Вы совершили доброе дело, а тот, кому помогли, поносит нас! Прочь отсюда!Он решительно повернулся и зашагал сквозь кусты.Дети недоуменно посмотрели вслед. Затем Грегори не выдержал:— Робин! Подожди! — и бросился за ним.— Доброго вам пути, эльф! — Корделия вскочила на метлу и тоже полетела вслед за Паком.— Что? И вы так спокойно пойдете, куда поведет этот Дух Обмана? — вскричал Келли. Его лицо выразило крайнюю решимость, и он покрепче нахлобучил шляпу себе на голову.— Нет! Я не допущу такого надругательства над истинной педагогикой! — и Келли поспешил за детьми.— Не бойтесь, дети! — закричал он, догоняя. — Лепрекоэн не бросит вас одних на милость жестокосердого хобгоблина! Я провожу вас!Разъяренный Пак загородил ему дорогу.— Тебя никто не просил об этом, эльф! Я приказываю тебе — прочь!— Как же, и оставить их на съедение Сассенаху? — Келли приосанился и сердито посмотрел на Пака. — Да ни за что!— Ах ты, заноза, репей, заика! На что ты нам нужен? Да с тобой детям будет в сто раз опаснее!— Опаснее?!! — заскрипел зубами Келли. — Да кто может спать спокойнее ребенка, которого охраняет лепрекоэн?— Мужик с петлей на шее, или вельможа на плахе палача! — Пак набрал полную грудь воздуха. — И что может быть глупей и опасней, чем путешествовать в компании лепрекоэна, который допустил, чтоб у него стащили его собственный горшок с золотом?Келли дернул головой, словно получив пощечину. Он густо покраснел, втянул голову в плечи и залихватски сдвинул шляпу набекрень.— Ты сказал, ты сказал, ты сам сказал! И теперь я обязан доказать, что ты лжешь — и я докажу, оставшись с тобой рядом, хотя бы и до самой смерти!— Твоей смерти или ребятишек? — язвительно спросил Пак.— Твоей, если Небесам будет угодно! — Келли обернулся к детям. — Не бойтесь — я не оставлю вас на произвол судьбы!— Но мы вовсе не подвергаемся опасности в обществе Пака! — воскликнул Грегори, а Корделия добавила:— И нельзя желать лучшего защитника, чем Пак, добрый и смелый эльф.— Не знаю, не знаю. Чем бы он ни обладал, этот ваш Пак, я в нем не уверен, — стоял на своем Келли. — Нет-нет, я пойду с вами, хотя бы для того, чтобы защищать вас от него, вот!Грегори недоуменно покачал головой:— И за что это вы на него так взъелись?— Как за что? Он же англичанин! — провозгласил Келли, и вся компания отправилась в путь, под сенью зеленого плаща леса. Глава четвертая — Сюда, дети, — махнул рукой Пак, когда компания добралась до развилки.— Ну нет! Сей путь грозит опасностью! — и Келли ткнул пальцем влево. — Мы пойдем другим путем!Пак повернулся к лепрекоэну.— Берегись, эльф! Не гневи меня!— Мне интересно, и что таки он будет делать? — фыркнул Келли, нахально глядя снизу вверх. — Отшлепаешь? Оставишь без обеда, или прогонишь в Ирландию? Как и подобает приличному тирану?— Тиран не тиран, но если вымолвишь еще хоть слово, ты у меня попрыгаешь, да на лягушачьих лапах!— Пак, — осторожно вмешалась Корделия, — может быть, не надо...— Надо, голубушка! Он здесь незваный гость, и если уж от него нет толку, так пусть хоть не мешает!— Ну давай, давай! — вскричал Келли. — На фокусы-покусы ты всегда был мастак!Глаза Пака сузились, и вокруг головы Келли зажужжала муха. Келли дернул головой, приглядываясь, затем махнул рукой, поймал ее на лету и с радостным воплем поднес ко рту — и замер, с ужасом глядя на сжатый кулак. Затем медленно посмотрел на Пака.Пак ехидно ухмыльнулся.Келли судорожно сглотнул и, собрав всю свою смелость, попробовал еще раз нахально посмотреть на Пака. Почему-то не получалось.— Тебя никак на мух потянуло? — пропел Пак. — Да ты не волнуйся, станешь лягушкой — переваришь. Туфли не жмут? А то сними, чтобы твоим перепончатым лапкам свободнее было.Келли взвыл, отшвырнул муху и поднес к глазам дрожащую ладонь с растопыренными пальцами, словно чтобы убедиться, что перепонки между пальцами еще не выросли.— Пак, ты не должен его превращать! — закричала Корделия.— Тогда он станет озерной квакшей? — с надеждой спросил Джефри.— А то нет, — проворчал Келли. — Он всегда стремился опорочить оппонента, и когда не мог переспорить — пускал в ход богопротивное колдовство.Глаза Пака сузились еще больше.Фесс наклонился к Келли:— Я бы хотел напомнить вам, что осторожность — лучшая из добродетелей. И не забывайте, что Пак — мастер на всякие пакости.Келли чуть из штанов не выскочил.— Чур меня! Говорящая лошадь!— Оборотень, — Пак покосился на Фесса. — Дух, но не простой дух. Этот конь сделан из холодного железа.— Быть не может! — Келли побледнел. — Несчастные дети! Что может быть ужасней такой участи!— А что? Он наш друг! — Грегори подпрыгнул и ухватился за шею Фесса. — Это лучший друг нашего папы и наш приятель!Келли не ответил, он только обменялся взглядом с Паком.Тот продолжал ехидно улыбаться:— Так ты все еще хочешь мне перечить?— Нет, теперь уж нет! — Келли взял себя в руки и снова порозовел. — С таким-то зверем под боком? Да еще втершимся в доверие к легкомысленной молодежи? Вперед, веди нас, эльф! Теперь нам понадобится объединить все силы, чтобы защитить их!Пак торжествующе ухмыльнулся и, не торопясь, зашагал по тропинке, ведущей вправо.Тропа вывела их на небольшую полянку, залитую солнечным светом. Листву шевелил легкий ветерок, и тени скользили по земле. Полянка была устлана опавшими листьями, по краям заросла кустами, а в центре торчали три дубовых пенька.В кустах, бормоча что-то себе под нос, копошилась старуха в рваном коричневом платье, закутанная в шаль, с серым платком на голове.Единорог остановился. Магнус соскочил с Фесса и шагнул вперед.— Кто это, Робин?— Кажется, это старуха-отшельница, — ответил эльф.— Уж не та ли это сумасшедшая нищенка? — заметил Келли. — У нее не осталось никого, ни близких, ни друзей, а в деревне никто ее и на порог не пускал. Поэтому она ушла в лес и живет здесь одна. Это нередко случается.Услышав голоса, старуха подняла голову:— Кто здесь?Магнус промолчал, ожидая, что ответит Пак, но не услышал ни слова.— Четверо молокососов! — сердито прокаркала старая. — Чего вам здесь? Прочь отсюда! Ууу!Магнус покосился на Пака, в надежде на совет, но эльф исчез. Он удивленно посмотрел в другую сторону и обнаружил, что Келли тоже исчез.Корделия нагнулась и прошептала Магнусу на ухо:— Они не хотят, чтобы их видели взрослые.— Так-то вы слушаете старших? — продолжала ругаться старуха. — Пошли прочь, я говорю!С этими словами она подобрала с земли хворостину и швырнула в их сторону.Единорог попятился, но Магнус поймал хворостину на лету, недоуменно хмуря лоб.— Чем мы перед вами провинились, что вы так нас гоните? — Тут он вспомнил о хороших манерах. — Добрый день, добрая женщина.— Добрая женщина, — брызнула слюной старуха. — Никогда я не была доброй, и уже не буду! И с чего это каждый сопляк думает, что женщина должна быть доброй? Только не старая Фагия, нет! Никто мне не нужен — никто! И уж дети тем более! Кому говорят, убирайтесь прочь!— Если я оскорбил вас, то простите меня, — вежливо ответил Магнус.— Что ты мямлишь? — прошипел Джефри. — Чем это ты ее прогневал?— Ой, — Корделия удивленно посмотрела на старуху. — Почему это она с первого взгляда нас возненавидела?— Вы что, не слышите? — проскрежетала старая карга. — Прочь!И зашарила в кустах в поисках палки.Еще не успев подумать, Корделия посмотрела на палку под ногами старухи. Палка подпрыгнула и улетела в сторону.Фагия проводила палку удивленным взглядом. Затем уставилась на детей, и глаза ее сузились:— Ах, значит, ко мне пожаловали волшебнички? Ну так у меня и у самой найдется пара фокусов!Неожиданно палки и сучья со всей поляны взметнулись в воздух и понеслись в сторону детей.— Берегись! — крикнул Магнус, и сучья разлетелись в разные стороны — все четверо подумали об этом одновременно.Лицо Фагии стало серым.— Что же это за чародеи, которые могут ловить палки силой мысли? Только ведьмы умеют такое!— Мы тоже умеем так делать, — пояснил Магнус. — Нас папа научил.— Значит, это папа вас научил издеваться над старой больной женщиной? — Фагия сплюнула. — А ну-ка, попробуйте-ка вот этого!На них обрушился дождь лесных орехов, словно тысяча очумевших белок соревновалась в метании в цель.— Ой! Ой-ой! — Корделия закрыла голову руками и присела. Братья зашипели от обиды: орехи и в самом деле били очень больно.— Не разбегаться! — скомандовал Магнус. — Ну-ка, все вместе! Давай!Остальные зажмурили глаза и соединились мыслями со старшим. Град орехов поредел и разошелся вверх и в стороны, оставив над ребятами купол чистого пространства. Маленькие снаряды словно отскакивали от огромного невидимого зонтика.— Ах, так вот вы как! — рявкнула Фагия. — Ну, я научу вас уму-разуму! Прочь!И вокруг детей взвилось огненное кольцо, с ревом сжимавшееся, оставляя за собой выжженную землю.— Не теряйтесь! — крикнул Магнус. — Огонь — это жар движущихся молекул! Успокойте их, остановите их! Пусть они остынут!Все четверо уставились на пламя, посылая успокаивающие мысли, замедляя движение, размазывая его по поляне, перенося энергию в землю. Стало немного жарче, а пламя погасло.Побледневшая Фагия с ужасом уставилась на дымящуюся траву.Магнус услышал мысль Джефри:«Братец, либо мы оставим ее в покое, либо одолеем. А если будем стоять на месте, она снова на нас набросится».Магнус кивнул.«Но мы можем поранить ее, если будем драться. А папа и мама страшно рассердятся».«И просто так мы ее оставить тоже не можем», — добавил Джефри.Магнус кивнул.«Значит, делаем, что сможем».Фагия вскинула голову, страх исказил ее лицо. Она взмахнула костлявыми руками, а ноги старой карги под пристальным взглядом Корделии дернулись в сторону и взлетели чуть ли не до плеч. Она сложилась пополам, грохнулась на землю, крякнула, затем медленно выпрямилась.Корделия прикусила губу, лицо покраснело от напряжения, и ноги ведьмы снова потянулись к плечам. Та завыла от ярости, застыв в полусогнутом положении.Магнус бросил взгляд на толстую лозу, высоко обвившуюся вокруг дерева. Лоза сама собой размоталась со ствола и потянулась к Фагии. Джефри заметил это, сморщил лоб, и лоза тут же оборвалась у корня, а затем захлестнула туловище ведьмы, несколько раз обмоталась вокруг него, накрепко прижав руки к бокам. Фагия в ужасе завизжала, а потом стиснула челюсти и налегла на лозину со всей силой разума взрослого человека. По лицу Джефри катились капли пота, но пока он сдерживал концы лозы вместе, Грегори протянул мысленные руки и мысленными пальцами быстро стянул концы двойным узлом. Фагия только закряхтела, а Джефри, облегченно улыбнувшись, перевел дух.— Неплохо, малыш!— Ты же сам научил меня завязывать такой узел, в прошлую пятницу.— Чтоб вас лихоманка забрала! — надрывалась Фагия. — Неучи, грубияны! Или нечем другим заняться, как только мучить бедную старую сумасшедшую?— Мы же вас совсем не трогали, — возразил Джефри.— И не тронули бы, если бы вы на нас не набросились, — примирительным тоном добавила Корделия, стараясь успокоить неуступчивого братца.— Набросилась! А? Ах, наивные детки, вы даже не знаете, что такое наброситься! Я набросилась! Каково? Вот подождите, пока вас не выгонят из дому и за вами не погонится целая деревня! Подождите, пока вас не поймают и не привяжут к журавлю над колодцем, и не окунут с головой в этот колодец! А когда ваша грудь будет разрываться от удушья, и вы уже больше не сможете выдерживать и вот-вот хлебнете воды — в последний момент вас выдернут в воздух, а все вокруг будут орать: «Признавайся, мерзкая ведьма!» А вам и признаться-то не в чем, кто бы там чего не навредил, вы ни при чем! Но все равно все покажут на вас, да-да! У коровы пропало молоко? Твоя работа, ведьма! Овца захворала? Ты наколдовала! Мальчишка сорвался с сеновала? Ты сглазила! И все ты, одна ты — потому что ты ведьма!— Но мы никогда, никогда такого не делали! — всхлипнула побледневшая и задрожавшая Корделия. — И никогда не будем делать!— А ты расскажи это тем добрым людям, которые привязали тебя к журавлю над колодцем и теперь окунают глубоко в воду! Если ты протянешь подольше, то тебя потащат на дыбу, и будут пытать, огнем и железом, пока от боли, от ужаса, от вида собственной крови ты не сойдешь с ума и не заорешь наконец: «Это я! Скажите, в чем мне признаться, и я признаюсь! Только не мучайте больше!»Побледневшая Корделия зажала уши Грегори, но тот непокорно закрутил головой, вырываясь:— Я же все равно слышу ее мысли, когда она говорит!Он поднял глаза на Магнуса.— Неужели все бывает так, как она говорит?Брат кивнул, мрачный и напряженный.— Мама с папой рассказывали нам, что к ведьмам относятся плохо. Но они даже не намекали о таких ужасах!— Эти злобные невежи не намекают, — ответила Фагия. — Они просто привяжут твое истерзанное тело к столбу, обложат хворостом, до самого пояса, и сунут в хворост факел! И когда ты начнешь поджариваться, вот тогда закричишь по-настоящему!Корделия поглядела на братьев, дрожа от волнения:— Ничего удивительного, что папа и мама так сердятся на людей, которые выступают против ведьм!Магнус снова кивнул, его лицо окаменело.Грегори робко присел рядом с Фагией.— И поэтому вы хотели прогнать нас? Вы подумали, что мы позовем людей, чтобы поймать вас?Фагия повернула голову к нему.— Нет, малыш! Бедный мальчик! Тому была совсем другая причина — та, из-за которой мне приходится укрываться так, чтобы никто меня не нашел.Грегори недоуменно наморщил лоб.— А что же это за причина?— Не то, что я причинила людям зло, или они причинили мне, — пояснила Фагия. — А то, что с ними сделали из-за меня.Грегори потряс головой, ничего не понимая.— Из-за тебя? — переспросил Магнус — Кто сделал?— Лонтар, — старуха содрогнулась при одном звуке имени. — Уже в юности он творил зло, как только мог. Он ухаживал за мной. «Почему бы ведьме и чародею не пожениться? — говорил он. — Насколько станет сильнее наше совместное колдовство!» Но я-то знала, что он за птица; он прямо сочился злобой, он вонял ненавистью! И я сказала «Нет», и еще раз сказала «Нет», и еще, пока он, наконец, не бросился на меня, и я убежала и захлопнула дверь своего дома прямо у него перед носом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29