– Хотя мы будем говорить сейчас по-другому. Я представляю твое дело соответствующим инстанциям. Так что не говори потом, что я бросаю слова на ветер. Все, я пишу отношение в дирекцию. С меня хватит твоего присутствия, мне в моем отделении такие сотрудники не нужны.
– Руки вверх, – говорю я и стреляю в нее из пальца, – ты в это веришь?
– Видишь, я отправляю факс в Варшаву, – говорит Бася, но бросает взгляд на сумки, полные замечательных покупок, и сменяет гнев на милость: – Ладно, у меня сегодня хорошее настроение, так что у тебя есть возможность все исправить, ты еще можешь извиниться. Ну?
– Ты веришь во внезапный спуск? – Я хватаю ее за руку. – Веришь в жизнь после жирного?
– Ты что, пугаешь меня? Мне уже надо бояться? Или еще нет? – говорит Бася, выстукивая на пульте незримый номер центрального отделения. Клик. Клик. – Сейчас увидим, кто поверит во внезапное расторжение договора.
– Но чего? Чего бояться? – улыбаюсь я Басе и отпускаю ее руку. – Ни в коем случае, Бася, тебе не надо ничего бояться, стремительный спуск – и ты уже там, а там тебя поджидает все самое лучшее: шведский стол, немецкое качество, французская артистичность, английская благовоспитанность, польское гостеприимство, русская душа, испанская мушка, итальянская пылкость, чешский фильм. Вот я стою у твоих дверей, Бася, и стучусь.
– О чем это ты? – спрашивает Гоха.
– О ней. – Я показываю на Басю. – Я освобожу ее от навязчивой идеи погребения себя заживо.
– Мирек, это уже действительно не смеш… – начинает Гоха.
– Совсем, совсем не смешно, – говорю я. – Вообще не смешно, потому что не должно быть смешно. Это должно быть более чем смешно.
Трупные пятна появляются через пять часов после установления факта смерти. Об ошибке речи не может быть: дозировка того, что мы называем жизнью, должна определяться индивидуально для каждого ожидающего. В случае отравления необходимо вызвать рвоту и сделать промывание желудка, разве не так? Так или нет, гиббона мать? Откуда у меня в руке взялась эта странная металлическая игрушка?
– Боже! – ахает Гоха, взглянув на бледное лицо Баси.
– Разрыв. Если кто-то из вас нажмет «тревогу», получит дырку в голове. Сидите спокойно, и ничего вам не будет. Я знаю, как это действует. А тебя, сука, ждет путешествие через ад. Поняла? Регламент не до конца разъясняет действия в нетипичных ситуациях. Вы верите в это? Сфинктеры теряют упругость, отсюда возможность выделения мочи, экскрементов, иногда спермы, вы в это верите? Божественный акушер с видами на повышение объявляет временную моральную несостоятельность. Где ключи? Где ключи? Мы закрываем это гребаное отделение. Ключи. Сука, ключи. Ключи, сука. Давай, сука, ключи. Где ключи? Покажи, деточка, что тебе мама дала. Ты показываешь или нет, мать твою сучью?
Станца первая. После того как Бася обнаружила, что на уровне ее лица в нервно вздрагивающей руке зависла неподвижная металлическая штучка, означающая зачастую смертный приговор, с ее рожи осыпалась вся штукатурка.
– Ты классно выглядишь, когда двигаешься в дум-дум ритме. Танцуй. Танцуй, говорят тебе.
Станца вторая. Бася, на тебя возложена ответственность, а ответственность хороша для зависимых от стресса, знаешь это? Катехизис мудрости Запада? Tao Те Burger King?
– С такой, как ты, я мог бы провести всю жизнь. Целыми ночами заниматься сексом и засыпать с рассветом. Танцуй, я сказал. Танцуй. А не то врежу по морде.
Станца третья. От удара униженная Бася падает на пастельное ковровое покрытие Гамбургер Банка. Изо рта у нее и с виска стекает ржаво-коричневая жидкость.
Разрыв. В банкомате кто-то стоит. Я открываю дверь. Дергаю. Лезу в карман и достаю: а) ножнички, б) оружие, в) дискету, г) фрагмент человеческого тела.
– Мы закрываем гребаное отделение, – говорю я перепуганной женщине, которую перед входом ждет ребенок с веткой в руке. – Закрываем гребаное отделение. Так что вы либо входите, либо выходите.
Нет ничего достоверней смерти, и нет ничего недостоверней ее часа. Но это не наш случай. На этот раз все достоверно. Радуемся и веселимся по сему поводу!
Разрыв. Ты, сука, чего ты хочешь? Сейчас я покажу тебе свою пенисоидальную игрушку. Иди сюда, сука, я тебе растолкую кое-какие вещи. Оружие выстрелило. Что же ты, дрянь такая, наделала? Хочешь испортить приятное настроение, царящее в отделении? Хочешь испортить приятный пастельный интерьер? Смотри мне прямо в глаза. Действуй в соответствии с моим регламентом.
Станца четвертая. Бася ползет в направлении помещения для переговоров. Женщина в банкомате замерла с карточкой в руке. Беги отсюда. Раздается второй выстрел. Живые уже не вполне по эту сторону жизни.
На горизонте острова повышения. Большие, сочные, красивые. Буйная растительность, напоенная нектаром тропических плодов, соком разнузданных девушек и копуляцией с демонами. И как раз освободилась должность касика. Характеристики? Способный, амбициозный, энергичный, красноречивый, умение работать в команде. Это я.
– И куда же ты, падла, хочешь убежать? Что хочешь делать?
Станца пятая. Гоха поможет Басе доползти до заднего служебного помещения. И там Бася начнет выдавать известные фразочки. За что? За что? Господи, за что? За то, что конь без пальто. Так как возникает серьезное подозрение, что ты являешься компьютерно генерированной программой, которой для четкого действия не хватает нескольких необходимых инструкций. Так как уже некоторое время ты не получаешь эсэмэсок, а это значит, что в тебе больше нет необходимости. Так как в данный момент я являюсь решающим фактором, а у меня от ярости перехватывает горло.
Потому что жизнь кормится жизнью. Потому что жизнь кормится смертью.
Почему да почему, перестань ты повторять эти расхожие фразы из фильмов. Твой жалкий фристайл перестал возбуждать меня. Прошу тебя, овладей своим пошатнувшимся рассудком и вытри лицо.
Станца шестая. Бася в безумном порыве падает на колени перед наисвятейшим таинством платиновой кредитной карточки. Платиновая карточка – это престиж. Почему стоит иметь золотую или платиновую карточку Гамбургер Банка? Все очень просто. Теоретически в эксклюзивном магазине всех обслуживают одинаково. На практике (се ля жизнь!) бывает иначе. Платиновая карточка открывает множество дверей и позволяет устраивать дела, для других недоступные. Кроме того, если вы платите золотой или серебряной карточкой, к вам больше доверия. Такая карточка свидетельствует о том, что на основании вашей кредитной истории Гамбургер Банк всецело и полностью вам доверяет.
Станца седьмая. Вдруг – свист! Вдруг – визг! Вдруг – шип! Вдруг – скрип! Опять притворяешься, что тебе больно? И долго ты намереваешься вот так лежать? Станца седьмая с половиной. Пинок возвращает Басю к жизни. Станца седьмая и три четверти. Остальная часть коллектива полностью парализована.
Разрыв. Видение приходит, как конвульсия стебля. Как настоящий мятный вкус. Ступени общественной лестницы прогибаются у меня под ногами, словно они резиновые, сами подкатываются мне под ноги, эй, так это же не ступени, это эскалатор, я стою на нем, а он сам, я ничего, он сам, повышение за повышением, за повышением повышение, а за этим повышением еще одно повышение. Мамочка, у меня видение.
Станца восьмая. Бася, ты дрянная подделка памперса. Отечественный продукт без современной системы, вбирающей жидкость и пропускающей воздух. Более того, ты полностью использована. Ты – использованный памперс. Пропитанный кислой жидкостью. Вывод? Ты уходишь в отставку.
Разрыв. У меня капает из шнобеля.
Станца девятая. Куда, падла? Куда это ты собралась, спрашиваю. Лежать. Слушать. Я хочу, чтоб все по-хорошему. Однако масс-медиа в панике ищут новые темы. Секс, смерть, казнь, кровь. Рюхаешь, перед каким вызовом мы стоим? Дадим шанс масс-медиа. Увеличим вместе рейтинг региональных каналов. Будем истинными христианами. Ты веришь в это? Так куда ж ты, сука, ползешь? Я тебе говорю: ты возвращаешься в ад поджаривать стигматы рахитичного бикини на своем мутировавшем теле. Ты грезила о бага-ма-бич? А вместо того чтобы жариться на пляже, будешь жариться на сковороде. Две сосиски на дорогу.
Только ни о чем не беспокойся. Медийная память длится не дольше нескольких недель. Потом никто даже не пукнет.
Станца десятая. Что? Рвота? Невроз пищеварительной системы. Продержись еще минутку. Sursum corda. Бася. Как ответственная за преступления против рабочей силы ты номинирована на выселение из тела. Юдоль эта, переполненная затянувшимися конфликтными ситуациями, уже не властна над тобой. Открываются новые горизонты. Изобилие таблеток, которые позволят тебе есть любые лакомства без опасения набрать вес, а также наслаждаться потенцией двадцать четыре часа в сутки. Пожалуйста, улыбнись.
Станца десятая. Бася открывает дверь в комнату с сейфом. И поворачивается задом к стене. Район промежности у нее окрашивается каким-то ржаво-коричневым цветом. Что, внезапно потекло? Фу, как это неприятно, как противно. Не стану скрывать, это омерзительно! Бася, держи фальшивую улыбку до конца сцены, перерыв всего через несколько минут. И сними, ради бога, эти грязные шмотки.
Станца одиннадцатая. Стоит ли ждать второго пришествия Христа путем клонирования? Стоит ли ждать в нескончаемой очереди на квадрат получше? Бася, сколько нам лет, чтобы верить в подобную чушь? Ну так что, стоит? Я задал вполне конкретный вопрос и жду ответа! Что ты там хрипишь? Что нет? Что не хочешь умирать? Ну ты даешь!
Не порти приятной атмосферы, а то я тебе так врежу. Прихлопну. Ах, ты хотела бы увидеть свою семью? С семьей лучше всего выходишь на фотографиях, так что не говори глупостей.
Разрыв. Ты получаешь отлуп от действительности. Дискуссионная группа больше не принимает тебя. Ты не была удовлетворена ролью, которую должна была играть в реалити-шоу? Я не удивляюсь. Но даю тебе неповторимую возможность преображения и обретения новой свинячьей тождественности. С помощью вот этого logoff устройства я аннулирую все незначащие дружбы, неизъятые флирты и нежелательные обязательства.
Вначале был свет, потом кто-то влез в систему.
Станца двенадцатая. Спираль желаний, поставленная тебе в матку, привела тебя на ложный путь. На этой станции ты сходишь.
И вот я приношу в жертву себя.
Как копролит казинообразного капитализма приветствуй своего Deo Optimo Extremo нарочитого потребления и новых, помеченных охранной маркой знаков зодиака. Ты возвращаешься в страну неисполненных полуфабрикатов. AltF4.
Разрыв. Небытие. Из небытия в небытие. Ничто. Ничто ни на что. Ни на что это. Ни на что то. Все ничто. Ничто из ничто в ничто через ничто. А теперь глянь. Туннель поощрений. Что чувствуешь? Холодно? Металлическое дилдо, проникающее то туда, то сюда. А ты не мечтаешь об оральном? Не кажется тебе, что сейчас время для теплой кроватки и хорошего, стерильного night show с педрилами в горестной отвычке? Случалось ли тебе принимать орально реладорм? А анально? Нет? Ах, какая жалость, пани менеджер, какая жалость, извините, но у вас не будет оказии попробовать…
Раз. Мечись. Два. Мечись. Три. Проваливаюсь в середку. Четыре. А ты. Пять. Мечись. Шесть. Сразу же после центробежная сила швыряет черную точку, точно пятикилограммовый молот. Семь. Грехов, лишенных всякого смысла. Восемь. Заповедей. Девять. Врат в аду. Десять. В сопровождении утробного вулканического урчания.
Неужели наконец-то у меня появился шанс опорожнить трубы от циничных объедков и дешевой издевки?
Нет. И возвращаемся к игре. На счет три, дорогая, на раз, два и три.
Прячешься. Или тебя прячут.
Разрыв. Пришел долгожданный вызов на расплату.
Ослепительный белый свет парализует зрение, но через минуту возвращается способность видеть привычные образы.
Мама впускает в комнату лучи утреннего солнца. Как бьет по глазам!
– Вставай, – говорит мама.
Из цветочных горшков, стоящих на мебельной стенке, капает ржавая жидкость. Однако. Чертова параллельная реальность. Добрались-таки до меня.
– Мама? Уже? Который час?
– Да вставай, пора, – говорит мама.
Пугающая красная жидкость в пугающих землисто-ржавых горшках.
– Мама, я сегодня на работу не иду.
Не иду. Я сую его в рот. Металлическое дилдо гравирует на нёбе золотой логин предвечной тайны. И – наступает тьма.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21