https://wodolei.ru/catalog/vanni/gzhakuzi/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

В ее душе не осталось больше ни тени чувств к этому человеку – только гнев, ненависть и яростное желание отомстить.
– Тина! – Это была уже мольба.
– Я все порчу? – Она ядовито ухмыльнулась. – Ты бы предпочел что-нибудь более романтическое? Ну, скажи, разве я не волную тебя? Почувствовать шелк и кружева…
Ее пальцы медленно скользнули снизу вверх по гладкой ткани бюстгальтера и обхватили груди.
– Может, предпочитаешь, чтобы я осталась в белье?
– Прекрати немедленно, Тина! – В его голосе звучала ничем не прикрытая страсть.
Она скинула туфли и повернулась к кровати, собираясь устроиться там и расстегнуть лифчик. Но ее остановил звон разбитого стекла.
– Я сказал, прекрати!
Пораженная командным тоном, она резко повернулась к человеку, отдавшему приказ. Он уже не держал в руках бокал. Стиснув кулаки, сжав зубы, он наступал на нее, пожирая женщину ненавидящим взглядом.
Тина не на шутку испугалась. Она еще никогда не видела Дьюка таким. Ее гнев поутих.
– Что-то не так, Дьюк?
Тут он взорвался, словно уже давно копил в себе гнев и отчаяние.
– Что сделало тебя такой? Кто тебя такой сделал?
Выкрикивая эти слова, он быстрыми шагами шел к ней. Тина попыталась отшатнуться, но он схватил ее за обе руки, глубоко впившись ногтями в их нежную кожу, и сильно встряхнул.
– Это Эйнджел Брейди?
От этой фразы Тину точно подбросило на месте. В голове словно что-то щелкнуло, она заорала, срываясь на визг, едва не плача:
– Не смей обвинять в этом Эйнджи! Для него я была человеком, а не просто… – Она замолчала, почувствовав, что еще одно слово – и она разрыдается.
– Если не Брейди, тогда кто же?
«Это ты! Именно ты сделал меня такой!» – захотелось крикнуть Тине. Но она почему-то не могла заставить себя произнести эти слова.
– Тина, расскажи мне, кто так сильно тебя обидел?
Молодую женщину била неутихающая дрожь. Господи, что же она наделала?
– Тебе не стоит этого знать, – выдавила она.
– Почему?
Внезапно Тина зарыдала. По щекам потекли слезы, горло сжал спазм. Она не смогла произнести ни слова, лишь покачала головой.
– Тина…
Он обнял ее, прижал к себе, окутав теплом своего тела, укачивая словно ребенка. Он поглаживал спину Тины, перебирал ее волосы. Каждая его ласка приводила женщину во все большее смятение. Это жалость к ней, именно к ней, Кристине Форрест, или точно так же он пожалел бы любую плачущую женщину?
Ее не удивило, что Дьюк принялся нежно целовать волосы. Ласковые теплые прикосновения волшебным образом пробуждали воспоминания о прошлом. Ведь когда-то он уже целовал ее так. Она удовлетворенно вздохнула, ощущая, как учащается его дыхание, а по телу пробегает дрожь. Затем его ладонь скользнула к бедру Тины, потом еще ниже. Ласки его становились все настойчивее.
Но не успела она сообразить, что ей делать, как он уже оторвался от нее и резко отступил назад, словно испугался чего-то.
– Одевайся! – угрюмо приказал он. Лицо его застыло маской, в глазах билась тоска неутоленного желания.
– Дьюк… – В звенящем голосе Тины была мольба, но Дьюк, казалось, ничего не услышал или не понял.
– Ради Бога! Я ведь только человек, Тина! Оденься, прежде чем я… – Он замолчал, глотнув воздух, резко повернулся и быстро ушел в другой угол номера.
Она смотрела, как он подошел к бару, сорвал пробку с бутылки виски и, наполнив стакан, заметно дрожащей рукой поднес его к губам. Он сделал несколько небольших глотков, потом покачал головой и залпом, в один прием, допил остатки.
– Вот эта дверь ведет в ванную. Можешь ею воспользоваться, не стесняйся. – Эти слова он произнес каким-то бесцветным, мертвым голосом, стараясь не глядеть на нее.
Что же, такой исход дела, пожалуй, лучший из возможных. Теперь Дьюк никогда и ни за что больше не получит ее, как бы ни старался добиться этого. Зато у него будут новые воспоминания на всю жизнь, воспоминания, обжигающие болью, словно раскаленный уголь. Все кончено, между ними ничего нет…
Тина одевалась механически, словно заводная кукла. Взяв сумочку и заколки, она вошла в ванную, чтобы навести последние штрихи. Выйдя оттуда, она чувствовала себя живым манекеном, ее янтарные глаза угасли. Чувства вспыхнули и сгорели дотла, оставив лишь горстку серого пепла. Прах, и больше ничего. Больше здесь ей ждать нечего.
Дьюк, ссутулившись, молча разглядывал вид из окна. Его глаза тоже потускнели, словно глаза мертвой рыбы, он как будто постарел сразу на много лет.
– Прости меня. – Эти слова сорвались с губ Тины безо всякой задней мысли. Да и вообще, почему она должна просить у него прощения? И, главное, за что?
Он обернулся. У нее болезненно сжалось сердце, едва она увидела его опустошенный, застывший взгляд. Побледневшие губы Дьюка дернулись в попытке иронически улыбнуться.
– Тебе не за что просить прощения. Ни о чем не жалей. Я просто лишний раз убедился в том, что знал уже давно. Мы с тобой не пара.
– Но тогда зачем ты все это затеял?
Он пожал плечами.
– Нетрудно самому себя обмануть… особенно когда чего-то очень сильно желаешь.
Она покачала головой.
– Я не понимаю тебя, Дьюк.
– Я и сам порой себя не понимаю.
Вот так ответ! Тина состроила гримаску недоверия. В ответ Дьюк помрачнел и поглядел на нее с откровенной ненавистью.
– Ладно, покончим с этим, – хрипло сказал он, но по выражению его лица было понятно, что бы он хотел сказать на самом деле. Он махнул рукой в сторону накрытого стола. – Может, хочешь перекусить?
– Нет уж, спасибо, не надо. – Оставаться на ланч после того, что произошло, казалось Тине совершенно невозможным. Да и в тоне, которым Дьюк сделал это приглашение, звучала только формальная вежливость, и ничего больше. – Нам больше нечего друг другу сказать, Дьюк. Я, пожалуй, пойду.
Он не стал спорить. Все было кончено, и продолжать высекать искры не имело больше смысла.
– Я провожу тебя до такси, – предложил он.
– Нет. Этого совсем не нужно. – Тина почувствовала, как в уголках глаз закипают дурацкие слезы. – Я сама дойду. Прощай, Дьюк.
– Что же, финита ла комедиа, – тихим голосом произнес он.
Это была цитата из оперы Леонкавалло «Паяцы» – слова из финальной сцены, где главный герой, шут, своей рукой убивает любимую, но неверную жену.
Тина подумала, что и Дьюк по натуре убийца, разрушитель. Он убил ее чувство. Или, может быть, он имел в виду, что это она убила его чувство?
Тина глядела на него еще одно мгновение, но, что ни говори, а правда есть правда. Пьеса закончена. Драма – с ней и Дьюком Торпом в качестве главных героев. Пора опускать занавес.
Она вышла, не сказав ни слова, громко хлопнув дверью, словно отрубив за собой все прошлое. Однако ее преследовало ощущение, что до конца жизни ей так и не удастся избавиться от воспоминаний об этом страшном дне.
5
По дороге домой Тина чувствовала себя словно робот; она как будто ослепла и оглохла, утратила способность понимать окружающее. В таком оцепенении она добралась до дверей своего коттеджа. Только дома, в привычной обстановке, это ощущение начало мало-помалу отпускать ее.
Молодая женщина присела к столу и начала механически перебирать выкройки платьев к свадьбе Дженни. Ее взгляд равнодушно скользил по их линиям, не останавливаясь ни на секунду. Сейчас она просто была не в состоянии ни о чем думать – ни о чем, кроме произошедшего сегодня.
Из их связи с Дьюком все равно ничего бы не получилось – Тина постоянно возвращалась к этой мысли. Из нее просто не могло ничего получиться, во всяком случае, ничего хорошего. Надо постараться забыть о прошлом, забыть об этом человеке и перестать терзать себя. Но не так-то просто это сделать…
«Мы с тобой два сапога – пара». Эта фраза вновь и вновь прокручивалась в ее мозгу, терзая Тину невыносимой болью. Она с тоской признавалась себе, что Дьюк прав – у них действительно слишком много общего: взгляд на мир, отношение к работе, склад души. Этого же вполне достаточно, чтобы они могли стать отличными партнерами, друзьями, любовниками.
Но не супругами.
Дьюк откровенно дал понять, что супружество не входит в его планы. Смешно думать, что причиной его отказа была ее давняя связь с Брейди, ревность к нему.
Возможно, Дьюк хотел большего, чем просто коротенькой интрижки, – теперь до Тины стал доходить смысл его слов. Да, скорее всего, это именно так. Но слишком сильна была обида, память о долгих одиноких годах без любви, чтобы она так легко, в первый же день после разлуки, согласилась на эту связь. Рано или поздно перед ними все равно бы встала проблема – жениться или нет, а исход ее был ясен для Тины. Хотя Дьюк и намекнул, что она была не просто одной из многих женщин в его жизни. Те были для него «пустым местом» – так, кажется, он сказал? Но, может, это всего лишь утешительная ложь, ложь с целью заслужить ее прощение?
Уже смеркалось, когда резкий телефонный звонок оторвал Тину от ее мучительных размышлений. Вздрогнув, она уставилась на аппарат, словно на опасное животное, готовое в любой момент броситься на нее. Усилием воли Тина заставила себя подняться и взять трубку. Хватит! – в ярости приказала она самой себе. Что бы ни произошло, жизнь не кончена с уходом Дьюка Торпа. Надо жить дальше, думать о близких, о повседневных делах.
– Тина, это Дженни. Как прошла встреча с Торпом?
Точно острый нож вонзился в сердце Тины при звуках этого имени, но она сдержалась и ответила равнодушным тоном:
– Мы встретились, поговорили. Весьма небесполезный для меня разговор. Вот и все. – Откровенная ирония этой фразы совершенно не дошла до младшей сестры.
– О! – Дженни была явно разочарована. – Так из этого ничего не вышло? Даже для твоей работы?
– Думаю, что вряд ли выйдет что-нибудь стоящее.
На том конце провода послышался глубокий вздох.
– Да, жалко! А я-то надеялась услышать хорошие новости.
– Извини, что разочаровала тебя. Но ты же знаешь: не так живи, как хочется…
– Может быть, тебе и не хочется… – пробурчала Дженни себе под нос. – Как бы то ни было, я звоню, чтобы предупредить. Брайан завезет меня завтра к тебе по дороге на футбол, сразу после ланча. Идет?
– Идет. До завтра.
Сон не принес Тине облегчения – томительные, смутные видения, пугающие и волнующие сны, перемежаясь с краткими пробуждениями, мучили ее до утра. И в каждом сне ее преследовали глаза Дьюка…
Наутро Тина чувствовала себя так, точно ее всю ночь били палками. Голова гудела, руки и ноги были точно ватные. Ее немного утешало только то, что сегодня она сможет отвлечься, занимаясь подготовкой к свадьбе Дженни. Ее веселая, беспечная болтовня поможет старшей сестре хотя бы на некоторое время забыть о душевной боли.
Ровно в час дня приехали Дженни и ее жених Брайан Линн. Брайан, приятный, хотя и довольно заурядный молодой человек, был мастером-каменщиком на стройке. Крепкий, загорелый, с подстриженными ежиком светлыми волосами и доброжелательными голубыми глазами, он просто смотрел на вещи и знал, чего хотел. Недавно ему исполнилось двадцать четыре.
Он немного поболтал с Тиной о всяких пустяках и, обменявшись с невестой прощальным поцелуем, отправился на футбол. Наблюдая за их воркованием, Тина скептически улыбалась. Ей невольно пришло в голову: а стоит ли в таком юном возрасте строить столь грандиозные планы на будущее? Возможно, она немного завидовала им. Рядом с Дженни и Брайаном она ощущала себя старухой – и это в двадцать восемь лет!
Как ни стыдно было признаться в этом, ее мучила зависть. Дженни была так лучезарно счастлива, так страстно влюблена в своего избранника, так уверена в его ответном чувстве… Ее хорошенькое личико сияло от восторга, золотисто-карие глаза светились, щеки пылали юным, горячим румянцем, а пухлые, еще совсем детские губы улыбались. Только одно огорчало девушку: ее пышные белокурые волосы были слишком коротки для свадебной прически и упорно не желали расти быстрее, чтобы достичь нужной длины к моменту торжественной церемонии.
К середине дня они успели обсудить все и даже прикинуть затраты. Тина как раз подсчитывала стоимость свадебного платья, когда тишину полуподвальной мастерской внезапно прорезал громкий, настойчивый звонок в дверь.
– Может, ты откроешь, Дженни? – с отсутствующим видом попросила она.
Дженни вскочила и пулей взлетела по лестнице. Тина вернулась к своим подсчетам. Она только подумала, что, должно быть, это Брайан возвратился с футбола. Поглощенная вычислениями, она ни на что не обращала внимания, пока ее не отвлек голос младшей сестры.
– Проходите сюда, пожалуйста.
Она подняла голову от расчетов.
За Дженни спускался кто-то незнакомый. Тина заметила мужские ботинки, серые брюки. Да, без сомнения, это был не Брайан. Темно-серый костюм, на согнутой правой руке – огромный букет весенних цветов, пышная, кудрявая шевелюра. Волосы черные, спадают на воротник, знакомое лицо…
У Тины екнуло сердце. Вот уж его она точно не ожидала и не желала сегодня видеть. Их глаза встретились. В его взгляде были тоска ожидания, безумная надежда на невозможное, страстная мольба о пощаде, о прощении…
Оцепенев, Тина уставилась в одну точку, не в состоянии пошевелиться.
Дьюк Торп снова вошел в ее жизнь.
6
– Это мистер Торп, Тина. Дьюк Торп, – объявила Дженни.
Ее голос прерывался от восхищения. Она явно наслаждалась ошеломленностью Тины, полагая, что вся причина в неожиданности этого визита знаменитости. Она ожидала взрыва восторга у старшей сестры. Но напрасно.
Тина сухо произнесла:
– Благодарю тебя, Дженни.
Боже мой, какой дорогой ценой далось ей это равнодушие! Равнодушие, когда все внутри нее сжималось от боли и отчаяния, от нелепой надежды и дикого страха.
Ей больше нельзя обманываться: надеяться не на что. Дьюк Торп вчера сам все разрушил. Зачем он пришел? На что надеется? Чего хочет от нее?
Глазами Тина поискала Дженни, но сестра незаметно для нее ускользнула из мастерской, видимо, чувствуя, что она здесь лишняя. Дьюк шагнул к ней, не улыбаясь, не отрывая взгляда от ее лица. Он молчал. Да и что он мог сейчас сказать? Все слова прозвучали бы одинаково фальшиво и неискренне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18


А-П

П-Я