На второй день заскучавший Хаяки наткнулся в лесу на теннисный корт. Там он познакомился с молодым орангутаном по имени Пахек. Хотя физически оранг и уступал сержанту в росте, он превосходил его в длине рук, и они провели несколько энергичных состязаний.
Завидуя способности напарника расслабляться, Карденас, все более впадая в пессимизм, продлил их пребывание еще на день, так и не дождавшись ни слова от Сурци Моккеркин. Все выглядело, словно единственные свидетельские показания, какие им удастся получить от нее касательно смерти Уэйна Бруммеля и его вероятных убийц, сведутся к лишь к предположениям. Они не могли заставить ее дать свидетельские показания. Да если уж на то пошло, у них по-прежнему не было никаких доказательств, связывающих ее преступного мужа с тем распылением. Что же касалось бесчестной эксплуатации ее дочери отцом, едва ли здесь совершалось уголовно наказуемое преступление. С точки зрения суда, без свидетельских показаний, данных в суде или записанных в присутствии представителей защиты и обвинения, любая информация от матери Катлы останется лишь разговором.
В общем и целом поездка получилась не очень удачной. Они приобрели информацию о намерении Мока заняться некой квантовой кражей. Это могло оказаться чем угодно, от настоящей угрозы обществу до бесплодной гипотезы. Сурци Моккеркин подтвердила, что муж разыскивал ее, и что у него имелась причина для ярости, смертельной ярости по отношению к мужчине, с которым она сбежала. И больше ничего. Не было никаких твердых доказательств заказного убийства, кражи кранча или жестокого обращения с ребенком. А то обстоятельство, что остальные были готовы убивать, лишь бы узнать нечто, известное Катле Моккеркин, пусть и намекало на многое, но никого не связывало напрямую с убийством Уэйна Бруммеля.
Которое в конце концов и было делом, расследуемым им с напарником.
Хорошая еда и приятное, хоть и изолированное окружение не очень-то помогали инспектору выйти из хандры, в которую он впал. Если б они сумели добиться от Сурци Моккеркин твердого свидетельства, что ее муж заказал убийство Бруммеля, или хотя бы что это наиболее вероятный вариант, то можно было бы задержать Мока по подозрению в убийстве и подвергнуть его допросу. Но если она откажется пойти даже на это, им не останется ничего иного, кроме как сесть на ближайший шатл до дому. А поскольку она так боялась мужа, Карденас не питал радужных надежд убедить ее сообщить хотя бы, сколько времени.
Они не могли позволить себе застрять тут еще и на четвертый день. Во всяком случае, безрезультатно. Сделать они могли лишь одно: нанести последний визит Сурци Моккеркин, повторить и свою просьбу о помощи, и предложение надежного убежища. После этого оставалось надеяться, что время и одинокие раздумья достаточно подействовали на ее разум, дабы заставить изменить свою позицию. На успех уже не надеялся ни тот, ни другой.
Мысленно смирившись с ожидающим разочарованием, Карденас заказал билеты на завтрашний шатл из Сан-Хосе в Ногалес через Мехико. И все же, размышлял он, подымаясь впереди Хаяки по лестнице гостевого дома, в прошлом бывали времена, когда разум и логика подводили его, а вот чистое упрямство окупалось.
Несмотря на внешнюю простоту строения, предыдущий визит подтвердил, что в нем функционировала скрытая сервотроника, которая, должно быть, и уведомила ее о прибытии гостей. Сурци Моккеркин встретила их в главном коридоре. Держалась она настороженно, но уверенно.
— Заходите. Я сейчас кое-чем занята на кухне.
Они последовали за ней в ту часть дома, которой раньше не видели. Кухня занимала противоположную от гостиной, где они беседовали три дня назад, сторону здания. Оборудованная с расчетом справиться с надобностями двух-трех человек, она могла похвалиться шкафчиками, непроницаемыми для насекомых, со встроенными поглотителями влаги, небольшой духовкой и плитой, раковиной, холодильником, ультразвуковым очистителем и большой кладовой. Покуда двое федералов продолжали осмотр, хозяйка дома вынула из очистителя тарелки и стаканы и расставила их в открытом шкафчике.
— Как я понимаю, вы, джентльмены, готовитесь к отъезду.
— Именно так, — признал Карденас. — Как вы узнали?
Она поставила на частично заполненную полку пару ярких самоохлаждающихся пластиковых стаканов.
— Я, знаете ли, пробыла здесь достаточно долго, чтобы обзавестись несколькими друзьями. — Видавшие слишком многое глаза встретились с ним взглядом. — Если вы зашли попрощаться, то рада вас видеть. Если же вы решили сделать последнюю попытку уговорить меня уехать, то забудьте об этом.
Пытаясь смягчить напряжение, он рискнул небрежно заметить:
— Жалко, что нам не удастся встретиться с вашей дочерью. Вы уже говорили, что она любит гулять по лесу.
— Она предпочитает людям машины и природу, — невесело улыбнулась Моккеркин. — Не могу сказать, что виню ее.
— А как насчет вас, Сурци? Вы не скучаете по людям, по волнующей городской жизни, по разным людским делам и по местам, куда можно сходить?
Отведя взгляд, она решительно вернулась к расстановке посуды.
— Неважно, чего мне хочется. Я теперь хочу лишь самого лучшего для Катлы.
Лжет, понял Карденас. Может, даже лучше, чем осознавала она сама. Скуку она терпела не лучше, чем лифчик не того размера. Еще месяц, может два, проведенных в здешней изоляции, и жизнерадостная, весьма общительная женщина вроде нее в полной мере почувствует последствия. Могли ли они ждать еще два месяца, пока она не сломается?
Решение упрощалось тем, что у них не было выбора.
— Если вы передумаете, — сказал он ей, — то можете связаться со мной напрямую. — Инспектор кивнул в сторону поселения. — Адрес на молли Администрации. Воспользуйтесь безопасным каналом.
Она избегала встречаться с ним взглядом.
— Счастливо долететь, джентльмены. — Губ ее коснулась призрачная улыбка. — Остерегайтесь на обратном пути бродячих фермеров.
Карденас улыбнулся, кивнул и повернулся к выходу. Они с Хаяки вместе вышли из кухни.
— Ну вот и все, — подвел итог сержант. — Мы сделали то, что было в наших силах, Анхель.
Инспектор кивнул, сворачивая к коридору.
— Если она не даст свидетельских показаний, не говоря уж о том, чтобы вернуться, то мы можем дальше не расследовать это дело. Оно наверняка умуэртвилось. — Он оглянулся. — Хотя мне хотелось бы поговорить и с дочкой.
— Думаешь, она могла бы заставить мать передумать? — Хаяки приподнял брови.
— Нет, — покачал головой Карденас, — если то, что рассказала нам Сурци о дочери, правда, а мне думается это так.
— Тогда финиш. — Хаяки свернул в коридор, направляясь к передней двери. — Тебе так думается, значит, так оно и есть.
И тут рослый сержант остановился так внезапно, что Карденас чуть не налетел на него.
По передней лестнице подымалась масса мандрилов. Крупные, красномордые бабуины надвигались молча. Каждый держал в руке нож, лишь немногим длиннее их внушительных верхних клыков. Карденас быстро попятился назад.
— На кухню, — коротко бросил он.
Вскинув голову при их внезапном возвращении, пораженная Сурци Моккеркин сунула руку в ящик кухонного стола и вытащила пистолет, хоть и маленький, но не особенно женственный. Заглянув в дуло, Карденас коротко кивнул.
— Хорошо. У меня такое ощущение, что он вам понадобится. Есть еще какой-нибудь?
Лицо ее поморщилось в замешательстве.
— О чем вы говорите? Зачем вы вернулись? Что происходит?..
— Вот они! — крикнул Хаяки, отдирая от стены портативную духовку и швыряя ее в первого мандрила. Она ударила обезьяну прямо по ярко расцвеченной морде, вызвав вопль гнева и удивления.
Это послужило сигналом остальным приматам ринуться на кухню всей оравой. Теснота помещения сработала против нападавших. Не в состоянии обойти неприятеля с флангов, они вынуждены были попытаться задавить трех людей численным перевесом во фронтальной атаке. И сразу же стало очевидным, что целью вторгшихся обезьян являлись не федералы. Те просто оказались у них на пути.
Зажав нож в мощных зубах, один мандрил попробовал перепрыгнуть через Карденаса, тогда как инспектор попытался прицелиться в него из пистолета. Выстрелить он не успел. Выстрел Сурци снес мандрилу всю морду, одновременно чуть не ампутировав ухо Хаяки. К сержанту ринулись еще двое, пытаясь обойти его. Будь на его месте человек менее рослый, такой тактический ход мог и сработать. К несчастью для разъяренных приматов, Хаяки был настолько рослым, что одно лишь его присутствие преграждало им доступ к намеченной жертве. Тут полыхнуло и его оружие, превратив одного из стремительно двигающихся нападавших в размозженный труп.
Нож угодил сержанту в левую руку, разодрав кожу ниже короткого рукава рубашки. Хаяки обрушил толстое ребро правой ладони по грудной клетке мандрила. Зверь завизжал от ярости, отскочил от стены, о которую ударился, мотнул головой и снова прыгнул на него. Одновременно другой метнулся мимо ног Хаяки, даже не трудясь мимоходом резануть по ним. И зубы и клинок предназначались только женщине, забившейся почти в самый угол кухни.
Карденас ткнул дулом пистолета в шею бабуину, продавив шерсть и нажимая на скрытую под ней кожу. Завопив от неудержимой ярости, тот с горящими глазами потянулся назад, когда инспектор нажал на курок. Ошметки бабуина забрызгали инспектору лицо. Смертельно раненый примат бешено заскреб рану, отскакивая от шкафчиков и пола и истерически визжа. Покуда инспектор выискивал новую цель, Сурци Моккеркин всадила в дергающееся, бьющееся тело один, два, три разрывных шарика, пока от налетчика не осталось почти ничего, кроме больших кусков окровавленного мяса и шерсти.
Увидев, как его коллег ликвидировали одного за другим, единственный оставшийся убийца-примат размахнулся и метнул свой нож. Свистнувший клинок чуть-чуть не попал в цель, пролетев рядом с головой Сурци Моккеркин и вонзившись в заднюю стену кухни. Разъярясь от досады, уцелевший мандрил резко развернулся, забрызгав при повороте кухню мочой, и рванул на четвереньках обратно тем же путем, каким пришел. Они услышали, как грохочут при его отступлении ступеньки лестницы.
Тяжело дыша, Карденас помог напарнику сунуть раненую руку под изогнутый кран в раковине. На порез сразу же хлынула холодная вода, смешиваясь с кровью сержанта и стекая в слив. За спиной у них хозяйка дома все еще сжимала оружие обеими руками, глядя широко раскрытыми глазами на следы бойни, залившей кровью ее кухню.
— Спрейкожу, — лаконично потребовал Карденас. Когда она никак не отреагировала, повысил голос до крика. — Сурци! — Резкость его голоса отвлекла ее внимание. Он сбавил тон. — Спрейкожу, у вас ведь она есть? А также аэрозоль-дезинфектант и бинты.
— Я… я пойду проверю. Думаю, есть. Может быть. — Она двинулась к двери.
— Какое же фазное это было задание, — процедил сквозь зубы Хаяки. — Сперва меня пытался убить дом, а потом мартышки.
— Пытался убить нас, — напомнил ему Карденас, не прекращая давить на руку друга. — Не считай себя исключением. Тебе ведь не пришлось иметь дело ни с инзини, ни с озерниками.
— Не хотел бы оставить все развлечение исключительно для себя, — отпарировал сержант. Спустя мгновенье из коридора донесся вопль Сурци Моккеркин и грохот ее пистолета.
— Мьерде! — Карденас рванул вон из кухни. Обматывая на бегу раненую руку полотенцем, Хаяки последовал за ним.
Оседлавший ее плечи примат был не очень крупным. Определенно, куда меньше недавно вторгшихся в дом мандрилов. Но этот ревун был достаточно крупным и достаточно сильным, чтобы держать в мощной волосатой руке мачете. Когда они вбежали, он выронил клинок и одним громадным прыжком добрался до передней двери, ухватился за притолоку и махнул на волю. Через несколько секунд раздался визг, за которым последовал пронзительный крик. Хотя Карденас, признаться, не понимал значения издаваемых обезьянами звуков, на победный вопль это как-то не походило.
Пошатываясь, Сурци Моккеркин повернулась к ним лицом. Выражение на нем отсутствовало, в глазах застыло полнейшее непонимание. На глазах у объятых ужасом федералов она медленно опустилась на колени, а затем рухнула ничком на пол. Мужчины бросились к ней. Один-единственный взгляд сказал обоим больше, чем им хотелось знать. Ей уже ничем нельзя было помочь. Ее почти обезглавили.
Тут появилась огромная фигура, полностью заслонившая собой дверной проем. В одной руке она держала обмякшее тело ревуна. Соронг рассеянно отбросил его в сторону. Оно перевернулось пару раз, катясь по покрытому лаком паркетному полу, и осталось лежать неподвижно и беззвучно. У ревуна была сломана спина.
Опираясь всем весом на костяшки пальцев, сереброспинный медленно приблизился к телу Сурци Моккеркин. Одной огромной ручищей он приподнял ей голову, а потом уронил обратно на пол. Подняв взгляд на Карденаса, он тихо заметил:
— Это совсем не пойдет на пользу нашей репутации.
Инспектор и не знал, как ответить. Осознав присутствие напарника, он наконец, нашелся с ответом:
— Мой друг ранен.
Соронг взглянул на порез, тянущийся вдоль предплечья Хаяки.
— Я сам отведу вас в лазарет. — Взгляд его снова обратился к вызывающему жалость женскому трупу. Кровь залила полкухни. — Роджер снаружи — мертвый. Что случилось?
Карденас постарался насколько смог реконструировать нападение.
— Ревун, должно быть, притаился на стропилах и прыгнул на нее сверху. — Он показал на открытые балки гостиной. — Думаю, один из напавших на нас мандрилов мог скрыться.
— Далеко ему не уйти. Самка активировала предупреждающее устройство. Тревожный сигнал разлетается быстро, но большинству из нас приходится по-прежнему передвигаться пешком. Я глубоко сожалею о своей медлительности. Скажите… — он посмотрел на Карденаса — …она согласилась вернуться с вами?
— Нет. — Инспектор старался не смотреть на тело. — Она собиралась остаться здесь. Тут она чувствовала себя в безопасности.
В глубине широкой груди Соронга пророкотал медленный гром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40