историческом, эстетическом и, естественно, финансовом. На всякий случай.
- Он все-таки прорвался в святая святых! - раздался шутливо грозный возглас. - Как ты допустила, жена моя?
Юрий Егорович пришел с противоположной стороны. Он еще не переоделся. В полном параде стоял в начале экспозиции (если вести отсчет от его дверей) и победительно смотрел на Казаряна. Жаждущий, как всякий коллекционер, комплиментов.
- Разве истинного любителя кто-нибудь может задержать? соответствующе откликнулся Казарян, без энтузиазма наблюдая, как Юрий Егорович шел к нему с протянутой для рукопожатия рукой. Но что поделаешь, знал, на что шел. Придется руку подать.
Поздоровались, Юрий Егорович хитро заглянул в восточные глаза и бодро спросил:
- Ну и как вам, Роман Суренович? - подразумевая, что "как" - это "вот так"!
Юрий Егорович смотрел добродушно, спросил благожелательно. Будто и не нахлестал его по мордасам вышеупомянутый Роман Суренович лет пять тому назад, не тревожил немолодую его печень боксерским кулаком года за полтора до этой милой интеллигентной встречи, будто не рявкнул на него сегодня по телефону...
- Первостатейно, - честно оценил коллекцию Казарян. Хотел было спросить о способах приобретения театральных и киноработ, перед которыми они стояли, но сдержался, отложил на потом, когда эта дубинка может понадобиться по-настоящему. Повторил, ответно улыбнувшись: - Первостатейно. Завидки берут.
- Ну уж, не прибедняйтесь, Роман Суренович. О вашем собрании легенды ходят.
- Делу время, делу время, потехе - час! - из Пугачевой спела (недаром певицей стала) Наталья. - Рома насмотрелся, Юрий. Пора и поговорить.
- Где, котенок? - встрепенулся секретарь-банкир. - У меня, у тебя?
- У меня, конечно, - величественно решила поющая кинозвезда.
Устроились: Наталья - на диванчике, Роман Суренович и Юрий Егорович по креселкам.
- Будто и не было этих пяти лет! - ностальгически вздохнул Казарян. Ну что уж там, право, вспоминать! Настоящим надо жить, настоящим! Будем жить настоящим, дорогие хозяева?
- У тебя к нам вопросы, а не у нас, - не поддаваясь казаряновской игривости, сказала Наталья. - Вот ты и живи настоящим.
- Но для начала выпьем, - решил банкир и разлил по стаканам все то же виски. Едины вкусы в этом объединенном доме. Поднял свой стакан. - Сегодня, сейчас мы нашли единственную точку соприкосновения, хоть как-то объединяющую нас. За живопись, приносящую всем нам радость!
Он действительно нашел нечто, за что все трое согласно могли выпить без оговорок. Выпив, Казарян, не заботясь о том, какое впечатление он производит на светских хозяев, расстегнул верхнюю пуговицу крахмальной рубашки, оттянул вниз узел галстука, вытянул ноги по ковру и решительно шлепнул ладонями по подлокотникам креслица - приготовился работать.
- Давай, Рома, давай, - ободрила его Наталья.
- Не буду ходить вокруг да около, - определил стиль беседы Казарян. Я хочу задать вам несколько вопросов, на которые, не скрою, вам будет трудно, нежелательно, а иногда и просто невыгодно отвечать.
- Ты не пугай, ты спрашивай, - посоветовала Наталья.
- Но отвечать в любом случае придется, - презрительно не слыша ее, продолжил кинорежиссер, - потому что при ином, неприемлемом для меня варианте, я буду вынужден использовать весьма огорчительные для вас меры воздействия.
- Неужто бить нас будешь?! - притворилась испуганной Наталья.
- Котенок, - предупреждающе, по слогам, протянул Юрий Егорович.
- Пардон, - извинилась Наталья. - В хоккей играют настоящие мужчины.
- Слушаю вас, Роман Суренович, - подвел итог вступлению банкир.
- Вопрос первый... - Казарян сделал паузу для того, чтобы подтянуть ноги, поставить на колени локти, а подбородком упереться в сдвинутые кулаки. - Первый и, по сути дела, основной. Ваш банк, Юрий Егорович, в последнее время финансировал или финансирует новые, так сказать, проекты в поп-бизнесе?
- Финансирую я, а не банк. И только один проект - концертную программу своей жены, - не размышляя, быстро ответил Юрий Егорович.
- Хорошо, если так. Это можно проверить. Спросим по-другому. Следовательно, ни одна из продюсерских контор не пользуется поддержкой вашего банка?
- Вы говорили о прямом финансировании конкретных проектов последнего времени. Отрицательно я ответил только на этот вопрос.
- Значит, я могу считать, что на продолжение вопроса вы ответили положительно?
- А вы точнее сформулировали способ наших взаимоотношений с клиентами подобного рода. Не финансирование, а финансовая поддержка.
- Не вижу разницы, - категорично заявил Казарян.
- Это только на первый взгляд, Роман Суренович.
- А на второй? - поторопил нетерпеливый армянин.
- Финансирование предполагает долгосрочное кредитование, я бы даже сказал, инвестиционное кредитование. Финансовая же поддержка определяется конкретными сроками на конкретные суммы под конкретные проценты. Если вы спросите, проводили ли мы подобные операции, то я отвечу, что да, проводили. И не только в сфере поп-бизнеса.
- Ни хрена не понял, ну да ладно, - признался Казарян.- Вопрос второй: может ли кто-нибудь из крупных пайщиков банка профинансировать проекты, о которых я упоминал?
- Во-первых, вы ни о чем не упоминали, Роман Суренович, а во-вторых, кого вы имеете в виду, говоря об одном из крупных пайщиков?
- Ну, допустим, только допустим, о Галине Васильевне Праховой. Четверть вашего банка, насколько мне известно, ее?
- Почему не может - может. Исключительно из своих личных средств.
- Ее личные средства - акции вашего банка, и для того, чтобы вложить в дело энную сумму, она должна продать часть своих акций на эту сумму. На сколько уменьшилась доля Праховой за последнее время, Юрий Егорович?
- Я не могу, не нарушая банковской этики, ответить на ваш вопрос.
Казарян, обычно не терпящий условностей, лавирования в общении, устал. Он расстегнул вторую пуговицу на рубашке, помотал головой и, поймав Натальин взгляд, подмиг нул ей. Та поспешно налила ему стаканчик. Казарян поднял наполненный стакан:
- Спасибо, Ната. - Никого не дожидаясь, выпил и сделал заявление: Кстати, об этике, этикете и даже эстетике. Мне понятно твое стремление повесить мне на уши не лапшу даже, а прямо-таки итальянские спагетти в надежде заморочить мне голову. Стремление объяснимое, но для меня не приемлемое. Вне этики, этикета и эстетики я по-нашему, по-простому, можно так сказать, по-советски говорю тебе, Юрик: кончай вертеться и бляки распускать.
- Я попросил бы вас, Роман Суренович... - многозначительно не договорил банкир.
- Проси, - милостиво согласился Казарян. На это у объяснявшегося штампами Юрия Егоровича достойного ответа не нашлось. Он мямлил:
- В общем, я в некотором смысле и не прошу... Я, скорее, требую...
- Требуй, - пошел и на это Казарян.
- Вы должны вести себя культурно! - в отчаянии вскричал банкир. Здесь дама!
- Дама меня простит. Ты меня простишь, Ната?
- А я и не обиделась и не возмутилась, Рома.
Странные желания обуревали бедную кинозвезду. С одной стороны, ей хотелось, чтобы Казарян не пузырил ее такую гладкую, такую удобную жизнь, а с другой - страстно ей желалось, чтобы тот же Казарян стер с самодовольного личика ее супруга хамскую уверенность хозяина, ощущавшего свое всесилие и безнаказанность.
- Спасибо за доброе слово, родная, - поблагодарил ее Казарян, встал, подошел к Юрию Егоровичу, поднял из кресла за атласные борта смокинга, заглянул в глубоко сидящие карие глазки и сказал легко и просто: - Правду будешь говорить, сукин кот? Делаю тебе первое и последнее серьезное предупреждение.
...Только крикнуть, только свистнуть... Могучие преданные ребята врываются сюда и - дубинкой по голове, руки в наручниках за спину, ногами по ребрам, по почкам, по наглой морде - и уже коленями перебирая по грязной земле, ползет к тебе, моля и плача: прости, прости! А ты его острым ботинком в пах, в живот...
Юрий Егорович на миг прикрыл глаза.
- "Не спи, не спи, художник! Не предавайся сну", - предложил Роман Казарян. Дальше продолжил своими словами: - Я понимаю, хочется видеть сладкий сон про то, как меня в укромном лесочке от души метелят твои дюжие быки. А ты стоишь рядом и радуешься. Нет, Юра, не предавайся сну, не надо. Хоть, как поется, пусть это был только сон, но какой дивный сон, отряхнись от него, отряхнись.
И сам следуя своему совету, Казарян толчком в грудь возвратил банкира в уютное кресло - отряхнулся. Юрий Егорович вздохнул, жалеючи себя и свою мечту. Еще раз прикрыл глаза, но дивный сон не ушел. Поразмышляв, спросил. Не как бывший борец за светлые идеалы и светский человек, а попросту:
- Что у тебя есть Казарян для того, чтобы брать меня за горло?
- Заговорила роща золотая... Правильным путем идете, дорогой товарищ. А на ваш прямой и грубый вопрос отвечу, что уже неделю мой друг Алик Спиридонов усиленно работает над статьей по материалам прошлогоднего страшного дела, из которого ты успешно выкарабкался. Я так полагаю, что ты миллиончик зеленых, не меньше, тогда по лапам раскидал. Ведь и в налоговую инспекцию надо было запустить, и ревизорам ЦБ прилично откинуть. Но Спиридонов не берет, такая вот беда, Юрик. И уже сейчас по результатам его журналистского расследования можно сказать, что тебя прикрыли и отвели в сторону те, кому ты позолотил ручку.
- Вы не сумеете ничего доказать на суде! - вскричал, не помня себя, банкир. - У вас нет, у вас не может быть основополагающей документации.
- Не суетись, Юрик. Кое-что имеется. Может, действительно на обвинительный приговор при суперадвокате и не хватит, но для возбуждения уголовного дела вполне достаточно. А ты понимаешь, что такое президент банка под следствием. Легкая паника среди вкладчиков и клиентов - и твой банк безнадежный должник, что в переводе на общепонятный русский язык обозначает банкрот.
- Не блефуешь? - на всякий случай спросил Юрий Егорович.
- То есть не беру ли я тебя на понт? Успокойся или, наоборот, разволнуйся, - как хочешь, - на понт я тебя не беру, нет смысла. Ты же сам понимаешь, где твоя слабина, и я на нее тебе указал.
- Что надо Смирнову? - задал главный вопрос во всем разобравшийся банкир.
- Точные сведения о том, кто финансирует недавно возникшую новую структуру, которая прибирает к своим рукам индустрию развлечений.
- Формально ее не финансирует никто, - устало ответил банкир. - За исключением договора с Радаевым на подготовку программы и гастрольного турне Натальи, наш банк с развлекательным бизнесом ничто не связывает.
- Да я сейчас тебе, Рома, договор покажу! - неизвестно отчего вдруг обрадовавшись, предложила свои услуги Наталья, легко и стремительно подскочила к секретеру, выдвинула ящик.
- А вот это ты зря, подружка! - рыком осудил ее Казарян и в три прыжка достиг двери.
Закинув руку за спину и задрав блейзер, он вырвал из-под брючного ремня персональную машинку "магнум" и, расставив ноги и раскинув руки, распластался по стене в позе темпераментного грека, собирающегося исполнить знаменитый танец "Сиртаки". А "магнум" был пристроен к дверному косяку на уровне возможного появления головы входящего, который не заставил себя ждать. Он, видимо, очень торопился и поэтому совершил незначительную ошибку: не остановился на пороге, а сделал шаг в комнату. Незначительная ошибочка, но вполне достаточная, чтобы облегчить бывшему сыскарю работу. Казарян сделал первое па в греческом танце и оказался за спиной убедительно накачанного человека в рябеньком пиджаке и с пистолетом в руках. "Кольт" молодого человека смотрел в будуар-кабинет, а Казарянов "магнум" трогал холодным носом чувствительную шею охранника.
- Роняй пугач и руки в гору! - приказал Казарян страшным голосом.
"Кольт" с глухим стуком упал на ковер, а подрагивающие руки вознеслись. Не хотелось, конечно, но все время в напряжении дурачка под прицелом держать... Эстет и знаток живописи умело ударил контрагента рукояткой "магнума" за ушко. Молодой человек сделал проваливающийся шаг и упал лицом на жесткий афганский ковер.
- Сигнал только в дому или еще и на вахту? - спросил Казарян у Юрия Егоровича.
- Этот только домашний. На вахту у меня в кабинете, - послушно разъяснил банкир.
Кинорежиссер глянул на него. Банкир трясся - не врал.
- Вот и ладушки, - удовлетворился четким ответом кинорежиссер, присел на зад поверженного и левой рукой пошарил в карманах пестрого пиджачка. Должны же быть у него наручники, должны... А, вот и они!
Подтянул тряпичные руки к спине, защелкнул наручники, ключики положил в карман блейзера и поднялся. Вернул "магнум" на место под ремень, попутно объяснив:
- Обычно я им пупок грею, но на этот раз, чтобы любимую мою Зою зря не волновать, на спине пристроил.
- Что ты наделала, идиотка! - обращаясь к жене, плачуще заныл Юрий Егорович. - Ведь они убийцы, профессиональные убийцы, им только повод дай!
- Скучно было до невозможности, - игнорируя муженька, сказала, жадно раздувая ноздри правильного носика, Наталья Казаряну. - А тут такое волнующее представление! Бой быков! Но ты в порядке, мой тореадор Ромочка!
- А если бы этот бычок по глупости в меня выпалил? - чисто риторически поинтересовался Казарян, наблюдая за охранником.
- Тоже было бы завлекательно. Но не так эффектно, - нагло заявила Наталья.
- Боже, какая идиотка! - продолжал причитать Юрий Егорович.
Бычок пошевелился, пискливо постонал, перевалился на бок и сел на ковре, стараясь понять, что же произошло. Так и не поняв, попытался, плечом упираясь в пуфик, стоявший рядом, подняться, по-собачьи глядя на Юрия Егоровича.
- Обделался, Родион, обделался, - подтвердил его самооценку банкир вроде бы сочувствующе, но тут же презрительно распорядился: - На место, на место иди! И сиди смирно, не рыпайся.
- А руки? - понурился Родион.
- Руки тебе нужны только для того, чтобы в носу ковыряться. И так посидишь, - вступил в беседу Казарян. - Сиди и жди. Может, со временем я тебя и расстегну.
Родион вопросительно глянул на банкира. Тот кивнул. Пришлось уходить. Казарян подобрал с ковра осиротевший "кольт", спрятал его в боковой карман, вернулся в свое кресло и предложил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52