— Да тише ты! Акольпноц!Толпа мини-монстров стихла, озадаченно хмурясь.— Что еще за «акольпноц»? — спросил один из них.— Это противоположное занплоке, — объяснил Грегори, — и значит, отнимает у вас силу! Давайте, вместе со мной, — обратился он к товарищам:— А-кольп-ноц!!!— Акольпноц! Акольпноц! Акольпноц! — вторили ему Ален и Джеффри, пожимая плечами.— Тихо! — пробрюзжал «старый и мудрый» хобьях, успокаивая остальных. — И прислушался. — А-а! — Победоносно воскликнул он. — Не действует!— Не действует! Не действует! — подхватили остальные:— Мясо — мясо-мясо. Занплока, зан-плока…— Если оно не действует, так что ж вы заткнулись, как только мы его произнесли? — и Грегори приглашающе взмахнул товарищам руками, как регент хора:— А-коль-пноц!— А-кольпноц! Аколь-пноц! Акольп-ноц! — вторили компаньоны.— Не слушайте! — хобьях демонстративно заткнул уши. — А то может сработать, как они говорят.Все его товарищи немедленно заткнули уши — их песнь тут же пошла вразброд, поскольку они уже не слышали друг друга. Нестройный хор голосов пел про неведомого занплоку. Впрочем, других слов в этой песне и не было.Зато наши трое друзей в полную силу дружно провозгласили:— Акольпноц! Акольпноц! Акольпноц!Хобьяхи уже не слышали друг друга и не могли решить, что делать дальше. Они неуверенно мялись в толпе, продолжая выкрикивать бессмысленное слово.— А теперь, — Ален подстегнул коня, — вперед, — и стал рассекать толпу со словами :— Акольпноц, Акольпноц! Акольпноц!Хобьяхи снова сплотились — издав общий визг. Они в беспокойстве забегали по крышам, не слыша команды к атаке. Некоторые пустились в бегство — неуверенные в том, была ли команда к отступлению, или, может быть, они ее прослушали с заткнутыми ушами.Не прошло и минуты, как вся орда пустилась в бегство, жалобно подвывая.Ален опустил руку с мечом и поежился:— Клянусь, придумано неплохо!— А ты настоящий полководец! — заметил Джеффри, глаза его были выпучены от восторга. — Какое мужество, какая сила духа! А? А-х-ха-ха! Я никогда не видел тебя таким — хоть памятник ваяй!Принц скромно улыбнулся:— Никто не знал что делать Джеффри — так что я сделал первое, что пришло в голову. Любое действие лучше чем бездействие. Чтобы избежать кровопролития, нужно хладнокровие — и только. Сильная рука и острый разум всегда найдут выход из создавшегося положения и принесут пользу в любой обстановке.— Так скромно сказал о себе! Ого-го!— Прекрати ржать или слезай с коня!— Это зачем?— Повезешь меня!— Ах-ха!Наконец Джеффри успокоился:— Так что все-таки нужнее королю — руки или голова?— Важнее всего — милосердие и справедливость. Точнее, в обратном порядке — сначала справедливость, а потом милосердие. Первое устанавливает и исполняет закон, утешая обиженных и примиряя разгневанных, а второе…— А что второе?— Второе будит сердца провинившихся и бережет осудивших.— От чего? От праведной расправы?— Как может быть расправа праведной? И потом, прощение или хотя бы снисхождение всегда сильнее наказания. Ведь мы могли наказать этих неразумных хобьяхов, хотя бы малой кровью — но проучить их.— Ну?— Но мы же избежали этого? Вот также и правосудие должно быть неизбежным — то есть справедливым и неизбежным, как возмездие, но и милосердным.Джеффри стал понимать, что принца заносит в области политического философствования, и постарался увести разговор в сторону:— А что насчет семейной жизни?— То есть?— Оно там как-то проявляется — справедливость и это… милосердие?— Еще как! — усмехнулся Ален. — Взять хотя бы Корделию…— Не будем о сестре, — заявил Джеффри — и это было его право, как брата. — Ладно, — смягчился он, — Вижу, ты становиться просвещенным монархом.— Счастье, что мы напоролись на этих безмозглых, — вмешался в беседу Грегори, — а не на кого-нибудь покрупнее и посильнее.— Ты имеешь в виду того, кто стоит за ними? Но и у них, похоже, был свой лидер.— Таких вожаков у них хоть пруд пруди. Стоит толпе притихнуть, как мигом объявляется кто-то языкастый.— Подожди, — Ален обернулся к Грегори, — что значит «безмозглых»? Ты хочешь сказать — это твое слово… оно, что, не имело заклинательной силы? Это был блеф?— Такой же блеф, как и их «занплока». Если толпа верит в силу своего заклинания, она поверит и в силу другого. Вся их сила была в уверенности, что это имя или название приносит им силу.— Ну, даешь, — всхлипнул от смеха Джеффри. — Ну, ты игрок, братец, настоящий игрок. В покер с тобой не[ садись.— Так откуда взялось это загадочное слово: «акольпноц»? Оно что-то означает? Это имя волшебника или что-то другое в этом роде?— Оно родилось от отчаяния, в безвыходной ситуации, и значит оно не больше, чем все остальные слова.Порой мы употребляем слова без смысла — но их может услышать кто-то, кто увидит в них смысл.— Вот это да! А мы с Аденом даже не догадывались, что ты блефуешь!— Погодите, — остановился Ален. — А что же дальше? Эти существа так и будут нападать на мой народ.Эти маленькие людоеды?— Против этого есть способ — жестокий, но справедливый, — сказал Грегори. — Но, в некотором роде и милосердный — по отношению к твоему народу, Ален.— Способ? Какой?— Я могу создать из кучки ведьмина мха еще одного монстра, который питается одними хобьяхами.— Ничего себе, — пробормотал принц. — Жутко. Жутко, но интересно. Я бы даже сказал, жутко, но справедливо.— Жутко, но милосердно.— Вот именно!Они рассмеялись.Все, кроме Джеффри — он понимал только самые прямолинейные шутки. И если ты сейчас не рассмеялся, читатель, знай, ты — Джеффри.— Подожди, — продолжал допытываться Ален. — А что будет дальше?— Дальше?— Ну, когда это чудовище сожрет их всех до последнего?Грегори задумчиво свел брови:— Наверное, оно просто умрет от голода. Ему же нечем больше будет питаться!— Может, не стоит?— Что?— Уж слишком жестоко получается. Чудовище ведь не виновато, что его заставили есть монстров — отчего же морить голодом тварь?— Ну, тогда, может, отправить его в спячку? Пока не появится очередная порция хобьяхов — со стороны того же волшебника, что стоит за ними.— Принц! — восхищенно сказал Грегори. — Сегодня тебя посещают исключительно гениальные идеи. А если их больше не появится — этих тварей?— Этих тварей? — задумался Ален, выигрывая время. — Ну, ведь если он будет в спячке, его всегда можно будет без труда отыскать и отправить обратно, в субстанцию, из которой он возник, — придумал наконец Ален.— Ну, ты ловок! Прямо как домохозяйка: когда ей некуда девать закваску, она ее просто сушит на подоконнике.— Да! Решено! — воскликнул Ален. — Грегори, спасай мой народ — ты слышишь, Грегори — срочно спасай! Пробуждай к жизни монстра — их Немезиду, проклятье хобьяхов. А мы пока убедимся, правду ли говорили хобьяхи — посмотрим, не осталось ли кого в округе.Грегори вскинул удивленный взгляд:— У тебя есть основания им не верить?— Хочешь сказать: «этим честным существам»? Ну, раз они блефуют с «занплокой», отчего бы им не сблефовать и в другом?Джеффри посмотрел за край лощины, в которой располагалась деревня.— Еще больше причин быть настороже. Давай, пробуждай к жизни своего хобьяхоеда, братец.Тут он насторожился:— Кто-то идет!— Куда?— В эту сторону. К нам.Ален с Грегори посмотрели в тревоге, но тут же расслабились, увидев, что появившиеся на горизонте силуэты были вполне человеческими и не имели ничего общего с тварями, которых порождает подземный мир и болотные туманы. На них была обычная одежда поселян — туники да чулки.— Наверное, это люди из деревни, — сказал Ален. — Пришли посмотреть, в целости ли дома.Грегори усмехнулся:— Похоже, ты прав, Ален — маленькие монстры солгали, хвала Небесам!— Должно быть, они набежали совсем недавно, раз окрестные жители без боязни решили наведаться сюда, — взгляд Джеффри на минуту остановился. Чутко прислушавшись, он утвердительно кивнул:— Эти создания все еще бегут, в панике унося ноги.— И откуда они взялись, как думаешь? — спросил Джеффри.Грегори пожал плечами:— Обычное дело, братец, вряд ли здесь замешано что-то особо хитрое.«Обычное дело» означало, что кто-то из жителей деревни был проективным телепатом, даже не зная об этом. Он-то и вообразил этих крошечных монстров, вероятно, рассказывая сказки детям на ночь — или же они приснились ему. А потом, если он рассказал о них своим детям, а те поделились с товарищами, то другие скрытые телепаты усилили этот бред своим воображением. Но одной мечты для воплощения недостаточно.Требовалось, чтобы поблизости от деревни произрастало немного ведьмина мха, он то и мог претворить эти грезы в жизнь и придать им формы. В случае с хобьяхами, так оно, скорее всего, и было.Поселяне спускались по склону и не спеша обходили свои дома. Они были настороже, готовые при малейшем признаке опасности, удариться в бега. Какая-то пожилая женщина спешила впереди всех, озираясь.Вскоре она поняла, что слишком оторвалась от остальных. Она немедленно присоединилась к односельчанам, не удаляясь больше чем на десяток футов, и спросила дрожащим голосом:— Разрешите спросить, сэры, вы не могли бы сказать — хобьяхи ушли?— Ушли, добрая женщина, далеко и надолго, — заверил ее Ален.— Как… как далеко?Ален повернулся к Джеффри.— Что ты можешь на это ответить, сэр Джеффри?Глаза поселян увеличились при слове «сэр».— Рыцарь! — зашептались они, еще не зная, что перед ними не только рыцарь, но и наследник престола.— Как минимум в следующее графство, — важно отвечал «сэр Джеффри». — А может и; в следующее герцогство. — Он повернулся к сельским жителям:— Они доставили вам неприятности?— И еще какие, сэр рыцарь!Один мужчина добавил:— Они съели Элбина Пахаря!— Надо найти его кости, мы должны их сжечь. — Глаза женщины наполнились слезами.Ален смягчил тон, осторожно спросив:— Вы его хорошо знали?— Еще как хорошо! — вздохнула пожилая женщина. — Он был добрым соседом. Какое горе его детям, жене, теще!— Действительно, горе, — согласился Ален. — И кого они еще побеспокоили, кроме этого несчастного?— Да больше никого — они сразу столпились вокруг его тела, облепили его как мухи и дрались за каждый кусок, — сказал другой мужчина с железным лицом. — Потому мы и успели сбежать.— И правильно сделали, — прокомментировал Ален. — Получается, он отдал свою жизнь вам во спасение.— Не совсем так, — вмешалась женщина. — «Надо было с ними поладить», — говорил он, — «и они бы не стали трогать нас».— Мы кричали ему: «Вернись, зайди в дом», — сострадательным тоном продолжил другой мужчина, — но он все шел и шел себе вперед, им навстречу, взывал к ним, говорил, что мы друзья, и дал с собой делать, что им заблагорассудится.— Они горланили «Мясо!», «Красное мясо!», — вмешалась плаксивым голосом какая-то старушка. — И как начнут прыгать на него! Он, сердещный, только раз успел вскрикнуть и сразу замолк. А потом такое началось… Они его разносили по частям… Элбина жутко жалко.— И тогда мы сбежали, — подвел итог тот мужчина, что заговорил первым. — Разве нас можно за это винить?— Я не стану, — уверил их Ален.— И я тоже, — заметил Джеффри с суровым лицом. — Но вот им бы я желал испытать то же, что и ваш односельчанин.— Увы! Кто бы мог наказать их так жестоко? — горестно воскликнула женщина. — А хобьяхи еще вернутся? Как вы думаете? — поинтересовалась другая женщина.— Трудно сказать… — ответил Ален, — но наш волшебник… — он бросил взгляд на Грегори и увидел, что тот ушел. — А где Грегори?— Вон, — Джеффри кивнул в сторону леса.Ален повернулся и увидел молодого человека в голубом, стоявшего с поднятыми руками перед деревьями.Принц не был уверен наверняка, но подумал, что он видел несколько небольших серых холмов, что двигались по полю, собираясь в кучу.Ален повернулся к поселянам.— Наш волшебник уже создает вам защитника, чудовище, обожающее хобьяхов.— Обожающее?— Ну да, в пищевом смысле.— То есть… — воскликнула женщина, — он будет их…— Есть? — догадался мужчина.— Чародей! — воскликнула старушка, невольно отступая и пятясь к своим односельчанам. — Так этот чародей создает монстра?— Всего лишь пробуждает мох. Он «подниматель мха», как говорят в ваших краях, — объяснил Ален, — и должен быть уверен, что это чудовище никому, кроме хобьяхов, не принесет вреда. У него при виде хобьяхов сразу пробуждается зверский аппетит.— Я… могу сказать вам только спасибо, джентльмены и рыцари, — торопливо сказала женщина, колеблясь. — Но мы боимся все равно…— Боитесь — чего?— Возвращаться в наши дома, когда в округе бродит такая…Она хотела сказать «гадость» или «мерзость» — но удержалась от этих слов.— Наш монстр не наделает вам вреда, — Ален бросил взгляд за плечо, и увидел, что куча мха разрастается, уже становясь размером больше, чем сам Грегори.Постепенно куча обретала очертания, у нее появились четыре ноги, а также голова, причем весьма внушительных размеров.— Не бойтесь, — заранее предупредил он, — если даже этот монстр будет страшен с виду; вам и вашим детям оно принесет не больше вреда, чем ягненок.— Но… что если он не найдет себе в пищу хобьяхов? — спросила женщина, глядя то на Грегори, то на скульптуру, когда та разрасталась, становясь все более ужасной.— В таком случае, — отвечал Грегори, — она впадет в спячку, как белка зимой.— А что, если кто-нибудь его разбудит? — поинтересовался какой-то мужчина, не отрывая глаз. Существо издало удовлетворенное урчание, постепенно переходя в басовые тона.— Его может разбудить лишь хобьячий запах, — заверил ее Ален и улыбнулся:— Смотрите! Вот он, новорожденный — и его «мамка».Наспех скроенный из куч ведьмина мха монстр походил на гигантского леопарда с головой в два раза шире плеч, словно два скроенных вместе котла — и там, где они встречались, располагалась пасть. Круглые уши, громадные, как блюдца, глаза. В них светились вертикальные зрачки, которые пронзали все вокруг, не видя разве что звездного света. Ноздри его хищно раздувались.Чудовище усмехнулось, показывая оскал — пасть, полную зубов.Поселяне в страхе сгрудились. Но Грегори протянул руку и почесал чудовище за подбородком, точно котенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34