Существовали разновидности оборотней. Некоторые люди вынуждены были бриться каждый час и носить шляпу, чтобы скрыть уши. Они могли сойти за почти нормальных.Но без сомнения она всегда могла их распознать. В толпе, на запруженной улице оборотень всегда мог распознать другого оборотня. В их глазах всегда присутствовало нечто.Ну и разумеется, если у вас было время, были еще и другие отличия. Оборотни старались жить поодиночке и заниматься работой, при которой не было контакта с животными. Они пользовались духами и часто брились, будучи весьма разборчивыми в еде. И вели дневники лунных фаз, с аккуратными пометками красными чернилами.Это было не жизнью — быть оборотнем в деревне. Глупые цыплята терялись, а вы были подозреваемым номер один. Каждый мог подтвердить, что в городе жилось лучше.Это было превозмогающим все и вся.Любимице доводилось видеть долгие часы существования улицы Вязов, протекавшие за один час. Страх налетчика… был тускло-оранжевой линией. След Морковки был расплывающимся бледно-зеленым облачком, с окантовкой, которая подтверждала, что он слегка обеспокоен; там присутствовали еще дополнительные оттенки старой кожи и блестящей стали.Многочисленные следы, слабые или сильные, пересекали улицу вдоль и поперек.Был еще один след, пахнувший как старый обгаженный ковер.«Ты, сука.» — раздался голос, обращавшийся к ней.Она повернула голову. Гаспод выглядел не лучшим образом, даже с собачьей точки зрения, разве что был окружен облаком неописуемых ароматов. «Ах, это ты.»«Вер-р-р-но.» — сказал Гаспод, лихорадочно почесываясь.Он с надеждой взглянул на нее. «Только попросить, понимаете, получить это прямо сейчас, глядя на положение вещей, во спасение души, если она существует, но как я полагаю, для меня нет ни малейшего шанса нюхнуть…»«Ни единого.»«Только спросить. Не в обиду будь сказано.»Любимица наморщила морду.«Как ты умудряешься так смердеть? Я думала, что ты воняешь, пребывая в человечьем обличьи, но сейчас…»Гаспод возгордился.«А как же, порожденье.» — сказал он. — «этого и не происходит. Я должен был над этим работать. Если бы ты была настоящей собакой, то это было бы похоже на состояние после бритья. Между прочим, тебе нужен ошейник, мисс. Никто не тронет тебя, если на тебе одет ошейник.»«Благодарю.»Гаспод казалось над чем-то размышлял.«Э…ты же не будешь разрывать сердца.»«Вопреки всему мне этого хочется.» — сказал Любимица.«Хорошо, хорошо.» — скороговоркой сказал Гаспод. — «Куда ты собираешься?»Он перешел на быстрый вперевалку шаг, чтобы поспеть за ней.«Обнюхать вокруг дома Заложи-Молоток. Я не просила тебя идти со мной.»«Ничего не остается делать.» — сказал Гаспод. — «Дом Ребер не выбрасывает своих отходов до полуночи.»"У тебя нет дома, куда можно пойти? " — спросила Любимица, когда они проходили мимо ларька «жареная картошка с рыбой»."Дом? У меня? Дом? Ах, да. Конечно. Нет проблем.Смеющиеся дети, большие кухни, трехразовое питание, рядом смешной кот, собственное одеяльце и местечко у камина, он старый тюфяк, но мы его любили, и т.д. Никаких проблем. Я рад, что избавился от этого." сказал Гаспод.«Я только сейчас заметила, что у тебя нет ошейника.»«Он…свалился.»«Правда?»«Он весил как все их фальшивые бриллианты.»«Я это заметила.»«Они позволяют мне вытворять все, что мне нравится.» сказал Гаспод.«Я понимаю.»«Иногда я не появляюсь дома в течение нескольких дней.»«Да ну?»«Иногда даже неделю.»«Верно.»«Но они всегда рады видеть меня, когда я возвращаюсь.»— сказал Гаспод.«Мне припоминается, что ты говорил о том, что ночуешь в Университете.» — сказал Любимица, когда они увернулись от телеги на улице Блеска. На миг запах Гаспода стал неразличимым, но чудесным образом запах возник вновь.«Да, верно.» — сказал он. — «Ну, ты знаешь, каково это, семья… Все дети дергают тебя, дают бисквиты и т.п., взрослые постоянно треплют. Действует на нервы. А потому я частенько сплю там.»«Ну-ну.»«Может чаще, чем следовало на самом деле.»«Да ну?»Гаспод слегка заскулил.«Ты должна быть осторожной. Такая юная сучка вроде тебя может нарваться на серьезные неприятности в этом собачьем городе.»Они добрались до деревянного сарая за мастерской Заложи-Молоток.«Как ты…» — Любимица замерла.Там было много различных запахов, но один, острый как пила, возобладал над всем.«Фейерверк.»«И страх.» — сказал Гаспод. — «Много, много страха…»Он понюхал доски. — «Человеческий страх, не гнома. Ты сама бы сказала, если бы это был страх гномов. А это крысиный яд, чувствуешь… Фу-у! После всего этого поневоле станет плохо.»«Я ощущаю запах одного мужчины и одного гнома.» — сказала Любимица.«Да. Один мертвый гном.»Гаспод сунул свой кургузый нос под дверь и с шумом втянул воздух. «А здесь совсем другое дело.» — сказал он. «Здесь только запах гнома, который тесно связан с запахом реки и все такое… Запах масла и…смазки…и все сорта эй, куда ты уходишь?»Гаспод семенил за Любимицей, направлявшейся назад на улицу Блеска, носом вплотную к земле.«Иди по следу.»«Во имя чего? Ты же знаешь, он не поблагодарит тебя.»«Кто же это?»«Твой молодой человек.»Любимица остановилась так внезапно, что Гаспод налетел на нее.«Ты имеешь в виду капрала Морковку? Он совсем не мой молодой человек!»"Да? Я же пес, верно? И все это у меня в носу, так?Запах не может лгать. Феромоны. Это же старая алхимия секса."«Я знаю его всего пару ночей!»«Ага!»«Что это значит, ага?»«Ничего, ничего. В любом случае в этом нет ничего плохого…»«Тут вообще нет ничего плохого!»«Ну, ну. Там и не могло бы быть.» — сказал Гаспод, быстро добавив. — «даже если и было что-то, то капрала Морковку любят все.»«Он очень… милый.»«Даже Большой Фидо всего лишь куснул его за руку, когда тот попытался его погладить.»«Кто это Большой Фидо?»«Он — Главный Гавкун в Гильдии Псов.»«У псов есть Гильдия? Псов? Стоит только зацепить одного, и тут же лай и драка…»«Не совсем… Права на отбросы, места для солнечных ванн, ночное дежурство с лаем, права на размножение, расписание нарядов на вой… А так же резиновая кость.»«Гильдия Псов.» — саркастически прорычала Любимица. «Да-а уж.»«Поймать крысу на дудочку на плохой улице, и позвать ко мне дудочника! Это хорошая работа для тебя, ибо я рядом, иначе у тебя будут большие неприятности. Для пса в городе всегда большая неприятность, если он не член Гильдии. Для тебя удача.» — сказал Гаспод. — «что ты меня встретила.»«Я полагаю, что у тебя самый высокий чин в Гильдии, да?»«Я не член.» — самодовольно сказал Гаспод.«Как же ты умудряешься выжить?»«Я полагаюсь только на свои лапы. В любом случае Большой Фидо оставляет меня в покое. Я овладел Силой.»«Какой силой?»«Ты не поймешь. Большой Фидо…он мой друг.»«Кусать руку человека за то, что тот его потрепал, как-то не очень это дружелюбно выглядит.»«Да? Последний человек, пытавшийся погладить Большого Фидо…от него нашли только пряжку от пояса.»«Да?»«И та была на дереве.»«Где мы?»«Отнюдь не около дерева. Что там такое?»Гаспод втянул носом воздух. Его нос мог прочесть город способом, отчасти напоминавшим высокообразованные подметки сапог капитана Бодряка.«Перекресток авеню Коронации и Гордецов.» — сказал он.— «След здесь кончается. Он мешается с другими окружающими запахами.»Любимица понюхала вокруг. Кто-то приходил сюда, но слишком много людей пересекло след. Резкий запах еще витал, но лишь едва различимым намеком среди путаницы разноречивых запахов. Она ощутила превозмогающий все запах приближающегося мыла. Она заметила его еще раньше, но только как сопровождавший запах женщины и воспринимавшийся как слабое дуновение. Когда же она очутилась в четырехногом состоянии, этот запах, казалось, заполонил весь мир.Капрал Морковка шел, задумавшись, по дороге. Он не смотрел куда идет, тем более, что это ему и не было нужно.Попадавшиеся ему навстречу люди воспринимались Морковкой как бы стоящими в стороне.Впервые Любимица увидела его глазами окружавших… Прекрасный человек! Как же этого не замечают люди?Он проходил сквозь город, как тигр сквозь высокую траву, или как белый медведь сквозь снег, одевая на себя ландшафт как кожу…Гаспод огляделся по сторонам.Любимица сидела на задних лапах, пристально глядя на него.«У тебя язык вывалился.» — сказал он.«Что? То есть? То есть как? Это же естественно. Я запыхалась.»«Гр-р, гр-р.»Морковка увидел их и остановился.«Да это же маленькая дворняжка.» — сказал он.«Гав, гав.» — сказал Гаспод, виляя обрубком хвоста.«Я вижу у тебя завелась подружка, неплохо.» — сказал Морковка, гладя его по голове, а потом совершенно машинально вытирая руку о тунику.«Честное слово, прекрасная сука.» — сказал он. — «Волкодав с Бараньих Вершин, как я могу судить.» Он потрепал Любимицу. «Ну ладно.» — сказал он. — «Это ведь ничему не мешает.»«Гав, тяв, дай собачке бисквит.» — сказал Гаспод.Морковка стоял и лихорадочно обшаривал карманы. «Мне казалось, что у меня оставался кусочек бисквита — ей-богу, мог бы поверить, что ты понимаешь каждое сказанное мною слово…»Гаспод заискивающе поклонился и без труда ухватил бисквит.«У-уф, у-уф, чавк, чавк.» — сказал он.Морковка одарил Гаспода слегка недоуменным взглядом, каким люди всегда награждали того, когда он произносил «у-уф» вместо лая, кивнул Любимице и направился к авеню Коронации к дому леди Рэмкин.«Вот идет прекрасный юноша.» — сказал Гаспод, с хрустом кусая черствый бисквит. — «Простой, но прекрасный.»«Ну да, он простой.» — сказала Любимица. — «Это было первое, что я в нем заметила. Он простой. Но все лишнее только усложнило бы дело.»«Ты отвратителен.»«Да, но я по крайней мере остаюсь в одном обличьи весь месяц, не меняя его, не в обиду будь сказано.»«Ты напрашиваешься на трепку.»«Да-а…» — заныл Гаспод. — «Да-а, ты можешь меня покусать. Гр-р. Но меня беспокоит это твое желание. Ты задумайся. У меня было столько собачьих болячек, что выжил только потому, что эти маленькие букашки были слишком заняты, сражаясь друг с другом. Кажется я даже переболел Лижущей Смертью, хотя ею болеют только беременные овцы. Давай. Кусай меня. Измени мою жизнь. Каждый раз в полнолуние у меня будет внезапно отрастать шерсть и желтые зубы, и я повсюду рыщу на своих четырех. Могу заметить, что это сильно изменит мое положение.»«На самом деле.» — сказал он. — «я и так уже лишился клока шерсти, но пусть…пойми меня, только не надо сильно кусать, а только чуть-чуть…»«Заткнись. Наконец у тебя завелась подружка, как сказал Морковка. И если у него было что-то на уме…»«Быстро лизни, даже…»«Заткнись.» * * * «Весь это беспорядок по вине Ветинари.» — сказал герцог Эорл. — «У человека нет вкуса. А потому у нас в городе зеленщики пользуются таким же влиянием, как и бароны. Он даже позволил Водопроводчикам создать собственную Гильдию! По моему скромному мнению, это совершенно противоестественно.»«Все было бы не так плохо, если бы он не окружал себя некими общественными элементами.» — сказала леди Вездесущая.«И даже воспитывал их.» — сказала леди Лунная. — «Подобные люди всегда могут ускользнуть от расплаты.»«Я допускаю, что старые короли не были нужны нашему народу, особенно в конце.» — сказал герцог Эорл. — «но по моему скромному мнению, они по крайней мере чего-то стоили. В те дни мы владели порядочным городом. Люди были более уважительны и знали свое место. Люди уделяли приличиям весь день, а не прохлаждались день-деньской. И разумеется мы не распахивали ворота перед всяким сбродом с оружием, способным воевать. И конечно же у нас был закон. Разве не так, капитан?»Капитан Сэмюэль Бодряк остекленевшим взглядом уставился в точку, чуть левее и выше правого уха говорившего.Дым сигар витал в неподвижном воздухе. Бодряк испытывал смутную уверенность, что ему довелось провести бездну времени, поглощая неимоверное количество пищи в компании людей, не нравящихся ему.Он тосковал по запаху сырых улиц и булыжникам под картонными подошвами сапог. Поднос с послеобеденными напитками гулял вокруг стола, но Бодряк не прикасался к нему, потому что это раздражало Сибил. Она пыталась этого не показывать, что раздражало его еще больше.Виски Медвежье Объятие уже выветрилось. Он ненавидел быть трезвым. Для него это означало, что он начинал думать.Одна из мыслей, пробившаяся в его сознании, была та, что таких вещей, как скромное мнение, здесь никогда не бывало.У него не было опыта общения с богатыми и сильными мира сего. Как правило, этого опыта у полицейских нет. Это не означает, что они менее склонны совершать преступления, отнюдь нет, просто преступления, совершаемые ими, лежали далеко в стороне от обычной преступности, лежащей в пределах досягаемости людей в плохих сапогах и ржавой кольчуге.Обладание сотней домов в трущобах не было преступлением, хотя сам ты и проживаешь лишь в одном, или почти не преступлением. Быть Убийцей — Гильдия на самом деле никогда так не говорила, ибо важнейшее качество быть сыном или дочерью джентльмена — не было преступлением. Если у вас было достаточно денег, вы вряд ли вообще стали совершать преступление. Вы просто немножко грешили.«А сейчас, куда ни глянь, гномы, тролли и грубые люди.»— сказал леди Лунная. — «В Анк-Морпорке гномов больше, чем в любом из наших городов, или как им там угодно называть свои норы.»"Что вы думаете, капитан? " — спросил герцог Эорл.«Гм-м.»Капитан Бодряк взял кисть винограда и начал крутить ее в руках.«…о современной этнической проблеме?»«А разве у нас такая есть?»«Ну да… Взгляните на Карьерный переулок. Там же каждую ночь драки!»«И у них совершенно нет представления о религии!»Бодряк минуту или две изучал кисть винограда. Все, что ему хотелось сказать, было : «Конечно они дерутся. Они же тролли. Конечно они лупят друг друга клюшками — ведь троллийский язык — это в основном язык тела, ну и разумеется им нравится кричать. На самом деле единственный, кто доставляет настоящие неприятности, так это ублюдок Хризопраз, и то только потому, что он набрался этого у людей и оказался способным учеником. Что ж до религии, то боги троллей колотили друг друга клюшками за десять тысяч лет до того, как мы прекратили пожирать скалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40