И чего позабыл?
– Простите, господин капитан-поручик, - сказал Архарову сержант и принял позу бравого вояки, собравшегося звать противника на поединок. - Вот я его, негодника! Надоел уже - сил нет! Два только дня не видали - заявился! Все высматривает, вынюхивает! Гнали - отходит, да недалеко.
– А кто таков?
– А знать бы! Кабы на войне, так ясное дело - лазутчик. Свои себя так не ведут. Может, кому из моих злодеев весточку принес. Пойти, обложить его…
– Постойте, господин сержант, дозвольте нам, - предложил Архаров, но это скорее было приказанием.
Левушка удивился, но промолчал.
– Нет, ваша милость, сейчас же я к нему с бастиона выйду…
– Выйду к нему я. Будьте, сударь, тут, не оставляйте поста! Где он замечен?
– А, надо полагать, от Певчих улиц подходит. Антипов, поди, покажи господину капитан-поручику.
Выехав с бастиона, Архаров получил более точные указания. Тот, кого он собирался как можно строже отогнать, временно спрятался.
– Вон, вон куда он побежать мог, - солдат Антипов показал на улицу, начинавшуюся от бастионного фаса. - Только там его не поймать, спрячется. Там, судари мои, такое делается - полк кавалерии спрятать можно бесследно! Домишки маленькие, переулки заковыристые, грязь непроходимая, шагу не ступи - под ногами дети вместе с курами, утками и поросятами!
Архаров подивился тому, что в двух шагах от Кремля творится такое безобразие, и опять помянул любезным словом беглого обер-полицмейстера Юшкова.
Но тут он был неправ - упадок Зарядья начался задолго до появления Юшкова. Это место имело давнюю (в его понимании - древнюю) историю. Сто лет назад оно, в силу близости к Кремлю, было обжито и боярами, и послами, и видными торговыми людьми, невзирая на болотистую почву. Строили тут и каменные дома, и высокие храмы, был и свой большой монастырь - Знаменский.Но государь Петр Алексеич изволил перенести столицу в Санкт-Петербург. К тому времени в Зарядье, правда, бояр почти не осталось, а жили главным образом церковнослужители и служилые люди - стольники, окольничьи, стряпчие. Молодежь служилых родов была взята в новую столицу, старики доживали свое в деревянных домишках. Правда, по старой памяти, иной московский житель побогаче ставил тут свои хоромы, но на местах возвышенных. А простой зарядский житель хором не ставил - пользуясь близостью к Красной площадим, к торговым рядам, простой житель, даже духовного звания, заводил блинню, харчевню, цирюльню. Имели они дурную репутацию - Архаров верно угадал, что тут должны быть в каких-либо подвалах потайные кабаки, отчаянно нарушающие государственную монополию на спиртное. Но имелись в Зарядье и особняки вроде того, в который с заднего двора нелегкая затащила Левушку.
Сейчас, впрочем, предстояло углубиться как раз в трущобы.
– Он! Он, сукин сын! - вдруг завопил солдат, тыча пальцем в сторону крупа архаровской лошади. - Он! Имайте злодея!
Левушка по природной шустрости первым развернул коня и увидел вдали человека, на которого показывал солдат. Человек был одет по-простецки, разносчиком, в круглой русской шляпе, в сером фартуке поверх длинного кафтана. И точно - большого доверия не внушал. Выглянул - и исчез.
– Стой! - закричал Левушка, посылая коня вперед, и поскакал в створ улочки.
Архаров последовал за ним и догнал его у хилого домишки.
– Во двор заскочил, - сказал Левушка. - Сдается, он вооружен.
– С чего бы вдруг?
– А лоток бросил и рукой за пазухой шарил.
– Так и мы не с голыми руками, - Архаров достал пистолет. - Погоди, надолго он там не останется, коли ворота были нараспашку - дом выморочный, чумной.
– Уйдет огородами, - предположил Левушка. - А мы здешних переулков не знаем.
– Погоди, Тучков, а не наш ли это знакомец? - вдруг догадался Архаров.
– Какой знакомец, Николаша?
– А тот, за кем ты гонялся, пока на привидение не налетел. Тоже лоток при себе таскал и сапоги через плечо!
– Ах, черт бы его побрал! - воскликнул Левушка. - Так он же нам и надобен!
– Погоди, остынь! - Архаров поймал повод Левушкиного коня и удержал приятеля от немедленного конного штурма чумного дворишки. - Тихо, отъезжем… отъезжаем, говорю…
– С другой бы стороны заехать, да кабы знать… - шепотом затосковал Левушка.
– Молчи… авось высунется…
Они отъехали к бастиону и спрятались под прикрытием угла, образованного схождением двух фасов. Трава и кусты, которыми поросла крутая земляная стена, позволяли им наблюдать за створом улицы.
– Упустили, Николаша, вот те крест, упустили, - причитал Левушка. - Едем к Варварским воротам!
– Это для чего?
– Он где-то там живет.
– Перестань дурить. Коли и живет - как ты его искать собираешься? Ни имени, ни прозвания не знаешь!
– У нищих спросим! Они должны были приметить!
– Не будь дураком, Тучков. Ничего тебе нищие не скажут. Потому что ты для них чужой, да еще офицер из Петербурга, а этот злодей - свой.
Некоторое время наблюдали молча.
– Николаша!
– Что?
– А ну как в том домишке и спрятан сундук с деньгами?
– Тогда бы он как раз не туда, а в другую сторону побежал… стой, молчи…
Зрение у Архарова было хорошее, не попорченное чтением, вот он и увидел, что загадочный разносчик осторожно выглядывает из-за угла.
– Тучков, огибай бастион сзади, вдоль горжи, делай круг, спроси там у солдат, как в эту улицу с другого конца въехать. Заезжай, прячься в том самом дворе, жди… пошел, да не вскачь, тихо…
И, когда Левушка отъехал на дюжину шагов, Архаров пробормотал вполне внятно: «дурак…»
Левушка, конечно же, едва скрывшись из очей Архарова, тут же пустил своего вороного Ваську в галоп. На бастион он влетел вихрем, едва не сбив с ног сержанта, и так настоятельно требовал указаний пути, что насилу и догадались, чего этот юный подпоручик хочет. Но ему объяснили, где и через сколько шагов поворачивать, указали для приметы часовенку, и он помчался выполнять архаровский приказ.
Проскакав галопом по улочке, он въехал во двор, сильно замусоренный, в середине которого имелся давно потухший костер, достал пистолет, положил его перед собой на конскую шею и стал нетерпеливо ждать.
За то время, что он трепетал, жаждая стычки и перестрелки, можно было раз двадцать «Отче наш» прочитать. Наконец Левушка понял, что дело неладно и что странный разносчик, очевидно, никогда в этот двор больше не забежит, а, всадив кинжал Архарову в живот (тут Левушке живо представился большой кривой бебут темного металла, с тусклым волнообразным узором по лезвию, из тех, что привезли с турецкой войны знакомые офицеры), уходит закоулками, унося с собой тайну трех меченых рублей.
Придя в ужас от нарисовавшейся картины - лучший друг Архаров, лежащий в пыли и крови у конских ног и зажимающий рукой смертельную рану, - Левушка выехал со двора и поскакал разыскивать тело.
И он его обнаружил.
Прежде всего он увидел коня без всадника. Конь стоял спокойно, никуда не убегал. А затем - мужскую фигуру возле коня, почти им скрытую, и размерами - совершенно не архаровскую.
Левушка, выставив перед собой пистолет, чтобы выстрелить в самую последнюю секунду, мчался мстить за друга, когда услышал отчаянный крик:
– Тучков, не сметь!
Отродясь он не слыхивал, чтобы Архаров так вопил. Даже на плацу с солдатами (ах, где он, любезный санкт-петербургский полковой плац?) Архаров управлялся с ними без лишнего шума, хотя глотку имел мощную.
Судя по силе голоса, он был жив и, коли ранен, не смертельно.
Левушка левой рукой взял на себя повод и заставил коня сделать вольт. Только на повороте и стало ясно, что Архаров мирно беседует с разносчиком, просто загорожен и конем, и углом дома.
А еще мгновение спустя Левушка узнал и разносчика.
Это был переодетый полицейский служащий Карл Иванович Шварц.
– Вот, изволь радоваться, чуть не пристрелили, - сказал Архаров. - Спешивайся, Тучков, держи коней. Разговор у нас затевается долгий.
– Я уже вашей милости говорил, что занимаюсь розыском по своей части, - меланхолично молвил Шварц. - Подробности полицейского розыска посторонним людям неудобь сказуемы.
– Ну а коли бы мы с тобой одно и то же искали? - спросил Архаров. - Тогда как - сказуемы?
– Нет, ваша милость.
– Чтоб те…
Архаров говорил, коли проверять по часам, не менее минуты. И это была весьма насыщенная минута.
– Погоди, Николаша, - подал голос Левушка. - Давай наоборот.
– Как - наоборот? - Архаров, не поняв затеи, тем не менее сильно возмутился. - Мы сейчас вот что сделаем - мы этого сыщика хренова доставим на Остоженку и дождемся его сиятельство. А его сиятельство облечен губернаторскими полномочиями - стало быть, его приказание для полиции - закон. Ты, черная душа, ждешь, что ли, что Юшков вернется - тобой командовать? Я за Юшкова!
Немец молчал.
– Да не шуми ты, Архаров! Сделаем наоборот - раз он не желает говорить, мы ему все расскажем! - предложил Левушка.
– Как это - расскажем?! - тут Архаров замер с раскрытым ртом и, помолчав довольно долго, засмеялся. - Ну, Тучков, быть тебе при дворе в случае! Коли мы ему расскажем - он не сможет притвориться, что не слышал, разве что уши себе зажмет. Слушай, черная душа. Я по приказанию его сиятельства графа Орлова ищу убийц митрополита Амвросия. Я на них поставил ловушку, и в нее угодил человек, который, переодевшись разносчиком, в здешних краях околачивается. Но сбежал, сукин сын. И вот я тебе, полицейскому служащему, даю приметы злодея, который причастен к убийству митрополита! Тучков, будь свидетелем - сообщаю в полицию о злодеянии, как законопослушный подданный Российской империи!
– Сие - ваше дело, а мое дело иное, - отвечал Шварц.
– Порядок соблюдаешь, черная душа? - нехорошо полюбопытствовал Архаров. - Ну, слушай далее. Тот сукин сын, убегая, скрылся в неком здании, и я полагаю, что в том здании у злодеев логово… ага!
– Попался! - завопил довольный Левушка.
Шварц действительно не сумел скрыть интереса к архаровской новости.
– Да будет тебе порядок соблюдать! Коли ты мародеров выслеживал - так и говори… - тут Архарова осенило.- Слушай, Тучков, а помнишь ли…
– Что? - Левушка прямо весь подался к Архарову.
– Помнишь ли, как черную душу из огня спасали?
– Как не помнить!
– А ты? - Архаров повернулся к Шварцу.
– Таковые оказии запоминаются надолго, - молвил Шварц.
– Я тебя, Тучков, тогда за поджигателями вдогонку спосылал. Ты вернулся ни с чем - и что ты мне доложил?
Левушка задумался. На мальчишеской рожице отразился испуг - такое бывало частенько в тех случаях, когда подпоручик Тучков не совсем понимал, чего от него хотят.
– Не майся, сам скажу, - помог ему Архаров. - Ты доложил, что напоролся на фуру с мортусами. Что спрашивал у них про беглецов, а они промолчали.
Говоря это, он внимательно следил за немцем.
Тот, имея от природы лицо спокойное, а с годами выработав в нем унылую невозмутимость, тем не менее выдал себя взглядом.
– Ну так что же? У них, видать, обычай таков - не отвечать. Помнишь, ночью? - сказал Левушка.
– Обычай-то обычай… Карл Иванович! Какого рожна ты выслеживаешь мародеров возле чумного бастиона? Тебе странным показалось, что они исчезают прямо на глазах, или же появляются неведомо откуда? И в то же время непременно где-то поблизости фура с мортусами скрипит, а мортусы - в дегтярных робах, лиц не видно!
– Вашей милости угодно увязать шалости мародеров с беспрепятственными передвижениями мортусов? - деловито осведомился Шварц. - Сие более чем логично. Однако я должен убедиться, прежде чем докладывать о своем розыске…
– Сейчас убедим, - пообещал Архаров.
– Архаров! - восторженно взвыл Левушка. - Архаров, ты… ты… жениаль!
Тот покосился на него - но Левушка ничего женского не имел в виду, а просто от избытка чувств высказался на французский лад.
– Коли верить сведениям вашей милости, - Шварц коротко поклонился Левушке, - то выходит, тогда, при пожаре, мои злодеи прибыли на фуре, в балахонах мортусов, и та фура ждала их где-то в переулке. Нечто подобное я подозревал, но доказательства не имел. Будучи отогнаны вашими милостями, они успели добежать, набросить на себя сии маскарадные капуцины…
Левушка сделал большие глаза - Шварц употребил петербуржское модное словечко. Длинный черный маскарадный плащ с капюшоном, достаточно широкий, чтобы укрыть дамскую фигуру в пышных юбках, именно так и назывался. Был, правда, не дегтярным, а шелковым или же атласным.
Немец пошутил!
– … взять крюки и сесть на фуру. Сие близко к истине, - Шварц склонил голову, показывая, что признал правоту Архарова.
– Так. О мародерах, притворившихся мортусами, мы договорились.
– Коли не наоборот, - возразил Шварц. - О мортусах, сделавшихся мародерами. Ведь никто из гарнизона не сопровождает фуры в их странствиях по Москве.
Архаров задумался.
– Вот ты как дело повернул…
– Тогда, получается, этот Федька с другими негодяями и приезжал поджигать Головинский дворец? - спросил Левушка и на хмуро-недоверчивый взгляд Архарова отвечал: - Помнишь, мы выскочили - а они уже на фуре?
– Дни все короче, ежели вы изволили заметить, и немалую часть своего труда мортусы совершают в темноте, - напомнил Шварц. - Чем они и пользуются. Но, с другой стороны, негодяи сильно рисковали, поджигая дворец. Конечно, они могли увезти на фурах немало добра, прикрыв чумными рогожами. Да только куда бы они с тем добром дальше делись? Везти крупные предметы домашнего обихода к себе на бастион было бы для них крайне неосмотрительно, мелких же и ценных предметов, удобных для сокрытия, они во дворце, скорее всего, не нашли бы.
– Спрятать в любом доме можно, вон сколько стоит пустых домов… - подсказал Левушка.
– Таковая экспедиция занимает немало времени, а мортусам следует ночевать и кормиться в бараке, к коему они приписаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48