- Все в порядке, мистер Ривс. Приятного пути.
Я поблагодарил его и пошел дальше.
Народу в "Комете" было немного. Я выбрал место у окна, в передней
части салона, и только успел развернуть свежий номер "Святого города", как
почувствовал прикосновение к плечу.
Это был полицейский.
- Прошу вас выйти.
Меня вывели из ракеты вместе с другими четырьмя пассажирами. Сержант
был вежлив.
- Придется попросить всех вас вернуться в участок для дальнейшей
проверки. Багаж будет выгружен. Билеты действительны на следующий рейс.
Я возмутился:
- Я обязан быть сегодня вечером в Цинцинатти!
- Прошу прощения. - Тут он обернулся ко мне. - А, вы - Ривс! Вроде
все сходится. И рост и лицо. Дайте-ка я еще разок посмотрю ваш пропуск. Вы
же прилетели в город неделю назад?
- Совершенно правильно.
Он снова внимательно изучил мои документы.
- Ну, конечно, теперь я припоминаю. Вы прилетели утром во вторник на
"Пилигриме". И вы не могли быть в двух местах одновременно. Так что, я
думаю, против вас мы ничего не имеем. Быстро возвращайтесь в ракету.
Остальные следуйте за мной.
Я вернулся в салон и снова развернул газету. Через несколько минут
ракета взлетела и взяла курс на запад. Я продолжаю читать газету, чтобы
успокоиться, но вскоре заинтересовался. Только что утром, в подполье, я
читал свежую канадскую газету. Контраст был поразителен. Я снова оказался
в мире, для которого не существовало других стран, "иностранные новости"
состояли из гордых отчетов наших иностранных представительств и миссий и
нескольких сообщений о зверствах "безмозглых". Я подумал, куда деваются
все деньги, которые ежегодно выделяются на миссионерскую деятельность.
Остальной мир, если верить "их" газетам, и не подозревал, что наши
миссионеры существуют.
Потом я начал выбирать из сообщений те, что были явно лживыми. К тому
времени, когда я кончил их подсчитывать, мы спустились в ионосферу и
приближались к Цинцинатти. Мы обогнали солнце и из ночи прилетели в вечер.
Очевидно, в моем роду был бродячий торговец. Я не только посетил все
пункты, намеченные Ривсом, но даже добился кое-каких успехов. Даже
обнаружил, что получаю больше удовлетворения, уговорив несговорчивого
торговца, чем от военной службы. Я перестал думать о надежности моего
нового лица, а полностью углубился в мир текстиля.
В Канзас-сити я улетел точно по графику и не встретил никаких
препятствий в полиции, когда обратился за очередной визой на переезд. Я
решил было, что Новый Иерусалим охраняется особо. А здесь уже никто и не
разыскивает некоего Джона Лайла, бывшего офицера.
Ракета на Канзас-сити была переполнена. Мне пришлось сесть рядом с
другим пассажиром, крепким мужчиной лет за тридцать. Мы поглядели друг на
друга, а потом каждый занялся своим делом. Я выдвинул столик и принялся
приводить в порядок заказы и другие бумаги, накопившиеся за дни,
проведенные в Цинцинатти. Сосед откинулся на сидении и смотрел телефильм
на экране в передней части салона.
Он толкнул меня в бок и, когда я обернулся, показал пальцем на экран.
Там была видна площадь, заполненная народом. Люди бежали к ступеням
массивного храма, над которым развевались знамя Пророка и вымпел
епископства. Первая волна людей разбилась о нижние ступени храма.
Взвод храмовой охраны выбежал из боковой двери и быстро установил
наверху лестницы треножники огнеметов. Дальше сцена снималась другой
камерой, очевидно, установленной на крыше храма, потому что мы видели лица
нападающих, устремленные в нашу сторону.
То, что последовало за этим, заставило меня устыдиться формы, которую
я еще недавно носил. Чтобы продлить мучения людей, стражники целились
огнеметами по ногам. Люди падали и катались в страшных мучениях по
площади. Я усидел, как лучи ударили по ногам парня и девушки, которые
бежали, взявшись за руки. Они упали, истекая кровью, но парень нашел в
себе силы доползти до девушки и дотянуться рукой до ее лица. Камера
покинула их и перешла на общий план.
Я схватил наушники, висевшие на спинке кресла, и услышал: "...аполис,
Миннесота. Город находится под контролем местных властей, и присылки
подкреплений не понадобится. Епископ Дженнинг объявил военное положение.
Агенты сатаны окружены. Проводятся аресты. Порядок восстановлен. Город
переводится на пост и молитву. Миннесотские гетто будут закрыты, и все
парни переводятся в резервации Вайоминга и Монтаны для предотвращения
дальнейших вспышек. Да пусть послужит это предупреждением каждому, кто
осмелится подняться против божественной власти Пророка.
Передачу вела телестанция "Крылья ласточки" на средства Ассоциации
Торговцев, производящих элегантнейшие в мире предметы женского туалета.
Покупайте наши товары! Спешите! Новинка. Статуя Пророка, чудесным образом
светящаяся в темноте! Высылайте один доллар наложенным платежом..."
Я снял наушники и повесил их на место. Я молчал, ожидая, что скажет
мой сосед, - и он заговорил с откровенным возмущением.
- Так им и надо, этим идиотам! Штурмовать укрепленные позиции без
всякого оружия. - Он говорил очень тихо, склонившись к моему уху.
- Интересно, почему они взбунтовались?
- Да разве предугадаешь действия еретика. Они же все ненормальные.
- Вы могли бы повторить это и в церкви, - согласился я. - Кроме того,
даже нормальный еретик - если такие бывают - должен понимать, что
правительство очень толково управляет страной. Бизнес процветает. - Я со
счастливой улыбкой похлопал по черному портфелю. - По крайней мере, мой
бизнес, хвала господу.
Мы немного поговорили о состоянии дел в стране. Я присматривался к
нему. На вид он был обычный преуспевающий горожанин, консерватор, но
что-то в его облике заставило меня насторожиться. Может, просто нервы не в
порядке? Или это шестое чувство человека, за которым охотятся?
Взгляд мой упал на его руки, и меня охватило чувство, что я должен
что-то увидеть. Но ничего особенного не было. Я пригляделся и заметил
все-таки весьма мелкую деталь - на пальце левой руки след от кольца. Такой
же след был на моем пальце, когда я снял тяжелое кольцо, которое я носил
много лет в Вест Пойнте и после него. Конечно, это ничего еще не значило -
многие носили тяжелые кольца. На моем пальце, например, было кольцо с
печаткой, принадлежащее Ривсу.
Но почему он вдруг снял кольцо? Пустяк, конечно, но этот пустяк меня
насторожил. В Вест Пойнте я никогда не считался хорошим психологом, но
сейчас стоило вспомнить то немногое, чему меня все таки научили. Я
перебирал в памяти все, что знал о соседе.
Первое, что он заметил, первое, о чем он сказал, увидев сцену
подавления восстания, - это то, что нападающие шли невооруженными на
укрепленные позиции. Это могло указывать на военную ориентацию его мыслей.
Но это еще не доказывало, что он военный. Наоборот, выпускники академии
никогда не снимают кольца и уносят его с собой в могилу. Единственное
объяснение в таком случае: он не хочет, чтобы его узнали.
Мы продолжали вежливую беседу, и я размышлял о том, чем бы мне
подкрепить свои рассуждения, когда стюардесса принесла чай. Ракета как раз
начала спускаться, ее тряхнуло, и стюардесса пролила немного горячего чая
на брюки моему соседу. Он вскрикнул и почти неслышно выругался.
Сомневаюсь, что стюардесса поняла, что он сказал, но я разобрал.
Это ругательство было типично для Вест Пойнта, и я никогда не слышал,
чтобы его употреблял кто-нибудь, кроме выпускников академии.
Отсутствие кольца было не случайно. Он - офицер, переодетый в
штатское. Вывод: почти несомненно, он выполняет секретное задание.
Но даже если он охотился за мной, он совершил минимум две грубые для
секретного агента ошибки. Даже самый неопытный новичок (я, к примеру)
никогда не сделает таких ошибок, а ведь секретная служба состояла не из
дураков, у них работали и лучше головы страны. Хорошо, что же из этого
следует? Ошибки были не случайны. Предполагалось, что я их замечу и буду
думать, что они случайны. Почему?
Вряд ли потому, что он сомневался, что я - тот человек, который ему
нужен. В таком случае на основании проверенного тезиса о том, что каждый
человек виновен, пока не доказано, что он невинен, он просто арестовал бы
меня и подверг допросу.
Тогда почему же?
Вероятнее всего, они хотели испугать меня, заставить бросить все и
помчаться в укрытие - и навести их таким образом на след моих товарищей.
Конечно, все это были мои предположения, но они не противоречили фактам.
Когда я понял, что мой сосед - секретный агент, меня охватил холодный
страх, схожий с морской болезнью. Но когда я решил, что раскусил его, я
успокоился. Что бы сделал на моем месте Зеб? "Первый принцип интриги - не
предпринимать ничего такого, что могло бы вызвать подозрение...". Сиди на
месте и изображай идиота. Если он захочет следить за мной, пусть следит, я
проведу его сквозь все отделения универмага в Канзас-сити - и пускай
поглядит, как я всучиваю свои тряпки.
И все-таки меня бил озноб, когда мы сошли в Канзас-сити. Я все время
ждал мягкого прикосновения к плечу - прикосновения куда более страшного,
чем удар в лицо. Но ничего не произошло. Он бросил мне обычное "хранит ас
господь", обогнал меня и направился к лифту, ведущему к стоянке такси,
пока я ставил печати на моем пропуске. Правда, это меня не очень успокоило
- он мог десять раз передать меня другому агенту. И все-таки я отправился
к универмагу весьма неспешно.
Я провел деловую неделю в Канзас-сити, выполнил все, что от меня
ожидалось, и даже неожиданно заключил выгодную непредусмотренную планом
сделку. Я старался узнать, следят ли за мной, но по сей день так и не
знаю, был ли у меня "хвост". Если следили, то кто-то провел очень скучную
неделю. Но как бы то ни было, я с большим удовольствием сел в ракету,
улетающую в Денвер.
Мы приземлились на аэродроме в нескольких милях от Денвера. Полиция
проверила документы, и я уже собирался сунуть бумажник обратно в карман,
когда сержант сказал:
- Оголите левую руку, мистер Ривс.
Я закатал рукав, пытаясь выказать при этом должную степень
возмущения. Чиновник в белом халате взял кровь на анализ.
- Нормальная процедура, - заметил сержант. - Департамент
здравоохранения опасается эпидемии лихорадки.
Это было весьма неправдоподобное объяснение. Но для Ривса оно могло
показаться достаточным. Объяснение стало еще более неправдоподобным, когда
мне велели подождать результатов анализа в комнате полицейского участка. Я
сидел там, ломая голову, какой вред могли причинить мне десять кубиков
собственной крови.
Времени подумать у меня было достаточно. Положение не из приятных. Но
предлог, под которым меня задержали, был настолько тривиальным, что у меня
не хватало решимости попытаться убежать. Может быть, они и в самом деле
боялись лихорадки. Я сидел и ждал.
Здание было временно, и стенка между комнатой, где я сидел, и
помещение дежурного была из тонкого пластика. Я слышал голос, но не мог
разобрать слов. Я не осмеливался приложить ухо к стене, опасаясь, вдруг
кто-нибудь войдет, но в то же время понимал, что это может оказать
полезным. Я подвинул стул к стене и качнулся на нем назад, так что стул
держался на двух ножках, а мои плечи и затылок оказались прижаты к стене.
Потом загородился развернутой газетой и приблизил ухо к стене.
Теперь я мог разобрать каждое слово. Сержант рассказывал клерку
историю, которая могла стоить ему месячного покаяния, если блюститель
морали услышал бы ее, но так как я слышал ее во время службы во дворце, то
она меня не шокировала, да и что мне до чужой морали. О Ривсе ни слова.
Напротив было открытое окно, выходившее на ракетодром. Небольшая
ракета спустилась к земле, притормозила и замерла в четверти мили от
меня... Пилот выпустил шасси, подогнал ракету к административному зданию и
оставил ярдах в двадцати от окна. Я хорошо знал этот тип ракет (я водил
такую же, играя за армию в воздушное поло; в тот год мы обыграли и флот, и
Принстонский колледж).
Пилот вышел из ракеты и скрылся в здании. Если зажигание не
выключено, почему бы не попробовать? Я посмотрел на открытое окно.
Возможно, оно снабжено виброзащитой, и тогда я даже не успею узнать,
отчего я погиб. Но я не видел никакой проводки, а тонкие стенки вряд ли
могли скрыть в себе провода. Может быть, окно было оборудовано только
контактной сигнализацией?
Пока я размышлял, до меня снова донеслись голоса из соседней комнаты.
- Какая группа крови?
- Первая, сержант.
- Совпадает?
- Нет, у Ривса третья.
- Ого! Позвони в главную лабораторию. Мы возьмем его в город на
анализ сетчатки.
Я попался и знал это. Они уже наверняка поняли, что я не Ривс. Как
только они сфотографируют рисунок сосудов на сетчатке глаза, они тут же
узнают, кто я на самом деле.
И я выпрыгнул в окно.
Я опустился на руки, перекатился через голову и, как пружина, вскочил
на ноги. Дверь в ракету была раскрыта, и зажигание не отключено - дуракам
везет!
Я не стал выводить ракету на главное поле, а дал полный газ. Мы с
ней, с моей милой, подпрыгнули, пронеслись над землей и взмыли вверх, взяв
курс на запад.

8
Я набрал высоту, чтобы включить главный двигатель. Настроение было
отличное: в руках у меня чудесный корабль, а полицейские остались с носом.
Но как только я отлетел на некоторое расстояние от аэропорта, мой глупый
оптимизм испарился.
Если кот спасается, залезая на дерево, ему приходится сидеть там,
пока собака не уйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19