— И не отступлюсь от этого, — он тяжело заворочался. — Оставьте их в покое. Ничего не скажу — хоть убейте!
— Зачем такие жертвы?.. Даже, если бы и признались — уже поздно. Безнадежно поздно.
Раненый, уловив странную интонацию, заволновался, перевернулся на спину, приподнял забинтованную голову. Тогда Корнеев сунул ему в руку листок бумаги — бланк служебной телеграммы.
— Не-е-е-т!.. Не может быть! — засипел тот дребезжащим шепотом и потом, уже осознавая, что надежды никакой, горячечно забормотал:
— Врете!.. Шакалы… Что хотите… Все подпишу… всех заложу, только душу не рвите! Скажите, что это брехня… только скажите!.. — Жангалиев умоляющими собачьими глазами, полными слез, смотрел на майора.
Квадратный листок, выскользнув из руки раненого, медленно кружась, слетел на пол.
Корнеев застыл, не делая попыток поднять печальную депешу. Смазанные серенькие слова прочно впечатались в память. Стояли там, будто оттиснутые густеющей венозной кровью:
«ГУВД Гурьевского исполкома. Корнееву. Восемнадцатого июля в пять часов двадцать минут братья Жангалиевы, предположительно проходящие по делу побега Мустафина, выезжая из своего дома по адресу… расстреляны из автомата Калашникова неизвестным лицом или лицами. Обнаруженные в машине документы, вещи и ценности позволяют сделать вывод о намерении братьев покинуть место жительства. Сообщите факты, могущие помочь расследованию. Ташкент. Уйгунов».

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24