Водолазы добросовестно обшарили акваторию пляжа, но ничего не нашли. Им активно помогали студенты. Красуясь перед подругами, они, час за часом ныряли с лодок, и все — безрезультатно. Конечно, без акваланга на многометровой глубине делать нечего, Каспий не деревенский пруд, утопленника в считанные минуты могло унести бог весть куда. Но и расширив круг поисков, обнаружить тело не удалось, хотя по своим габаритам безвременно почивший бухгалтер никак не напоминал иголку в сене.
«… Бухгалтер!.. Усидчивых и дотошных представителей этой мирной профессии первые же шаги кооперации зачастую превращают из чистеньких старичков в обязательных сатиновых нарукавниках в хитрых, с крепкими челюстями и, как правило, нечистых на руку дельцов», — думал капитан Талгат Куфлиев из службы БХСС. Своей флегматичностью и кажущейся медлительностью он мог ввести в заблуждение любого человека, который не знал его покороче. Постоянные клиенты капитана — пронырливые хозяйственники и хитроумные спекулянты поначалу клевали на его мнимую, нерасторопность. Но вскоре Куфлиев приобрел в их среде исключительно широкую известность, которой вовсе и не добивался.
На правах старого друга, майор Корнеев иногда считал возможным отрывать капитана от дел, казавшихся тому неотложными. И сейчас он вошел в кабинет без стука.
Куфлиев вел мирную, почти дружескую беседу с невысоким мужчиной в скромнейшего вида потертом буроватом костюме и несоразмерно больших очках, которые он протирал платком в паузах, когда не был занят приглаживанием жидких пегих волос, обрамлявших, академическую лысину. Мелкое, испещренное множеством морщин лицо его было напряжено.
— Ты надолго, Талгат? — Корнеев по себе знал, как нелегко работать, когда в кабинете посторонний, будь это даже самый лучший друг. — Освободишься — забеги.
— Минуточку! Мы уже заканчиваем. Верно, Ефим Львович?
— Воля ваша, товарищ Куфлиев. Может, еще что?.. Всегда рад помочь.
— Да уж я как-нибудь обойдусь и без ваших услуг, а вот закону послужить следовало бы. И вам бы на пользу.
— Так я…
— Вот я и говорю, — перебил пегого капитан, — если еще что вспомните — милости прошу.
Посетитель мелкими шажками выкатился из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь. В дверном проеме мелькнула голая, пятка.
— Раньше у тебя побогаче клиенты были, — рассмеялся майор, — хоть для визитов целые носки у них находились.
— Ну-у, носки сейчас товар дефицитный, — протянул капитан. — А что до остального… Думаю, что Ефим Львович мог бы без особого ущерба для себя сторублевками квартиру обклеить. Доказать только трудно… Ну, пусть покуражится. Кстати, тут он, конечно, переигрывает. Уж зарплаты заведующего складом худо-бедно на носки должно хватать.
— Я думал, такие устрицы только среди кооператоров водятся, — Корнеев уселся напротив капитана, — а он, видите ли, на заводе трудится.
— Ну, об этом попозже. Ты, Игорь Николаевич, знаешь мое мнение. Я еще не встретил ни одного кооператора, который интересовался бы чем-нибудь, кроме наживы. Еще как-то могу понять патентщиков, хотя и на тех пробы ставить негде. Посмотри на мордоворотов, которые торгуют на базаре блузками да юбками. Небось своими руками на товаре розочки вышивают.
— А кооперативы, — неожиданно поддержал его Корнеев, — превратились в своеобразные насосы для перекачки безналичных денег в наличные.
— О! — прищурился капитан. — Красиво излагаешь… Хлеб отбить хочешь?
— Бухгалтер у меня пропал, — майор длинно вздохнул и отвалился на спинку стула.
— То есть?
— Утонул. Да так аккуратно, что тело никак найти не можем. Свидетели видели, как переворачивалась лодка. Одному чудаку этак метров со ста даже удар головой об лодку примерещился. Но факт есть факт. Искали, но не нашли… Оно-то, конечно, течение там — дай бог. Но мне нужно другое — что там за кооператив, в котором работал мой бухгалтер? Боюсь, придется твоих орлов задействовать.
— Бери главного орла, — узкие глаза на плоском казахском лице капитана весело заискрились. — Меня бери!
— Я-то на тебя и рассчитывал, но боялся, что откажешь.
— Ну-у, как можно другу отказать?.. Как, говоришь, называется фирма твоего утопленника?
— Не без претензии. С эдаким мещанским шиком. «Сатурн».
— Хе-хе-хе, — мелко рассыпался капитан, показывая некрупные, но крепкие, ослепительно-белые зубы. — Надо же! В городе две сотни кооперативов, а на этом «Сатурне» мы с тобой пересеклись.
Майор поднял брови и уставился на собеседника.
— Удивляешься?.. Я тоже. Тип в рваных носках, — капитан кивнул на дверь, — трудится именно в этом кооперативе. По договору, так сказать — наемный рабочий. Ты, может, обратил внимание на чисто пролетарские мозоли на его руках? — усмехнулся Куфлиев.
Корнеев вспомнил пухлые розовые пальчики посетителя, протирающие очки или нежно поглаживающие загорелую лысину.
— Да, — согласился майор, — верно. Но ты же знаешь — если человек на заводе занимает руководящую должность…
— Завод — ладно, — живо перебил его капитан. — Но здесь он заявил, что в кооперативе выполняет работу неквалифицированного рабочего с зарплатой…
— Ну, не тяни…
— Мямлил, мялся, ломал сироту казанскую, но куда деться, знал, что его слова легко проверить… Так вот — три тысячи рублей в месяц.
— Неплохо нынче чернорабочие заколачивают!
— А представь, сколько получал твой исчезнувший бухгалтер? И зачем исчезать при всех этих тысячах?
— Может, он и утонул, перегруженный сверхдоходами. Почуял, что жареным запахло.
— Пока вроде и пахнуть нечему, — рассудительно возразил капитан. — Финотдел провел плановую проверку. Ничего для нас интересного не выявлено. Я сам акт смотрел. Налоги с прибыли, подоходный, соцстрах. Даже на благоустройство города один процент выделили. Целую тысячу при стотысячном валовом доходе, — усмехнулся Куфлиев.
— А сколько они существуют?
— Всего год. И выполняют исключительной общественной важности задачу: получают в Кульсарах детали со специально опыленной поверхностью, болезненно реагирующей на царапины и окисляющейся на воздухе в поврежденных местах. Каждую такую деталь заворачивают в специально выделяемую для этой цели ткань — флизелин. Затем перевозят на собственном грузовике в Гурьев, снимают ткань и в густой вязкой массе по специальному желобу транспортируют детали со склада в емкость соседнего сборочного цеха, где они монтируются в агрегат. Отсутствие механических повреждений подтверждается актами приемки, которые подписывают завскладом Юлеев Ефим Львович и механик Круглов.
— Спасибо за исчерпывающую информацию. Ты мне вот что скажи, — майор закинул ногу за ногу, — одного я видел. Доверия он не внушает.
— : Это верно.
— А второй?
— Старый пьяница. При беседе мог лишь подтвердить, что действительно видел, как кто-то где-то что-то разворачивал. Вернее, где — известно. На складе. По отзывам рабочих, мастер больше интересовался получением спирта для промывки… интересно, чего?.. От получателей агрегата пошли рекламации… Если логически рассуждать, то повреждения поверхностного слоя деталей, нарушающие нормальную работу агрегата, могут образоваться только если транспортировать их без тканевого кокона. Думаю, что «новаторы» из «Сатурна», отменив упаковку деталей, убили разом двух зайцев. Во-первых, избавились от трудоемкой ручной работы, не забывая при этом получать за нее оплату. Во-вторых — сэкономили якобы пропитавшийся машинным маслом и годный только на свалку флизелин. Его утилизацию кооператив самоотверженно взял на себя, как и доставку деталей. «Камаз» «Сатурна» привозил раз в месяц двадцать тысяч штук продукции. По раздутым донельзя расценкам вместе с надбавками за срочность, использование собственного транспорта и прочее кооперативу перечислялись заводом тридцать тысяч рублей.
— Подумать только! Полтора рубля за деталь! — изумился Корнеев. — А куда финотдел смотрел?
— Как обычно. Ты бывал в этом финотделе?
— Да заходил как-то.
— Понятно. Так вот, акт по проверке кооператива мне приносила этакая девчушка-пичужка. Думаю, ее не очень трудно надуть, а не надуть — так купить.
— Что-то ты больно категоричен.
— Редко кто в наше время выдерживает испытание деньгами, а тут еще и запрещение работникам фин-органов работать в кооперативах по трудовому соглашению… Но выход находится. Устраивают туда родственников, возлюбленных, да и небольшой ежемесячной взяткой не гнушаются. И вообще, следят-то они только за правильностью уплаты налогов, а дела производства уже на нашей совести.
— Это значит, что на совесть работников завода рассчитывать уже не приходится?
— Вот именно. Придется еще покопаться в документах «Сатурна». Не верю, что там нет финансовых нарушений. Надо и «мертвых душ» по ведомостям поискать, хотя это уже была бы явная наглость.
— Ох, видать неспроста утонул бухгалтер! — подвел итог Корнеев.
— Неспроста, да и не вовремя, — поддержал его капитан.

* * *
Отсутствие хозяина дома не сказалось на щедрости стола. Впрочем, к еде почти никто не притрагивался: рыбным изобилием на Каспии никого не удивишь, а тонкие розоватые ломтики буженины все равно уступали нежной, маслянистой, тающей во рту осетрине. Потянувшись с пьяной неловкостью за бутылкой «Пшеничной», Даулет Сербаев неожиданно опрокинул ее. Глухо звякнув, она упала горлышком в низкое широкое корытце с икрой, и водка забулькала в аспидно-черыую бугорчатую массу.
— А, хрен с ней, — успокоил сам себя Сербаев, — все равно никто ее не ест.
Икра в Гурьеве в открытую продавалась у браконьеров почти за бесценок.
Даулет перехватил бутылку, лихо наплескал в фужер и, не оборачиваясь, свободной рукой крепко сжал тугую коленку хозяйки дома. Та даже не шелохнулась, казалось вовсе не заметила грубого ухаживания соседа. Пышная грудь ее дышала ровно, но скуластое, розово-смуглое от загара лицо выглядело усталым. Меньше всего она была похожа сегодня на себя — всегда кокетливую, голубоглазую Светик.
Сидящие напротив Юлеев и Фришман то угрюмо прятали глаза, то застывали неподвижно, тупо уставившись в простенок. На водку, в отличие от Сербаева, они не налегали. Наконец, Ефим несколько раз шмыгнул косом и, почему-то пугливо озираясь, сказал:
— Знаешь, Света, ей-богу, можно поверить, что Ленька решил утопиться от ревности. До него, наверно, дошло, что ты путалась с Даулетом…
— Полегче, ты, сморчок, — погрозил увесистым, с хорошую булыгу, кулаком Сербаев.
Светлана пропустила мимо ушей перепалку компаньонов. Было не до эмоций. Фришман решил поддержать разговор:
— В конечном счете, нас интересует одно: были ли при Леньке полученные сто тысяч, а если нет, то куда он их девал. Не верю, чтобы такая кобра, как ты, не знала его планов… Ясно, как день, что он готовился заранее, раз заказал в банке вместо сорока тысяч сто. А марку, которую он мне дал, чтобы вам глаза замазать, можно только на голую задницу лепить. Мне знакомый филателист сказал, что это купон от одной из гербовых марок.
— А ты куда смотрел, паскуда! — взревел подогретый еще одним фужером Даулет, топивший в водке обиду на Светлану, не разделявшую его чувств.
Губы Светланы брезгливо вздрогнули, она смахнула руку ухажера со своего колена.
— Можно подумать — ты много видел банковских марок!
— А-а-а, мать их!..
— Вот и я столько же. Все финансовые дела вел Ленечка, и надо сказать, они у него были в порядке. — Фришман тяжело вздохнул и продолжил, едва не всхлипывая: — А теперь у нас на счету девятьсот рублей, и я не представляю, как перечислять налог с прибыли за второй квартал. А подоходный платить?.. В течение месяца нужно подать декларацию. Неуплату налога не прикрыть никакими взятками… Вот, разве, соцстрах может подождать… Пока в обкоме профсоюза очухаются — мы, может, чего и накрутим.
— Накрутим, — прошипел, передразнивая его, Юлеев, — колючую проволоку на интересное место… Я уже вам, долдонам, говорил, что на заводе комиссия. Больше необмотанный товар принимать не буду! — распалял себя Ефим. — В БХСС только и ждут, чтобы сцапать с поличным. Боюсь, дело наше горит синим пламенем.
— Всего-то и урвали вшивые копейки. А какие дела могли бы быть! — пьяно сокрушался Даулет.
— И какого я связался с вашим недоделанным «Сатурном», — снова заныл Ефим. — Пора уже по норам… Хорошо, хоть за полгода сдернули тысяч по тридцать, а бухгалтерия ваша меня не касается. Тылы на заводе я обеспечил надежные, а вот как ты, Борис, допустил, чтобы Ленька сто штук хапанул — просто в голове не укладывается!
— А им в банке что! — злобно окрысился Фришман. — Денег сняли не больше, чем на счету было. Остальное — наши проблемы… Подпись мою Леньке не впервой подделывать — мы постоянно друг за друга расписывались. Он наверняка в банке всех, кого надо, подарками замазал. Нам теперь для того, чтобы хоть по нулям раскрутиться, надо внести тысяч сорок паевым взносом. У государства долго на крючке не повисишь — разгибать надо, и быстро. Значит так, по десять тысяч каждый — вносим завтра… И тебя, Светуля, это касается. Ясно-понятно, где Ленечка на черный день денежки хранил. Не уплатим налоги — все погорим. Самое большее через месяц нас заметут.
— Это меня-то заметут? — отчетливо разделяя слова, пренебрежительно сложила полные яркие губы Светлана. — Я в ваших делах посторонняя.
— Не совсем, Светуленька, — ехидно заулыбался Фришман.
— Ну, оформлялась к вам в «Сатурн» рабочей, всего и делов… И Ефим — рабочий. Не знаю, как товарищу ревизору, — она, усмехаясь, покосилась на Даулета, — а вам, господин председатель, раскошеливаться придется. Денежки-то нравилось грести?.. Забыл, как Леня тебя из овощного лотка в хозяева поднял?.. Выбился в люди — так держи марку, — голос Светланы отвердел, налился металлом. — Да ты, мой сладкий, должен был за каждым дворником смотреть, если он в деле, не говоря уж о таком жуке, как Леня. А проморгал — плати. Денег я не дам, — она коротко ударила ладонью по крышке стола так, что откликнулись рюмки и фужеры, потом поднялась, подошла к вмонтированному в стену бару и открыла его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24