— Мадемуазель Ирэн?— Нет.— А можно ее пригласить?— Магазин закрыт.— Я хочу поговорить с мадемуазель Ирэн.— Кто это хочет?— Комиссар Мегрэ из Уголовной полиции.Девица не удивилась и не испугалась. Ей не было еще и восемнадцати. Она только что проснулась или от природы была такая заторможенная.— Сейчас посмотрю, — сказала она и ушла.Было слышно, как она с кем-то тихо разговаривает. Потом раздался характерный скрип кровати: кто-то вставал с постели. Прошли три минуты, за которые мадемуазель Ирэн, видимо, провела гребнем по волосам и надела халат.Это была немолодая женщина с бледным лицом, большими голубыми глазами и поредевшими светлыми волосами, седыми у корней. Сначала она просунула в дверь голову, а чуть позже предстала перед посетителями с чашкой кофе в руке.— Чего еще ты от меня хочешь? — спросила она, обращаясь только к Лоньону.— Я — ничего. Это комиссар жаждет поговорить с вами.— Мадемуазель Ирэн? — поинтересовался Мегрэ.— Месье, вероятно, хочет знать мое настоящее имя? Если так, то меня зовут Кумар, Элизабет Кумар. Для моей профессии Ирэн звучит лучше.Подойдя к прилавку, комиссар развернул сверток, из которого вынул голубое платье.— Узнаете?Она не сделала ни шагу, чтобы лучше разглядеть платье, и без колебаний ответила:— Конечно.— Когда вы его продали?— Я его не продавала.— Но оно из вашего магазина?Она не предложила гостям присесть, не выглядела Ни удивленной, ни обеспокоенной.— И что дальше?— Когда вы видели его в последний раз?— Это важно?— Может оказаться, что это очень важно.— Вчера вечером.— Во сколько?— В десятом часу.— У вас еще открыто в десятом часу вечера?— Я никогда не закрываю до десяти. Почти каждый день бывает, что клиентки покупают что-то в последний момент.Лоньон, судя по всему, должен был бы об этом знать, но стоял с непроницаемым выражением лица, будто все это его не касалось.— Не правда ли, клиентки мадам — это проститутки и артистки кабаре?— Не только. Некоторые дамочки встают только в восемь вечера, и всегда оказывается, что им не хватает чего-нибудь: чулок, пояса, лифчика… Или неожиданно обнаруживается, что платье, в котором они выходили в последнюю ночь, испорчено…— Несколько минут назад вы сказали, что не продавали этого платья.— Вивьен! Еще кофе! — она повернулась к девушке, стоящей на пороге спальни.Девушка с предупредительностью хорошо вышколенной горничной взяла у хозяйки пустую чашку.— Это ваша служанка? — спросил Мегрэ, провожая ее глазами.— Нет. Просто она у меня живет. Как-то раз вечером пришла, да вот так и осталась.Она не утруждала себя какими-либо вопросами. Неужели Лоньон, на которого она посматривала время от времени, все знал?— Вернемся к вчерашнему вечеру, — продолжил Мегрэ.— Явилась тут одна…— Минутку. Вы ее знаете?— Видела один-единственный раз.— Когда?— По-моему, месяц назад.— Она покупала у вас платье?— Нет, взяла напрокат.— Вы даете напрокат вещи?— Случается.— Она оставила вам фамилию и адрес?— Кажется. Я записала на каком-то листке. Если месье хочет, могу поискать.— Минутку. Когда она появилась в первый раз, речь шла о вечернем платье?— Да, конечно.— В тот раз она пришла так же поздно?— Нет, сразу после обеда, около восьми. Сказала, что должна иметь вечернее платье, но не может себе позволить его купить Спрашивала правда ли, что у меня можно взять на время?— Не показалось ли вам, что она не такая, как все клиентки?— Сначала они все не «такие». А через несколько месяцев становятся «такими».— Вы нашли что-нибудь ее размера?— Это голубое, что у вас в руках. Сорок четвертый размер. Оно помнит немало ночных приключений девушек с Монмартра.— Она взяла его?— Сразу.— И отдала на следующее утро?— В полдень. Я очень удивилась, что она пришла так рано. Обычно они потом спят целый день.— Заплатила?— Да.— И потом вы ее не видели до вчерашнего вечера?— Я уже ответила месье. Было начало десятого, когда она явилась и спросила, на месте ли то платье. Я ответила, что на месте. Тогда она начала оправдываться, что не может внести залог, но, если меня это устроит, оставит мне вещи, которые на ней.— Она переодевалась здесь?— Да. Попросила также туфли и плащ. Я нашла шелковую накидку с капюшоном. Она могла сойти за плащ— Как выглядела эта девушка?— Как девушка, которой нужно вечернее платье и плащ.— Иначе говоря, это было для нее очень важно?— Для них это всегда очень важно.— У вас сложилось впечатление, что она шла на свидание? Мадемуазель Ирэн пожала плечами и глотнула кофе, который ей принесла Вивьен.— Ваша подопечная ее видела?— Она помогала ей переодеваться.— Может быть, она говорила что-то такое, что вам запомнилось? — обратился Мегрэ к девушке.Хозяйка не дала ей ответить:— Вивьен не слушает, что говорят. Это ее не касается.И в самом деле, девушка выглядела так, будто жила в нематериальном мире. Ее лицо ничего не выражало. Двигалась она бесшумно, а на свою хозяйку смотрела глазами верной рабыни или, скорее, преданного пса.— Я нашла для нее туфли, чулки и вышитую серебром сумочку. А что с ней случилось?— Вы не читали утренних газет?— Я еще лежала, когда вы пришли. Вивьен как раз готовила мне кофе.Мегрэ достал газету. Она посмотрела на фотографию, не выказав ни малейшего удивления.— Это она?— Да.— И вы не удивляетесь?— Я уже давно ничему не удивляюсь. Платье не пострадало?— Промокло под дождем, но не испорчено— И то дело. Понимаю, чего хочет месье: чтобы я отдала вещи этой девушки. Вивьен!Рабыня сообразила, о чем идет речь, и открыла шкаф, в котором висели платья. Она положила на прилавок черное шерстяное платьице, и Мегрэ сразу же начал искать фирменную метку.— Она сама его сшила, — объявила мадемуазель Ирэн. — Принеси ее плащ, Вивьен.Плащ, тоже шерстяной, бежевый в коричневую клетку, был другого происхождения. Когда-то он был куплен в одном из больших универсальных магазинов на улице Ла Файет.— Нищета. Месье сам видит. Туфли немногим лучше, не говоря уже о белье.Прилавок заполнился вещами. Наконец прислужница принесла черную кожаную сумочку с защелкой из белого металла. В ней был только карандаш и пара изношенных перчаток.— Мадам говорила, что дала ей сумочку?— Да. Она хотела идти с этой. Я сказала, что сумка и платье не сочетаются и нашла ей вечернюю сумочку, вышитую серебром. Она переложила туда губную помаду, пудреницу и носовой платок.— Кошелька у нее не было?— Может, и был, я не обратила внимания. Лоньон продолжал делать вид, что не имеет к разговору никого отношения.— Во сколько она вышла?— Переодевание заняло минут пятнадцать.— Спешила?— Похоже, что так. Два или три раза смотрела на часы.— На свои?— Не заметила, чтобы они у нее были. Часы висят над прилавком.— Когда она выходила, шел дождь. Она взяла такси?— Здесь нет стоянки. Она пошла в сторону улицы Бланш.— А в этот раз она назвала вам свою фамилию и адрес?— Я ее не просила об этом.— Вы не могли бы найти тот листок, на котором в первый раз записали ее адрес?Со вздохом хозяйка обошла вокруг прилавка и выдвинула ящик, до краев заполненный блокнотами, счетами, карандашами, образцами тканей и множеством разномастных пуговиц. Разгребая все это, она не переставала говорить:— Месье понимает, что хранить их адреса бесполезно: они, как правило, снимают квартиры, которые меняют чаще, чем белье. Когда им становится нечем платить за квартиру, они просто-напросто испаряются… Нет! Это не то… Если я правильно запомнила, то это где-то рядом, знакомая улица. Но не могу найти. Если вам это очень нужно, я поищу получше и позвоню месье.— Я буду вам очень благодарен.— Он с вами работает? — она показала на Лоньона. — Он мог бы рассказать месье обо мне кое-что интересное. Правда, должна признаться, что вот уже много лет у меня все в порядке. Не так ли, красавчик?Мегрэ завернул вещи в ту же самую серую бумагу.— Месье не оставит мне мое голубое платье?— Не сейчас. Мы позднее пришлем его.— Как вам будет угодно. Комиссар уже пошел к выходу, когда вспомнил еще об одной детали:— Когда она пришла вчера вечером, то просила любое платье или именно то, которое уже один раз брала?— То, которое уже брала.— Как вам кажется: если бы его не было, взяла бы она другое?— Не знаю. Просила именно это.— Благодарю вас.— Не за что.Они вернулись к машине. Рабыня закрыла за ними дверь. Лоньон по-прежнему молчал. Наверное, ждал вопросов.— Сидела?— Три или четыре раза.— Скупка краденого?— Да.— Когда была последняя судимость?— Года четыре или пять назад. Сначала она была танцовщицей, затем совладелицей публичного дома, когда такие заведения еще существовали.— У нее всегда живет такая невольница?Шофер ждал указаний.— Лоньон, вы вернетесь к себе?— Если у месье Мегрэ нет срочного задания.— Площадь Константэн-Пэкёр, — распорядился Мегрэ.— Я могу пойти пешком! Черт бы его побрал с этой его ненавязчивой покорностью!— Вы знаете эту Вивьен?— Ее — нет. Они часто меняются.— Что, выгоняет?— Нет, сами уходят. Она принимает их, когда им уже так плохо, что некуда деться.— Зачем она это делает?— Может быть, просто для того, чтобы не спали на улице…Лоньон, казалось, говорил: «Знаю, что вы в это не верите и подозреваете Бог знает какие отвратительные штуки. Неужели вы не можете понять, что даже такая женщина может иметь доброе сердце и ей не чуждо милосердие. Я тоже… А все воображают, что я…»Мегрэ вздохнул.— Лучше всего было бы, чтобы вы выспались. Скорее всего вы мне понадобитесь этой ночью. А что вы вообще думаете об этой истории?Вместо ответа Лоньон пожал плечами. «Зачем притворяться, что я что-то думаю, если и так — он не сомневался в этом ни на минуту — все меня держат за идиота».Это было несправедливо. Лоньон не только отличался интеллигентностью, но и был одним из самых добросовестных сотрудников париж ской полиции. Слишком занудным, правда.Машина остановилась на небольшой площади перед обычным доходным домом.— Месье будет звонить мне в комиссариат?— Нет, домой. Так будет лучше.Через полчаса Мегрэ был уже на набережной Орфевр и, держа сверток под мышкой, вошел в комнату инспекторов.— Есть что-нибудь для меня, Люка?— Нет, патрон.Он разочарованно нахмурился. После выхода утренних газет с, фотографией неизвестной прошло уже несколько часов.— Никто не звонил?— Если ты надолго, надень теплое пальто. После захода солнца становится холодно.На столе не было ни одного донесения. Мегрэ вызвал Люка.— Опять ничего? Никаких звонков?— Нет, патрон. Вот, принес вам дело Элизабет Кумар. Мегрэ стоя пролистал его, не найдя там ничего, что бы он уже не знал от Лоньона.— Лапуэнт разослал фотографии в газеты.— Он здесь?— Ждет вас.— Позови.Фотографии были просто шедеврами монтажа. Глядя на них, Мегрэ испытал что-то похожее на шок. Он видел девушку дважды: первый раз — в свете фонарей на мокрой от дождя площади Вэнтимиль, второй — на мраморном столе в институте у доктора Поля. Сейчас он видел ее такой, какой она была вчера, когда вечером зашла к мадемуазель Ирэн.На Лапуэнта фотографии тоже произвели впечатление.— Что вы об этом скажете, патрон? — спросил он неверным голосом. И, помолчав, добавил:— Красивая, правда?Лапуэнт неточно выразился. Девушку нельзя было назвать красивой. Это было нечто большее, что нелегко поддается точному определению. Фотографу удалось вдохнуть жизнь в ее глаза, которые будто задавали вопрос. И никто не мог на него ответить.На двух фотографиях она была в своем черном платьице, на третьей — в плаще, еще на одной — в вечернем туалете. Можно было представить ее на улицах Парижа, среди толпы таких же девушек. Вот она идет по улице, останавливается около витрин, а потом спешит дальше, один Бог знает куда.У нее были отец, мать. Позднее, в школе — подружки и приятели. Потом самые разные люди окружали ее, звали по имени. А теперь, когда ее нет в живых, оказалось, что все о ней забыли, как-будто она никогда и не жила на свете.— Было очень трудно?— Что?!— Найти похожую.— Нет, только немного неловко. Меня окружила дюжина девиц, и когда я показал им платье, каждая захотела его примерить.— При тебе?— Они к этому привыкли.Доблестный Лапуэнт после двух лет работы в полиции еще не разучился краснеть!— Пошли фотографии во все провинции.— Я позволил себе сделать это, не дожидаясь вашего распоряжения.— Прекрасно. А во все комиссариаты здесь, в Париже?— Полчаса назад.— Соедини меня с Лоньоном.— Звонить в округ?— Нет, домой.Через минуту в трубке раздался голос:— Инспектор Лоньон слушает.— Это Мегрэ.— Я понял.— Я распорядился послать фотографии в ваш комиссариат А через час или два они будут в газетах.— Патрон хочет, чтобы я повторил свой обход?Мегрэ был бы изрядно растерян, если бы его попросили объяснить, почему он не верит, что этот обход может дать какой-то результат. Ведь визит к мадемуазель Ирэн, происхождение голубого платья, час, в который нашли тело, — все говорило о какой-то связи происшедшего с районом ночных увеселительных заведений.Что другое, как не намерение пойти туда, куда принято ходить только в вечернем туалете, могло заставить незнакомку бегать в девять вечера по Парижу в поисках платья? Спектакли в театрах уже давно начались. К тому же во все театры, за исключением Оперы и премьер, можно было бы пойти и в обычной одежде!— На всякий случай попробуйте. Прошу вас обратить особое внимание на ночные такси.Мегрэ положил трубку. Лапуэнт застыл на месте, ожидая указаний, но комиссар не имел никакого представления о том, что делать дальше. Опять же на всякий случай он позвонил на улицу Дуэ.— Мадемуазель Ирэн?— Да, я.— Вы не нашли адрес?— А, это месье комиссар… Нет! Искала везде. Я могла и выбросить этот листок или записала на нем размеры какой-нибудь клиентки. Но зато я вспомнила, как ее звали. Абсолютно уверена, что Луиза. Фамилия начинается тоже на Л, как там… Вроде Ла Монтань или Ла Брюйер… Может быть, и не так, но очень похоже.— Мадам не заметила, был ли среди мелочей, которые она перекладывала из своей сумочки в ту, серебряную, какой-нибудь документ?— Нет.— А какие-нибудь ключи?— Минуточку. Сдается мне, что ключ я видела. Это была не связка, а один маленький медный ключик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14