дому.
— Ас Клепой как разбираться будем?
После некоторого колебания Кристина решила:
— Придётся оставить дома одного. В принципе он крадёт перед самым отъездом, а теперь, кажется, намерен у нас задержаться подольше. И все-таки попросим пани Витовскую присмотреть за ним, так и быть, заплачу ей сверхурочные.
Тут в коридоре послышался треск, пришлось свернуть совещание. А Эльжбета ещё не поговорила с Тадиком. Кристина сообразила привлечь жулика к заметанию чипсов, а заодно провела с ним воспитательную беседу.
— Ты что же, хочешь окончательно скомпрометировать женщину? — сурово вопросила Кристина. — Меры не знаешь. Думаешь, я не вижу, что ты собрался у неё на ночь остаться? Совсем спятил, ведь месяца не прошло, как она овдовела.
— Ну и что? — разозлился шурин. — Со вдовой уже и поговорить нельзя? Средневековье какое-то.
— Никакое не средневековье, а в приличном доме надо и вести себя прилично. Пани Богуслава очень считается с мнением соседей, видал, сколько их у неё? И у каждого своё мнение. Будто ты людей не знаешь, у всех ушки на макушке и глаза вытаращены. А дети?
— Что дети?
— Ты же компрометируешь мать в глазах детей!
А они уже большие, понимают. Эх, придётся учить тебя уму-разуму, если сам не соображаешь. Вот и Хенрик, и Эльжбета то же самое говорят… Подумать только, не успел появиться в их доме, и с места в карьер!
— А разве я виноват, что мне человек с первого взгляда понравился? — ощетинился шурин. — Я и решил ковать, пока горячо. А вот ты… да представляешь ли ты, какой бизнес можно провернуть с её способностями? У неё таланты в области кулинарии, у меня — в области маркетинга. Уж я так сумею наладить наш бизнес — пальчики оближешь! Буквально и переносно! Тут миллионами пахнет, понимаешь ли ты своим жалким умишком?
— Понимаю, что ты в таком случае тем более должен быть джентльменом! — тоже завелась Кристина. — И заботиться о её репутации больше, чем она сама! А ты только и норовишь накинуться на бедную женщину, как дикий буйвол! Хочешь, чтобы дети тебя возненавидели? Так они тоже соображают, стеной станут на твоём пути, ты этого добиваешься?
Клепа задумался.
— Считаешь?
— А чего тут считать, дураку ясно. Вернее, ясно всякому здравомыслящему человеку, а ты словно ошалел и ничего не соображаешь. Неужели не в состоянии проявить хоть немного деликатности? А то прямо бульдозером прёшь на свежую вдовицу и детей-сирот!
Бульдозер произвёл на Клепу сильное впечатление и заставил не столько согласиться с мнением Кристины, сколько пойти на компромисс.
— Ну ладно, может, я немного и того… А ты уж сразу — бульдозер! Человеку уже и в гости нельзя пойти с родными. И о делах поговорить не успел, а ночью, между прочим, я как раз собирался спокойно, без помех, обсудить наш будущий бизнес, какая же в этом неделикатность?
— Вон там ещё чипсы, в углу под стулом, — сурово заметила Кристина, усмотрев вдруг в желании шурина прямую пользу. — а о делах поговорить без помех, с глазу на глаз — самое святое дело. Почему бы тебе для этого не пригласить Богуславу в какое-нибудь уютное кафе? Никто не мешает, тихая музыка, на столе — кофеёк, коньячок, мороженое, винцо. Так нет, в голову самому не придёт, готов изо дня в день объедать вдовицу! Она уже и не наготовится, из кухни не выходит. Хорош ухажёр!
— А что, неплохая идея! — обрадовался шурин.
Задом, на четвереньках, выполз из-под стула и в задумчивости слопал последний чипе прямо с пола.
— Да и у неё в доме не обязательно же торчать в гостиной. Можно уединиться в каком-нибудь укромном помещении. И даже не очень укромном, пусть на глазах у людей, но так, чтобы не слышали, а людей, хоть бы и нас, предупреди — дескать, не мешайте, обсуждаю жизненно важные проблемы.
Шурин смотрел на Кристину горящими глазами и знай кивал.
* * *
А в отдалённой части города именно в эту минуту Боженка, дочь сантехника, отошла от телефона, положив трубку, благодаря которой подслушивала разговор Тадеуша в нижнем холле. Стиснув зубы, спустилась по лестнице.
— Это что ещё за Эльжбета? — холодно поинтересовалась Боженка. — Из-за неё даже на работу плюёшь! Опять скажешь — деловой разговор? А ну признавайся, что задумал?
Тадик обернулся к девушке. Теперь они стояли лицом к лицу. Молча глядел парень на молоденькую мегеру в коротком ночном халатике, такую аппетитную со своими округлыми формами и свежим розовым личиком, в данный момент горящим возмущением. И невыносимо отвратительную! Надо же, а ведь ещё недавно она казалась Тадеушу весьма симпатичной девушкой. «Симпатичной»! Да никого омерзительнее он в жизни не видел!
— А тебе что за дело? — наконец спросил он.
— То есть как? — даже задохнулась от возмущения Боженка. — Кому, как не мне, до этого дело?
Что ты себе воображаешь!
— Я себе воображаю, что мои дела тебя не касаются!
— Кого же они касаются, если не меня? — уже визжала Боженка. — Я не позволю тебе ухлёстывать за всякими девками! Я не позволю отлынивать от работы! И деньги втайне от меня транжирить тоже не позволю! И заруби себе на носу — тебе никогда не удастся водить меня за нос! То есть я хотела сказать — морочить мне голову!
Характер у Тадеуша был мягкий, в отца, но тут парень почувствовал, что все в нем так и кипит. С трудом удержался, чтобы не врезать этой идиотке как следует. Обозвать Эльжбету девкой — такое не прощается! Конечно, теперь эта дрянь ему не сестра, даже не близкая знакомая, он просто перестанет её замечать. Не раздумывая над её словами и не пытаясь вникнуть в их смысл, парень пожал плечами, резко отвернулся и, войдя в кухню, со стуком захлопнул за собой дверь.
Не на такую напал! Боженка ринулась следом, пылая мстительным желанием раз и навсегда поставить на место зарвавшегося жениха. Будущего мужа!
— Это что ты себе позволяешь?! — ещё более возвысив голос, заорала она. — Ишь какую моду завёл! Или она — или я! И о твоих дурацких бизнесах чтобы я больше не слышала! Во всем должен советоваться со мной! А в безработных я не нуждаюсь!
При этом Боженка топала ногами и дёргала Тадеуша за рукав. По-прежнему не говоря ни слова, он развернул девушку лицом к двери, вытолкал в коридор и снова захлопнул за ней дверь. И снова она ворвалась в кухню, не помня себя от ярости.
— Совсем рехнулся? С ним разговаривают, а он даже ответить не соизволит! И не думай, что такие вещи тебе сойдут с рук! Я с тобой говорю или с кем?
— Слушай! — почти спокойно отозвался наконец Тадеуш. — У тебя что, крыша поехала? Отвяжись!
— Что?! — опять завизжала на весь дом Боженка. — У меня крыша? Кто отвяжись? Я отвяжись?
Да какое ты имеешь право?!
— А ты какое имеешь право так орать на меня?
От возмущения Боженка даже перестала колотить парня кулаками в грудь.
— Он ещё спрашивает! Жениться на мне собирается, а такие номера выкидывает! Ну и что, если мы ещё не венчаны, все равно не позволю гулять на стороне, уж я тебя из рук не выпущу, не беспокойся! Будешь у меня как шёлковый!
До парня наконец дошло.
— Кто так решил? — только и вымолвил он.
— Что решил?
— Да то, что я должен на тебе жениться. Совсем сбрендила!
— Как ты сказал? Да я давно совершеннолетняя.
— Ну и что? Можешь хоть пенсионеркой быть — меня не колышет.
— Как это? Как это? — не верила своим ушам Боженка.
— А так! Давай раз и навсегда расставим все по местам. С чего тебе втемяшилось в твою дурную башку, что мы должны пожениться?
И, взяв девушку за руку, Тадеуш подвёл её к стулу и усадил.
Вопрос явно озадачил Боженку. Чуть ли не с детских лет она твёрдо знала — в одном доме с нею растёт её жених, будущий муж, в этом не было никаких сомнений. И вёл себя будущий муж так, как ему положено: был вежливым, добрым, всегда готовым помочь, позволял командовать собой и даже капризничать. Чего же ещё? Что в постель к ней не лез, так это только похвально, уважал в ней будущую мать своих детей. Чего же он сейчас от неё добивается?
— Ты чего добиваешься? — так и спросила Боженка.
— Чтобы ты мне чётко и членораздельно ответила — с чего ты решила, что мы должны пожениться? — повторил Тадеуш.
— Как с чего? — опешила Боженка. — Давно известно: мы поженимся, как вырастем.
— Кому известно?
— Да всем!
— Ну, не скажи. Мне, допустим, не известно.
— Как это?
— Я тебе хоть слово об этом сказал?
— А зачем слова? И без них все ясно.
— Ну так слушай. До сих пор я тебя считал сестрой, соответственно относился к тебе, думаю, жаловаться не можешь. Но теперь… Теперь я считаю тебя не сестрой, а безмозглой маленькой мегерой. Так что заруби на носу — жениться на тебе я не собираюсь. Никогда не собирался, уж не знаю, с чего ты на этом зациклилась. И очень сочувствую идиоту, который женится на тебе, ну да это меня не касается. А чтобы было понятнее, запомни раз и навсегда: я никогда не делал тебе предложения, я никогда не собирался на тебе жениться и вообще ни за какие сокровища мира не буду жить с тобой, ни легально, ни как-то ещё. Усекла?
До Боженки постепенно стало доходить, что всегда такой ласковый и послушный Тадеуш вдруг взбрыкнул ни с того ни с сего и впервые в общении с ним возникли трудности. Категорический протест против брака с ней девушка как-то не приняла к сведению. Совершенно ясно — ему не понравились её требования не заводить шашней с посторонними девицами и не заниматься бизнесом, не посоветовавшись с ней. Что ж, значит, над парнем придётся поработать, только и всего. И уж она позаботится, чтобы такие фортели ему не сходили с рук. А он здорово ещё попрыгает, прежде чем она его простит.
И в ответ на свой ультиматум парень услышал:
— Ещё чего! У меня и приданое уже припасено, и свадебный наряд готов…
«Интересно, как такая идиотка сумела получить аттестат зрелости?» — мелькнуло в голове изумлённого Тадеуша.
— А квартира у нас есть, ведь живём в одном доме. И ты не думай, что со мной можно обращаться, как с любой девкой. Замуж за тебя я все равно выйду, что бы ты мне тут ни плёл, а вот скок в бок у тебя никогда не получится, это я тебе гарантирую.
И не говори, что я тебе не нравлюсь.
— Ещё как скажу!
— А все потому, что дурак. Сам не знаешь, что для тебя лучше. Зато я знаю. И ты будешь делать, как я велю, ты ведь жизни не видел, так что слушайся тех, кто соображает. А насчёт свадьбы, чтобы помнил — вот закончу платье свадебное, там только отделка осталась, и идём к венцу! Понятно? И никаких отговорок!
Девушка умолкла, очень довольная собой, а у Тадеуша волосы поднялись дыбом от ужаса. Боженка точно спятила, иначе с чего вдруг стала бы в качестве аргументов приводить угрозы и такие глупые доводы, как свадебное платье и общий дом? И эта её главная установка: так следует поступать с глупыми мужиками, ведь они сами не знают, в чем их счастье. А вот она знает: сначала за галстук затащит неразумного телёнка к алтарю, а уж потом останется лишь хорошенько его кормить и держать на коротком поводке.
Спятила Боженка или всегда придерживалась таких взглядов, только он не замечал, — значения не имеет, в любом случае теперь следует держаться от неё подальше. Из дома надо съезжать, другого выхода нет. Денег хватит — конечно, не купить квартиру, но снять на какое-то время. Подзаработать не мешало бы, кореш и в самом деле предлагает выгодную халтуру, но раз уж ему доверили поиски драгоценного портфеля Карпинского, придётся отказаться.
Просьба Эльжбеты важнее любой халтуры.
Значит, так — с Беженкой покончить раз и навсегда, независимо от того, усилится её паранойя или немного уменьшится. И обязательно переговорить с матерью и отчимом.
* * *
Пани Богуслава вернулась домой в жутком настроении: из попытки срочно оформить на работе Отпуск ничего не вышло. При виде кучи гостей, которых она в эту пору никак не ожидала, настроение ничуть не улучшилось. Правда, гости поспешили заверить, что уже пообедали и вообще в такую жару — никакого аппетита, но это отнюдь не смягчило сердца Богуси. И только новая замечательная дверь шкафа в прихожей, свободно открывающаяся и закрывающаяся, её крепкие петли и блестящая поверхность немного уменьшили раздражение. От сердца малость отлегло. Хоть и осточертело присутствие в доме посторонних, польза от них несомненная: сначала чердачный люк, теперь вот дверца шкафа. Только зачем опять припёрлись такой толпой? Вполне бы хватило Хенрика с Тадеушем. Так нет, Эльжбета вцепилась в них, как репей в собачий хвост, а теперь ещё и эта паршивая Крыся повадилась таскаться.
Бросив на Крысю злобный взгляд, Богуся с удовольствием отметила: что-то эта язва неважно выглядит, как-то потускнела и осунулась, теперь уж её красоткой не назовёшь. А шурина не видать. Лучше бы он пришёл — единственный приятный человек из всей этой компании.
— А где же пан Зыгмусь? — вырвалось у хозяйки, прежде чем она успела одуматься. И сделала неловкую попытку скрыть неуместное любопытство:
— Раз уж всегда приходите всем семейством, почему же сегодня так скромно?
У Кристины ёкнуло сердце — так она и знала!
Однако нашла в себе силы спокойно пояснить:
— Занят чем-то. Вчера весь вечер только и бубнил — не допустит, мол, чтобы пани Богуся свой талант в землю зарывала. Должно быть, какая-то идея пришла в голову, с самого утра исчез. Сказал только — или заскочит к вам, или позвонит.
— А Крыся что такое принесла? Опять деликатес для свиней?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48