Просто так приходят лишь марионетки, поднятые из мха одной силой воображения.Беспокойный человек подошел ближе, уперев руки в бока:— Значит, получается, достаточно не проводить ритуалов — и все будет шито-крыто?— Это еще не все, — вдруг вспомнила Корделия. — Сердцевина Тагхаирма — это жестокость. Иногда для его вызова достаточно разгула жестокости в одной отдельно взятой деревне.Женщина-поселянка надула губы в задумчивости.— Значит, если мальчишки будут мучать кошек…— Все может быть, — кивнула Корделия. — И если мужчины станут бить своих жен, и богатый начнет притеснять бедного, и жена измываться над мужем-рогоносцем — за все это придется платить. Жестокость — это пища Тагхаирма. А костры и пляски — это просто окно, через которое удобнее пролезть в этот мир, но поверьте мне, он пролезет и сквозь щели, если учует поживу. Будьте же внимательны друг к другу, будьте милосердны даже к животным, которых употребляете в пищу. Не заставляйте мучаться никого. И тогда вы не оставите ни малейшей дыры, куда бы могло проникнуть зло.Люди обескураженно переглядывались. Они крепко призадумались. Иные чесали в голове, припоминая свою прежнюю жизнь.— Начнем же наши добрые дела с тех, кто спас нас — с наших троих спасительниц! — неожиданно с внезапной решимостью воскликнула женщина. — Эта леди потеряла коня в бою с чудовищем — дадим ей другую лошадь. Эй, у кого есть…Но ей не дали договорить этих слов.— Дадим! — одобрительно закричали все в один голос.— Вот и хорошо! А кто даст? Лично у меня только телка. Она же не поедет на телке… А то я бы охотно дала. Ты, Перегринус?— Что я?— Ну, ты же у нас богатей.Названный Перегринусом замялся, теребя в руках шляпу:— Да заболели у меня обе. Им не выдержать долгого пути.— А я вообще безлошадный, — подал кто-то голос.— Тебя и не спрашивают! Дерби!— Что — Дерби? Чуть что — и сразу Дерби! Других имен, что ли, нет?— Дерби, не испытывай наше терпение. У тебя же двуколка.— А на чем я буду возить товар на рынок? — запротестовал Дерби.— Мы тебе сколотим новую. Всем миром.— Да-а… От вас дождешься.— Перестань ломаться, — пробасил какой-то мужчина, — сделаю тебе новую — лучше прежней, а то леди не на чем продолжить путешествие.— Ну так пусть забирает твою клячу.— Ей сейчас нужны колеса — разве не понятно? Седло ей сейчас противопоказанно.Видя эту возникшую заваруху, Алуэтта вмешалась:— Нет, нет, друзья, — заговорила она — но рука, едва она ее подняла, оказалась свинцовой — и тут же упала. — Я вполне удержусь и в седле, не беспокойтесь, На моей лошади.— Да что вы смотрите, — сказала какая-то женщина, прорываясь сквозь толпу. Была она пышная и дородная, со странно белым лицом, будто обсыпанным белой пылью.— Мельничиха! — воскликнули все. — Ну как же мы про тебя забыли!— Да, — отрезала женщина. — Не то, что вы…— Вы не поедете на своей лошади, — сообщила она Алуэтте.— А что такое, — заозиралась она. — С ней что-то случилось?— Нет, леди. Вы поедете на моей лошади. Трехлетка. Такая же юная и грациозная, как вы, и лучшей кобылы вам не сыскать в этих землях. Конечно, ее не сравнишь с боевым конем, но повозку вашу она довезет хоть на край света.— Но это же ваше достояние! — запротестовала девушка. — Я не могу…Рука Корделии остановила ее:— Мы немедленно вернем кобылу обратно, как только подыщем жеребца, который сможет заменить мою лошадь, — твердо и неукоснительно сказала она. — А вместе с ней — подарки этой доброй женщине и ее односельчанам.Алуэтта увидела улыбку на устах Корделии, и сразу все поняла — это был случай отблагодарить, не подчеркивая благодарность — и дать им урок доброты и щедрости, которой так не хватало в этом селении, и откуда, может быть, произошли все беды поселян, открыв путь нашествию монстров.Она ответила слабой улыбкой и, обратившись к народу, сказала:— Мне будет приятно совершать путешествие в вашей повозке. Спасибо, друзья. Мы очень ценим вашу помощь.Люди заулыбались и захлопали в ладоши.Так полчаса спустя коренастая крестьянская лошаденка бодро семенила меж двумя скакунами. Алуэтта откинулась в двуколке, поглядывая сквозь полог, которые смастерили ей из сосновых веток, на Корделию.— Ты научила меня еще одному доброму делу, леди — никогда не отказываться от подарков и подношений, сделанных от чистого сердца. Правда, мне все равно жаль эту добрую женщину — ведь лошадь могла сослужить ей хорошую службу в хозяйстве.— Мы отблагодарим ее за щедрость, — посулила Корделия. — И учти, я тоже как-то должна была отблагодарить свою спасительницу, вернувшую мне возможность ходить и держаться в седле.— Я рада, — вздохнула Алуэтта, — что у нас есть возможность воздать им добром за добро. — Она потупилась, краснея. — Но я смущена твоим заступничеством — ведь я натворила столько злого. Я строила козни против твоего возлюбленного — конечно, это было только задание, ничего личного — но все же… это такое унижение — я понимаю тебя и страшно раскаиваюсь!— Все это дела давно прошедшие, — успокоила Ртуть, коснувшись руки Алуэтты.— Забудь, — Корделия взяла другую руку Алуэтты. — Мы друзья, сестры по оружию, и ты лишний раз доказала это сегодня.Слезы заструились по щекам Алуэтты.— Ваша доброта уязвляет меня в самое сердце! Я не заслужила!— Вот ты все время и доказываешь свою дружбу, — заметила Ртуть. — Вот откуда берутся эти силы — от раскаяния.— Наверное. Мне иногда кажется, что вечно не искупить своей вины! — призналась Алуэтта, шмыгая носом.— Теперь в этом нет особой нужды, — мягко сказала Корделия, утирая ей слезы с одной щеки, в то время как Ртуть делала это с другой стороны. — Ты показала себя таким верным другом, о котором можно только мечтать — Так вы… вы доверяете мне? — всхлипнула Алуэтта. Глаза ее округлились от удивления и надежды.— Да, — сказала Ртуть. — Насколько вообще можно доверять человеку.— Женщине, — поправила Корделия, и они рассмеялись.Слезы высохли на глазах Алуэтты, и она спросила:— Эта штука… призрак… она тоже появилась из ведьмина мха?— Нет, и это меня беспокоит больше всего, — взгляд Корделии мгновенно стал сосредоточенным и обеспокоенным. — Я пыталась разорвать ее на части изнутри, как всегда поступала с подобными «изделиями» природы и человеческой фантазии, но результат был нулевой. Из чего бы не состояла, эта субстанция непроницаема для мысли — как будто эта штука была скроена из плоти и крови.Три женщины замолчали, погружаясь в раздумия.Каждая пришла к своему логическому заключению, ноне решалась с ним поделиться. Наконец Ртуть сделала это первой:— Если она была реальной, против нас работает не просто чародей с телекинетическими способностями, создающий армию монстров для нашествия.Алуэтта посмотрела выразительно на обеих товарок:— А вам не кажется, что туман, породивший на свет первых чудовищ, является на деле вратами в какой-то другой мир?— Если это так, — продолжила Ртуть, — то это голодный и истощенный мир, откуда монстры выходят со зверским аппетитом. Чтобы пожирать и истреблять здешние края.— В том числе и людей, — мрачно закончила Корделия. — Достаточно было увидеть эту кошку в действии, чтобы понять это.— Что это на самом деле — жадность или голод, не имеет значения, — заявила Ртуть. — Хватит того, что они прибирают к рукам земли и делят между собой наших людей, как рабов.— Да, — сказала Корделия, — и среди них есть эсперы, которые проходят сквозь портал в этот зловещий мир и поднимают монстров из ведьмина мха, чтобы пугать каждого встречного и поперечного.— Они не просто пугают, — заметила Ртуть, — но добиваются, чтобы люди сами вызвали чудовищ в этот мир. Что мы и видели наглядно в последнем случае.— Точно! — воскликнула Алуэтта сама не своя. Она заметно побледнела, уже не от усталости. — Вот чего они хотят — чтобы люди сами позвали их сюда!Корделия недоуменно уставилась на нее:— Но почему?— Разве ты, — она обернулась к Ртути, — и ты, Корделия, — разве вы никогда не слышали о вампирах, которые никогда не входят в дом, пока их не пригласят?— В самом деле, — пробормотала Корделия. — Но среди них не было вампиров.— Откуда ты знаешь, как может выглядеть вампир из другого мира? — и этим вопросом Алуэтта сразила Корделию наповал.— Да, да…— Но им нужно не только приглашение, — напомнила Ртуть, — Занплока еще добивается от людей зла и жестокости.— А кошки? Вспомните про кошек!Все вспомнили про кошек и поежились от отвращения и негодования.— Зачем эта бессмысленная жестокость?— Как раз жестокость вполне осмысленна — для хозяев того, другого мира.— Но если так, — у Корделии даже перехватило дыхание, — то наша битва при Тагхаирме ровным счетом ничего не значит. Это ложка воды в костер! Кто может бороться с жестокостью, которая повсеместна? Есть же и другие деревни, где царят не менее буйные нравы и обычаи. И если в одном месте додумались до того, чтобы поджаривать на костре кошек, то в другом способны и на большее!— Я поняла! — воскликнула Алуэтта. — Наверное, те же кошмары, которые причудились мне…— Что? Что? — склонились над ней соседки.У Алуэтты перехватило дыхание, в этот момент ее словно ударило. Она схватилась за сердце.— Что это? — с тревогой посмотрела на Корделию Ртуть. — Что с ней происходит?— Видимо, она проспективный медиум, и поймала какую-то верную информацию из внешнего мира.— Да, — тяжело дыша, с трудом проговорила Алуэтта, — это значит… что каждый житель Грамария, будь он рыцарь или поселянин, или даже властитель земель, видит те же кошмары, что и я!Обе подруги замолчали, как громом пораженные.— Мы должны закрыть этот портал, — говорила Алуэтта. Несмотря на слабость, слова ее были исполнены железной решимости. — Должны запечатать его, леди, пока не поздно!Они смотрели на нее, не в силах ни отвести глаз, ни смотреть дольше. Лицо Алуэтты напоминало маску — бледную маску, предвестник гибели и мрачных событий.Наконец Ртуть осторожно взяла ее за локоть и произнесла с улыбкой, в которой не было ни тени страха:— Я на вашей стороне, леди! Мы заглянем за этот портал, за туман и увидим, что он скрывает. Может быть, это лишь тонкая завеса между мирами?— Стойте! — воскликнула Корделия.Приученная лошадь Ртути остановилась как вкопанная — она чуяла опасность за версту. Ртуть подняла руку предупреждающим жестом. Взгляд ее был тревожен.— Что это? — в смутном беспокойстве спросила Корделия, уже заранее предчувствуя ответ. — Птицы замолкли!— Кто-то в кустах, — шепнула Ртуть. — Это засада.— Смотрите! — дернулась в телеге Алуэтта. — Видите, ветки качнулись.— Да, и, видимо, не ветер тому причиной, — Ртуть достала меч. — Враг хочет сделать нам сюрприз, но еще не знает, какой сюрприз поджидает его!Корделия широко открытыми глазами уставилась в пространство, телепатически сканируя местность.— Нет, воин, — предупредила она! — Это…Однако было уже поздно. С диким воплем, на который способно только привидение. Ртуть атаковала кустарник.Ее победный клич разнесся над лесом и отразился от неба:— Кто против меня, тот враг самому себе! Идущий на меня от меча и погибнет! ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Из-за деревьев, парируя ее удар, взметнулся другой клинок, и раздался крик:— Увы, леди, в таком случае я не смогу вас обнять!Ртуть так и застыла с поднятым мечом, увидев перед собой нагло ухмыляющееся лицо жениха. Но усмешку быстро сменила удивленная улыбка, когда Джеффри повел своего коня ближе, как будто в намерении фехтовать на мечах, отставив клинок в сторону и протягивая губы.Корделия в удивлении замерла, затем огорченно надулась:— Везет же некоторым!— И мне! — раздался знакомый голос.Тут же перед ней возник Ален. Он выбежал из рощи и заключил ее в объятия.Грегори, однако, оказался более осмотрителен. Он выехал прямиком к повозке, в которой откинулась Алуэтта, и обратился к ней с вопросом:— Далеко ли путь держите?— Умираем от голода, — ответила Алуэтта неожиданно томным и грудным голосом, — так соскучилась по твоим рукам!— И я чуть было не умер от жажды, утолить которую могут лишь твои губы, — прошептал Грегори и наклонился, чтобы сделать изрядный глоток.Наконец, тайный разговор между парами перешел в открытый, все разошлись и уединились, обмениваясь жадными взглядами, не обращая внимания на остальных.— Дорогая, радость встречи с тобой, — ворковал Джеффри, — искупила все мои страдания, заключавшиеся в желании скорого свидания.— Если бы не эта разлука, — отвечала Ртуть, нежно теребя его ладонь, — то никогда бы я не узнала, как сладки твои прикосновения и поцелуи.— Ты в порядке, мой цветочек, несмотря на все злоключения пути?Ртуть смущенно улыбнулась:— Нет трудности, с которой мы не могли бы справиться втроем с моими верными подругами. Мы с Корделией были несколько удивлены, правда, что вы пустились в дорогу без нас, и поэтому поспешили исправить вашу ошибку. Мы взяли лошадей и отправились блуждать по вашим следам.— И дальше? — с волнением спросил Джеффри.— Дальше мы встретили Алуэтту, которая даже не помнила кто она и где находится. Как только память к ней вернулась, и мы узнали, что ее похитили, то пустились за вами, и вскоре напали на след горцев.— Мои глубочайшие благодарности, сестра и воин, — жарко откликнулся Грегори, заслышав эти слова.Алуэтта пожала его руку, сказав:— Они вырвались из лесу точно разгневанные Фурии и вырвали меня у похитителей в считанные минуты. И мы тенью по пятам пустились за вами…— Тенью по пятам! — прошептал Ален почти благоговейно.— Тени тоже умеют предсказывать, — с лукавой улыбкой заметила ему Корделия.Затем началось обсуждение мелких деталей. Еще битых полчаса они по очереди рассказывали друг другу о монстрах, которые встретились им на пути. Мужчин больше всего потряс рассказ про ганконера, который имитировал их поочередно, а Грегори смолчал, слушая про тюленя-соблазнителя, но заметно побагровел, играя желваками и напрягая кулаки. Заметив это, Алуэтта лишь прикоснулась к его руке, но этого движения оказалось достаточно, чтобы вернуть на лицо Грегори улыбку, и хмурые тучи над его челом мгновенно развеялись.Женщин, в свою очередь, впечатлил рассказ о мужских приключениях;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34