но,
вспомнив, к чему его обязывали законы гостеприимства, подавил свой гнев
и движением руки пригласил гостей сесть на кресла пониже его собственно-
го, но рядом с собою, после чего велел подавать кушанья.
Прислуга бросилась исполнять приказание, и в это время Седрик увидел
свинопаса Гурта и его спутника Вамбу, которые только что вошли в зал.
- Позвать сюда этих бездельников! - нетерпеливо крикнул Седрик.
Когда провинившиеся рабы подошли к помосту, он спросил:
- Это что значит, негодяи? Почему ты, Гурт, сегодня так замешкался?
Что ж, пригнал ты свое стадо домой, мошенник, или бросил его на поживу
бродягам и разбойникам?
- Стадо все цело, как угодно вашей милости, - ответил Гурт.
- Но мне вовсе не угодно, мошенник, - сказал Седрик, - целых два часа
проводить в тревоге, представлять себе разные несчастия и придумывать
месть соседям за те обиды, которых они мне не причиняли! Помни, что в
другой раз колодки и тюрьма будут тебе наказанием за подобный проступок.
Зная вспыльчивый нрав хозяина, Гурт и не пытался оправдываться; но
шут, которому многое прощалось, мог рассчитывать на большую терпимость
со стороны Седрика и поэтому решился ответить за себя и за товарища:
- Поистине, дядюшка Седрик, ты сегодня совсем не дело говоришь.
- Что такое? - отозвался хозяин. - Я тебя пошлю в сторожку и прикажу
выдрать, если ты будешь давать волю своему дурацкому языку!
- А ты сперва ответь мне, мудрый человек, - сказал Вамба, - справед-
ливо и разумно ли наказывать одного за провинности другого?
- Конечно, нет, дурак.
- Так что же ты грозишься заковать в кандалы бедного Гурта, дядюшка,
за грехи его собаки Фангса? Я готов хоть сейчас присягнуть, что мы ни
единой минуты не замешкались в дороге, как только собрали стадо, а Фанге
еле-еле успел загнать их к тому времени, когда мы услышали звон к вечер-
не.
- Стало быть, Фангса и повесить, - поспешно объявил Седрик, обращаясь
к Гурту, - он виноват. А себе возьми другую собаку.
- Постой, постой, дядюшка, - сказал шут, - ведь и такое решение, вы-
ходит, не совсем справедливо: чем же виноват Фанге, коли он хромает и не
мог быстро собрать стадо? Это вина того, кто обстриг ему когти на перед-
них лапах; если б Фангса спросили, так, верно, бедняга не согласился бы
на эту операцию.
- Кто же осмелился так изувечить собаку, принадлежащую моему рабу? -
спросил Сакс, мигом приходя в ярость.
- Да вот старый Губерт ее изувечил, - отвечал Вамба, - начальник охо-
ты у сэра Филиппа Мальвуазена. Он поймал Фангса в лесу и заявил, будто
тот гонялся за оленем. А это, видишь ли, запрещено хозяином. А сам он
лесной сторож, так вот...
- Черт бы побрал этого Мальвуазена, да и его сторожа! - воскликнул
Седрик. - Я им докажу, что этот лес не входит в число охотничьих запо-
ведников, установленных великой лесной хартией... Но довольно об этом.
Ступай, плут, садись на свое место. А ты. Гурт, достань себе другую со-
баку, и если этот сторож осмелится тронуть ее, я его отучу стрелять из
лука. Будь я проклят, как трус, если не отрублю ему большого пальца на
правой руке! Тогда он перестанет стрелять... Прошу извинить, почтенные
гости. Мои соседи - не лучше ваших язычников в Святой Земле, сэр рыцарь.
Однако ваша скромная трапеза уже перед вами. Прошу откушать, и пусть
добрые пожелания, с какими предлагаются вам эти яства, вознаградят вас
за их скромность.
Угощение, расставленное на столах, не нуждалось, однако, в извинениях
хозяина дома. На нижний стол было подано свиное мясо, приготовленное
различными способами, а также множество кушаний из домашней птицы, оле-
нины, козлятины, зайцев и рыбы, не говоря уже о больших караваях хлеба,
печенье и всевозможных сластях, варенных из ягод и меда. Мелкие сорта
дичи, которой было также большое количество, подавались не на блюдах, а
на деревянных спицах или вертелах. Пажи и прислуга предлагали их каждому
из гостей по порядку; гости уже сами брали себе столько, сколько им хо-
телось. Возле каждого почетного гостя стоял серебряный кубок; на нижнем
столе пили из больших рогов.
Только что собрались приняться за еду, как дворецкий поднял жезл и
громко произнес:
- Прошу прощения - место леди Ровене! Позади почетного стола, в верх-
нем конце зала, отворилась боковая дверь, и на помост взошла леди Ровена
в сопровождении четырех прислужниц.
Седрик был удивлен и недоволен тем, что его воспитанница по такому
случаю появилась на людях, тем не менее он поспешил ей навстречу и, взяв
за руку, с почтительной торжественностью подвел к предназначенному для
хозяйки дома креслу на возвышении, по правую руку от своего места. Все
встали при ее появлении. Ответив безмолвным поклоном на эту любезность,
она грациозно проследовала к своему месту за столом. Но не успела она
сесть, как храмовник шепнул аббату:
- Не носить мне вашей золотой цепи на турнире, а хиосское вино при-
надлежит вам!
- А что я вам говорил? - ответил аббат. - Но умерьте свои восторги -
франклин наблюдает за вами.
Бриан де Буагильбер, привыкший считаться только со своими желаниями,
не обратил внимания на это предостережение и впился глазами в саксонскую
красавицу, которая, вероятно, тем более поразила его, что ничем не была
похожа на восточных султанш.
Ровена была прекрасно сложена и высока ростом, но не настолько высо-
ка, однако ж, чтобы это бросалось в глаза. Цвет ее кожи отличался осле-
пительной белизной, а благородные очертания головы и лица были таковы,
что исключали мысль о бесцветности, часто сопровождающей красоту слишком
белокожих блондинок. Ясные голубые глаза, опушенные длинными ресницами,
смотрели из-под тонких бровей каштанового цвета, придававших вырази-
тельность ее лбу. Казалось, глаза эти были способны как воспламенять,
так и умиротворять, как повелевать, так и умолять. Кроткое выражение
больше всего шло к ее лицу. Однако привычка ко всеобщему поклонению и к
власти над окружающими придала этой саксонской девушке особую велича-
вость, дополняя то, что дала ей сама природа. Густые волосы светлорусого
оттенка, завитые изящными локонами, были украшены драгоценными камнями и
свободно падали на плечи, что в то время было признаком благородного
происхождения. На шее у нее висела золотая цепочка с подвешенным к ней
маленьким золотым ковчегом. На обнаженных руках сверкали браслеты. По-
верх ее шелкового платья цвета морской воды было накинуто другое, длин-
ное и просторное, ниспадавшее до самой земли, с очень широкими рукавами,
доходившими только до локтей. К этому платью пунцового цвета, сотканному
из самой тонкой шерсти, была прикреплена легкая шелковая вуаль с золотым
узором. Эту вуаль при желании можно было накинуть на лицо и грудь, на
испанский лад, или набросить на плечи.
Когда Ровена заметила устремленные на нее глаза храмовника с загорев-
шимися в них, словно искры на углях, огоньками, она с чувством собствен-
ного достоинства опустила покрывало на лицо в знак того, что столь прис-
тальный взгляд ей неприятен. Седрик увидел ее движение и угадал его при-
чину.
- Сэр рыцарь, - сказал он, - лица наших саксонских девушек видят так
мало солнечных лучей, что не могут выдержать столь долгий и пристальный
взгляд крестоносца.
- Если я провинился, - отвечал сэр Бриан, - прошу у вас прощения, то
есть прошу леди Ровену простить меня; далее этого не может идти мое сми-
рение.
- Леди Ровена, - сказал аббат, - желая покарать смелость моего друга,
наказала всех нас. Надеюсь, что она не будет столь жестока к тому блес-
тящему обществу, которое мы встретим на турнире.
- Я еще не знаю, отправимся ли мы на турнир, - сказал Седрик. - Я не
охотник до этих суетных забав, которые были неизвестны моим предкам в ту
пору, когда Англия была свободна.
- Тем не менее, - сказал приор, - позвольте нам надеяться, что в соп-
ровождении нашего отряда вы решитесь туда отправиться. Когда дороги так
небезопасны, не следует пренебрегать присутствием сэра Бриана де Буа-
гильбера.
- Сэр приор, - отвечал Сакс, - где бы я ни путешествовал в этой стра-
не, до сих пор я не нуждался ни в чьей защите, помимо собственного доб-
рого меча и верных слуг. К тому же, если мы надумаем поехать в Ашби де
ла Зуш, нас будет сопровождать мой благородный сосед Ательстан Ко-
нингсбургский с такой свитой, что нам не придется бояться ни разбойни-
ков, ни феодалов. Поднимаю этот бокал за ваше здоровье, сэр приор, - на-
деюсь, что вино мое вам по вкусу, - и благодарю вас за любезность. Если
же вы так строго придерживаетесь монастырского устава, - прибавил он, -
что предпочитаете пить кислое молоко, надеюсь, что вы не будете стес-
няться и не станете пить вино из одной только вежливости.
- Нет, - возразил приор, рассмеявшись, - мы ведь только в стенах мо-
настыря довольствуемся свежим или кислым молоком, в миру же мы поступаем
как миряне; поэтому я отвечу на ваш любезный тост, подняв кубок этого
честного вина, а менее крепкие напитки предоставляю моему послушнику.
- А я, - сказал храмовник, наполняя свой бокал, - пью за здоровье
прекрасной Ровены. С того дня как ваша тезка вступила в пределы Англии,
эта страна не знала женщины, более достойной поклонения. Клянусь небом,
я понимаю теперь несчастного Вортигерна! Будь перед ним хотя бы бледное
подобие той красоты, которую мы видим, и то этого было бы достаточно,
чтобы забыть о своей чести и царстве.
- Я не хотела бы, чтобы вы расточали столько любезностей, сэр рыцарь,
- сказала Ровена с достоинством и не поднимая покрывала, - лучше я вос-
пользуюсь вашей учтивостью, чтобы попросить вас сообщить нам последние
новости о Палестине, так как это предмет, более приятный для нашего анг-
лийского слуха, нежели все комплименты, внушаемые вам вашим французским
воспитанием.
- Не много могу сообщить вам интересного, леди, - отвечал Бриан де
Буагильбер. - Могу лишь подтвердить слухи о том, что с Саладином заклю-
чено перемирие.
Его речь была прервана Вамбой. Шут пристроился шагах в двух позади
кресла хозяина, который время от времени бросал ему подачки со своей та-
релки. Впрочем, такой же милостью пользовались и любимые собаки, кото-
рых, как мы уже видели, в зале было довольно много. Вамба сидел перед
маленьким столиком на стуле с вырезанными на спинке ослиными ушами. Под-
сунув пятки под перекладину своего стула, он так втянул щеки, что его
челюсти стали похожи на щипцы для орехов, и наполовину зажмурил глаза,
что не мешало ему ко всему прислушиваться, чтобы не упустить случая со-
вершить одну из тех проделок, которые ему разрешались.
- Уж эти мне перемирия! - воскликнул он, не обращая внимания на то,
что внезапно перебил речь величавого храмовника. - Они меня совсем сос-
тарили!
- Как, плут? Что это значит? - сказал Седрик, с явным удовольствием
ожидая, какую шутку выкинет шут.
- А то как же, - отвечал Вамба. - На моем веку было уже три таких пе-
ремирия, и каждое - на пятьдесят лет. Стало быть, выходит, что мне пол-
тораста лет.
- Ну, я ручаюсь, что ты умрешь не от старости, - сказал храмовник,
узнавший в нем своего лесного знакомца. - Тебе на роду написано умереть
насильственной смертью, если ты будешь так показывать дорогу проезжим,
как сегодня приору и мне.
- Как так, мошенник? - воскликнул Седрик. - Сбивать с дороги проез-
жих! Надо будет тебя постегать: ты, значит, такой же плут, как и дурак.
- Сделай милость, дядюшка, - сказал шут, - на этот раз позволь моей
глупости заступиться за мое плутовство. Я только тем и провинился, что
перепутал, которая у меня правая рука, а которая левая. А тому, кто
спрашивает у дурака совета и указания, надо быть поснисходительнее.
Тут разговор был прерван появлением слуги, которого привратник прис-
лал доложить, что у ворот стоит странник и умоляет впустить его на ноч-
лег.
- Впустить его, - сказал Седрик, - кто бы он ни был, все равно. В та-
кую ночь, когда гроза бушует на дворе, даже дикие звери жмутся к стадам
и ищут покровительства у своего смертельного врага - человека, лишь бы
не погибнуть от расходившихся стихий. Дайте ему все, в чем он нуждается.
Освальд, присмотри за этим хорошенько.
Кравчий тотчас вышел из зала и отправился исполнять приказания хозяи-
на.


Глава V

Разве у евреев нет глаз?
Разве у них нет рук, органов, членов тела, чувств, привязанностей,
страстей? Разве не та же самая пища насыщает его, разве не то же оружие
ранит его, разве он не подвержен тем же недугам, разве не те же ле-
карства исцеляют его, разве не согревают и не студят его те же лето и
зима, как и христианина?
"Венецианский купец"

Освальд воротился и, наклонившись к уху своего хозяина, прошептал:
- Это еврей, он назвал себя Исааком из Йорка. Хорошо ли будет, если я
приведу его сюда?
- Пускай Гурт исполняет твои обязанности, Освальд, - сказал Вамба с
обычной наглостью. - Свинопас как раз подходящий церемониймейстер для
еврея.
- Пресвятая Мария, - молвил аббат, осеняя себя крестным знамением, -
допускать еврея в такое общество!
- Как! - отозвался храмовник. - Чтобы собака еврей приблизился к за-
щитнику святого гроба!
- Вишь ты, - сказал Вамба, - значит, храмовники любят только еврейс-
кие денежки, а компании их не любят!
- Что делать, почтенные гости, - сказал Седрик, - я не могу нарушить
законы гостеприимства, чтобы угодить вам. Если господь бог терпит долгие
века целый народ упорных еретиков, можно и нам потерпеть одного еврея в
течение нескольких часов. Но я никого не стану принуждать общаться с ним
или есть вместе с ним. Дайте ему отдельный столик и покормите особо. А
впрочем, - прибавил он, улыбаясь, - быть может, вон те чужеземцы в чал-
мах примут его в свою компанию?
- Сэр франклин, - отвечал храмовник, - мои сарацинские невольники -
добрые мусульмане и презирают евреев ничуть не меньше, чем христиане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12