jacob delafon официальный сайт интернет магазин
– Сейчас ему необходимо предупредить других, что он нашел ее. Но Джесси вцепилась в него с удивительной силой.
– Никогда не позволяй мне уезжать, Сидни. Не оставляй меня.
– Я не оставлю, – заверил он ее.
Девушка закрыла глаза.
Однако это обещание, с грустью подумал Сидни, ему придется нарушить. Он подошел к своей лошади и взял винтовку. Затем три раза выстрелил в воздух.
Потом он взял флягу с водой и, смочив носовой платок, прикоснулся им к сухим губам Джесси, вытирая с них кровь.
– Не покидай меня, – прошептал Сидни, когда он сделал все, что мог сделать. Он мягко обнял девушку. – Никогда не покидай меня.
Через минуту над ними заурчал, приземляясь, вертолет. Оттуда вышел Чарльз. Сидни с величайшей осторожностью посадил Джесси в машину. Затем он отступил, чувствуя, что его сердце разбивается на тысячу мелких осколков.
– Вы полетите с ней. Пилот отвезет вас прямо в больницу, в Калгари, – прокричал Чарльз. – Я присмотрю за вашей лошадью.
Сидни изумленно взглянул на своего босса, а затем благодарно улыбнулся. Впервые он увидел некоторые признаки того, что когда Чарльз повзрослеет, то будет прекрасным человеком. Он крепко пожал ему руку и забрался в вертолет.
Цветы, цветы. Кругом одни цветы. Красные, желтые, всех цветов радуги.
– Джесси?
Она повернула голову и почувствовала, как слезы застилают ей глаза.
– Сидни, – прошептала она, вглядываясь в его лицо: оно было серым от изнеможения.
Он протянул руку и взял ее ладонь.
– Я упала с лошади, да?
– Да, седло соскользнуло.
– Вероятно, я не застегнула его справа вверху. Постоянно забываю это сделать. Ты думаешь, что я неумеха?
– Нет, нет, что ты.
– Чарльз снова отрывает гостевое ранчо?
– Боже упаси!
– Где мы?
– В Предгорном госпитале. В Калгари.
– А я думала, что в твоей постели, – протянула она с разочарованием. – Или мне нужно приглашение?
Он улыбнулся, убирая непослушные пряди с ее лица.
– Ты напрашиваешься?
– Ну, я всегда надеялась… может быть… ты пригласишь меня к себе.
– Это правда? Дай мне посмотреть в твои глаза. Отлично. Зрачки расширены одинаково.
– Какой ты гадкий! Я думала, ты хочешь посмотреть в мои глаза не за этим.
– В другой раз, – заверил ее Сидни.
– Почему ты здесь?
– Потому что я обещал, что никогда не покину тебя.
– Как благородно с твоей стороны, – прошептала она, закрывая глаза.
– Джесси?
– Мм?
– Я здесь, потому что я люблю тебя.
Девушка что-то пробормотала. Он не расслышал, но похоже, что она произнесла: «О Боже».
Когда Джесси проснулась, ей показалось, что цветов стало больше. Сидни ушел.
Конечно, он ушел, подумала девушка. Он, наверное, никогда и не был здесь. Ее воображение сыграло с ней какую-то злую шутку. Кажется, от этого удара по голове сломалась ее «думающая» кнопка, потому что память говорила ей, что Сидни нашел ее и поднял на руки, говоря ей восхитительные слова о своей любви и о том, что теперь они всегда будут вместе. Ее рассудок хотел, чтобы она поверила, будто бы Сидни сидел на этом стуле и говорил, что любил ее. Ну да, это такая же правда, как и то, что медсестра, находящаяся в больничной палате, – ее тетушка Полли, которая умерла пятнадцать лет назад.
Джесси медленно привстала. Чувствуя себя восьмидесятилетней старухой, она пошла в ванную, а затем прошаркала обратно в палату и стала рассматривать карточки на букетах.
Чарльз. Роб. Джо. Том. Эд. Анджела. Берт. Гости, приезжавшие в это лето на ранчо. Ее коллеги по школе в Верноне. Служащие Анпетью Лодж. Даже Джек прислал ей цветы.
Сколько любви вокруг! Но Джесси чувствовала себя разочарованной и неудовлетворенной – сейчас она нуждалась в любви только одного человека.
– Ты вернешься в постель сию же минуту или будешь иметь дело со мной.
Девушка медленно повернулась.
Сидни стоял в дверном проеме, на этот раз без шляпы, его черные волнистые волосы блестели. Он выглядел таким восхитительно возбуждающим. Он был небрит, и Джесси вспомнила, как его усы покалывали ее кожу. Она улыбнулась, заметив, что он был одет в белый халат врача.
– Сидни…
– Марш в постель!
– Почему ты одет…
– Сейчас же!
Джесси скользнула под одеяло.
– Итак, теперь ты собираешься стать хирургом?
Сидни быстро взглянул на свой халат, как будто его рассердило то, что это привлекло ее внимание.
– Одна медсестра дала мне его. Думаю, она пыталась тем самым намекнуть, что мне пора бы переодеться – я не слишком хорошо пахну.
– Сколько времени ты здесь?
– Три дня. – Он отодвинулся от кровати.
– Ты пахнешь восхитительно, – неожиданно вырвалось у нее. Джесси почувствовала, что румянец разливается по ее щекам. – Почему? Почему ты здесь?
– Потому что я благородный человек, – криво усмехнулся Сидни. Он опустился на край кровати и взял ее руки в свои.
Благородный? Она надеялась услышать отнюдь не этот ответ. Его сильные руки крепко сжимали ее ладони.
– Какие прекрасные цветы, – сказала Джесси, каждой клеточкой своего тела ощущая его близость. Она не знала, что ей следует говорить или делать. Только в одном она была уверена: она не отпустит этого мужчину, пока он сам не оттолкнет ее.
– Да, – сказал он, глядя на нее.
Джесси залилась ярким румянцем.
– Представь себе, даже Эд потратил свои с трудом заработанные деньги, чтобы купить для меня цветы. Четыре недели назад он бы не сделал этого.
– Я сказал ему, что если он захочет, то может остаться на ранчо до конца лета, несмотря на то что гостей там больше не будет. Ты знала об этом?
– Нет, я не знала.
– А знаешь, что он ответил?
Джесси покачала головой.
– Что?
– Он говорит, что соскучился по маме, сказал, что смерть отца заставила его бояться быть любимым и любить самому. Он хотел, чтобы все его ненавидели, а не любили, и думал, что так ему будет легче.
– О, Сидни!
– Кое-чему он научил и меня. Знаешь, я тоже хотел выбрать легкий путь. Всю свою жизнь я был одинок. Мой отец умер, когда я был подростком. Может быть, именно тогда я принял такое же решение, как и Эд. Одиноким быть легче. Любовь приносит боль. Но любовь – коварная штука. Невозможно угадать, когда она тебя поймает в свои сети. Ее нельзя приручить или проконтролировать. Любовь непредсказуема.
– Ты прав, – печально кивая головой, согласилась с ним Джесси. – Ты абсолютно прав.
– Я никогда прежде не задумывался, почему некоторые связи между людьми продолжаются долго, а некоторые – сразу рвутся. Не думаю, что кому-нибудь удавалось разгадать причину этого. Я имею в виду, что много раз слышал, как люди говорили о какой-нибудь паре: «Они никогда не сойдутся – они слишком разные», – и ошибались.
– Это правда, – согласилась Джесси, – а иногда люди, казалось, идеально подходят друг другу, но не сходятся.
– Джесси, я не думаю, что мы идеально подходим друг другу. Ты – городская девушка, а я – сельский парень. Ты относишься к жизни слишком беспечно, я же – слишком серьезно.
– Я никогда и не утверждала, что идеально подхожу тебе, – негодующе прошипела Джесси.
– Тебе все время нравится спорить, а я – очень миролюбивый человек.
– Я не люблю спорить! – Она выдернула свою руку.
– Ты любишь шум и действия, а я – покой и тишину.
– Единственное действие, которое я сейчас хочу совершить, – это стукнуть вазой для цветов по твоей глупой голове.
– И кроме того, ты для меня слишком низенькая.
– Для тебя? Да ты просто издеваешься!
– Я всегда был очень осторожен с красноголовыми. Слишком уж они вспыльчивые и горячие, – спокойно проговорил Сидни, отодвигая вазу с цветами подальше от нее.
Джесси скрестила руки на груди и свирепо уставилась на него.
– Но ничто на свете не остановит меня, – тихо произнес он. – Ничто не остановит моей любви к тебе. Эта любовь полностью поглотила меня.
Джесси раскрыла рот от удивления.
– Мой разум твердит мне: «Эта девушка не для тебя. Она импульсивная, неугомонная, возмутительная». А мое сердце говорит: «Может быть, это как раз то, что тебе нужно, тебе – рассудительному, степенному старому ослу». Джесси, я не хочу, чтобы моя жизнь вернулась в прежнее русло. Ты разрисовала ее яркими красками, когда все вокруг было серым и мрачным. Ты принесла свет в мой мир, долгое время находившийся во мраке. Я никогда не делал более безумной вещи, но… Джесси Хуберт, ты будешь моей женой?
– Не знаю, Сидни, – пролепетала Джесси, с явным обожанием изучая черты его лица. – Ты ужасно высок для меня. У тебя недоразвито чувство юмора, а твоя жажда риска нуждается в серьезной доработке.
– Джесси, только скажи «да» или «нет», – мрачно сказал Сидни.
– Не заносись. Ты вообще живешь в глуши.
– Джесси!
– Ты никогда больше не сможешь назвать меня зеленоглазым чудовищем, если, конечно…
– Я сейчас же возьму тебя за горло вот этими руками, – сухо сказал он, – и начну сжимать, пока ты не ответишь мне. И я уберу руки только в том случае, если это будет тот ответ, который я хочу услышать.
– Сидни, хотя мы с тобой абсолютно разные люди и я знала это с самого начала, я люблю тебя. – Джесси уже не дразнила его. – Я люблю тебя без причины и без каких-либо задних мыслей. Я люблю тебя всем сердцем и всей душой.
– Не знаю, что ждет меня завтра, любовь моя, но жизнь без тебя не имеет смысла.
– Да, я выйду за тебя замуж. Я нарожаю тебе детей. Я выучусь кататься верхом. Я научусь разводить огород и печь пироги… Но, – девушка внезапно нахмурилась, – я должна предупредить тебя: если ты женишься на мне, то тебе, возможно, придется заплатить более высокую цену, чем ты ожидаешь.
Она рассказала ему о подозрениях Чарльза насчет ее чувств и о его угрозе убить соперника.
– Да я просто проволоку его на веревке за моей лошадью, пока от него ничего не останется.
– Будь серьезным!
– Как? Я думал, ты собираешься отучить меня от серьезности. Я тренируюсь.
– Ты уже говорил с Чарльзом, – догадалась Джесси.
– Верно. Он желает нам всего наилучшего.
– Желает нам всего наилучшего? Откуда он знал, что я скажу «да»?
– Я и сам знал, еще до того, как ты ответила.
– Ты? Откуда?
– Я увидел свет в своих глазах. Этот потрясающий изумрудный свет, который сказал мне, что ты всегда будешь любить меня, даже если я позволю тебе уйти.
– Ты прав.
– Знаю.
– Иди сюда, – прошептала Джесси, приподнимаясь.
Сидни прилег на узкую кровать рядом с ней.
– Я тоже всегда буду любить тебя. Каким же я был дураком, когда позволил тебе уехать.
– Сидни, а что, если бы я не упала с этой лошади? Что, если бы я тогда не вылезла из машины и уехала?
– Я думаю, через пару недель боль стала бы невыносимой, и я все равно поехал бы за тобой. Не думаю, что я был бы в состоянии вынести пустоту этого ранчо. Без тебя мне ничего не нужно.
– Значит, я избавила тебя от лишних хлопот.
– Весьма оригинальным способом, – заметил он.
– Однажды ты сказал мне, что я – неприятность. С большой буквы.
– Ну, – протянул он, – я уже не могу взять эти слова обратно.
– Тогда попытайся их загладить, – прошептала Джесси, предложив ему свои губы. Он приник к ним, как путник, изнывающий от жажды. Его поцелуй был страстным и благоговейным одновременно.
– Господи, женщина, ты просто огненная, – прошептал Сидни между поцелуями.
– Огненная? – пробормотала Джесси, отвечая на его жадные поцелуи с не меньшей страстью. – Ты хочешь сказать, что моего огня хватит на это одно испепеляющее лето?
– Нет, я хочу сказать, что искры нашей любви зажгли такое пламя страсти, которое, даже погаснув, оставит после себя раскаленные докрасна угольки, тепло которых будет согревать нас всю жизнь.
Она хрипло простонала, когда Сидни стал легонько покусывать мочки ее ушей.
– Ой, – вскрикнула девушка, чувствуя, что его страсть разгорается все сильнее. – Ой, Сидни, извини. У меня голова раскалывается.
– Проклятье, – вырвалось у него. – Нам постоянно что-то мешает. Но когда-нибудь твои отговорки закончатся.
– Да, но только после свадьбы, – застенчиво сказала ему Джесси. – Я могу выйти замуж в белом.
В первый момент он не понял, почему она так сказала, а затем спокойно улыбнулся.
– Ты хочешь сразить наповал всех мужчин?
– Тебе не кажется, Сидни, что ты переоцениваешь мою сексуальность?
– Нет, я вовсе не это хотел сказать. Ты имеешь в виду, что ты все еще?..
– Да. Я всю мою жизнь ждала только тебя.
Сидни нежно обнял ее.
– Я тоже всю мою жизнь ждал только тебя. Я просто не могу дождаться того дня, когда мы поедем домой.
Джесси глубоко вздохнула:
– Я – твоя, Сидни. И мы уже дома. Навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– Никогда не позволяй мне уезжать, Сидни. Не оставляй меня.
– Я не оставлю, – заверил он ее.
Девушка закрыла глаза.
Однако это обещание, с грустью подумал Сидни, ему придется нарушить. Он подошел к своей лошади и взял винтовку. Затем три раза выстрелил в воздух.
Потом он взял флягу с водой и, смочив носовой платок, прикоснулся им к сухим губам Джесси, вытирая с них кровь.
– Не покидай меня, – прошептал Сидни, когда он сделал все, что мог сделать. Он мягко обнял девушку. – Никогда не покидай меня.
Через минуту над ними заурчал, приземляясь, вертолет. Оттуда вышел Чарльз. Сидни с величайшей осторожностью посадил Джесси в машину. Затем он отступил, чувствуя, что его сердце разбивается на тысячу мелких осколков.
– Вы полетите с ней. Пилот отвезет вас прямо в больницу, в Калгари, – прокричал Чарльз. – Я присмотрю за вашей лошадью.
Сидни изумленно взглянул на своего босса, а затем благодарно улыбнулся. Впервые он увидел некоторые признаки того, что когда Чарльз повзрослеет, то будет прекрасным человеком. Он крепко пожал ему руку и забрался в вертолет.
Цветы, цветы. Кругом одни цветы. Красные, желтые, всех цветов радуги.
– Джесси?
Она повернула голову и почувствовала, как слезы застилают ей глаза.
– Сидни, – прошептала она, вглядываясь в его лицо: оно было серым от изнеможения.
Он протянул руку и взял ее ладонь.
– Я упала с лошади, да?
– Да, седло соскользнуло.
– Вероятно, я не застегнула его справа вверху. Постоянно забываю это сделать. Ты думаешь, что я неумеха?
– Нет, нет, что ты.
– Чарльз снова отрывает гостевое ранчо?
– Боже упаси!
– Где мы?
– В Предгорном госпитале. В Калгари.
– А я думала, что в твоей постели, – протянула она с разочарованием. – Или мне нужно приглашение?
Он улыбнулся, убирая непослушные пряди с ее лица.
– Ты напрашиваешься?
– Ну, я всегда надеялась… может быть… ты пригласишь меня к себе.
– Это правда? Дай мне посмотреть в твои глаза. Отлично. Зрачки расширены одинаково.
– Какой ты гадкий! Я думала, ты хочешь посмотреть в мои глаза не за этим.
– В другой раз, – заверил ее Сидни.
– Почему ты здесь?
– Потому что я обещал, что никогда не покину тебя.
– Как благородно с твоей стороны, – прошептала она, закрывая глаза.
– Джесси?
– Мм?
– Я здесь, потому что я люблю тебя.
Девушка что-то пробормотала. Он не расслышал, но похоже, что она произнесла: «О Боже».
Когда Джесси проснулась, ей показалось, что цветов стало больше. Сидни ушел.
Конечно, он ушел, подумала девушка. Он, наверное, никогда и не был здесь. Ее воображение сыграло с ней какую-то злую шутку. Кажется, от этого удара по голове сломалась ее «думающая» кнопка, потому что память говорила ей, что Сидни нашел ее и поднял на руки, говоря ей восхитительные слова о своей любви и о том, что теперь они всегда будут вместе. Ее рассудок хотел, чтобы она поверила, будто бы Сидни сидел на этом стуле и говорил, что любил ее. Ну да, это такая же правда, как и то, что медсестра, находящаяся в больничной палате, – ее тетушка Полли, которая умерла пятнадцать лет назад.
Джесси медленно привстала. Чувствуя себя восьмидесятилетней старухой, она пошла в ванную, а затем прошаркала обратно в палату и стала рассматривать карточки на букетах.
Чарльз. Роб. Джо. Том. Эд. Анджела. Берт. Гости, приезжавшие в это лето на ранчо. Ее коллеги по школе в Верноне. Служащие Анпетью Лодж. Даже Джек прислал ей цветы.
Сколько любви вокруг! Но Джесси чувствовала себя разочарованной и неудовлетворенной – сейчас она нуждалась в любви только одного человека.
– Ты вернешься в постель сию же минуту или будешь иметь дело со мной.
Девушка медленно повернулась.
Сидни стоял в дверном проеме, на этот раз без шляпы, его черные волнистые волосы блестели. Он выглядел таким восхитительно возбуждающим. Он был небрит, и Джесси вспомнила, как его усы покалывали ее кожу. Она улыбнулась, заметив, что он был одет в белый халат врача.
– Сидни…
– Марш в постель!
– Почему ты одет…
– Сейчас же!
Джесси скользнула под одеяло.
– Итак, теперь ты собираешься стать хирургом?
Сидни быстро взглянул на свой халат, как будто его рассердило то, что это привлекло ее внимание.
– Одна медсестра дала мне его. Думаю, она пыталась тем самым намекнуть, что мне пора бы переодеться – я не слишком хорошо пахну.
– Сколько времени ты здесь?
– Три дня. – Он отодвинулся от кровати.
– Ты пахнешь восхитительно, – неожиданно вырвалось у нее. Джесси почувствовала, что румянец разливается по ее щекам. – Почему? Почему ты здесь?
– Потому что я благородный человек, – криво усмехнулся Сидни. Он опустился на край кровати и взял ее руки в свои.
Благородный? Она надеялась услышать отнюдь не этот ответ. Его сильные руки крепко сжимали ее ладони.
– Какие прекрасные цветы, – сказала Джесси, каждой клеточкой своего тела ощущая его близость. Она не знала, что ей следует говорить или делать. Только в одном она была уверена: она не отпустит этого мужчину, пока он сам не оттолкнет ее.
– Да, – сказал он, глядя на нее.
Джесси залилась ярким румянцем.
– Представь себе, даже Эд потратил свои с трудом заработанные деньги, чтобы купить для меня цветы. Четыре недели назад он бы не сделал этого.
– Я сказал ему, что если он захочет, то может остаться на ранчо до конца лета, несмотря на то что гостей там больше не будет. Ты знала об этом?
– Нет, я не знала.
– А знаешь, что он ответил?
Джесси покачала головой.
– Что?
– Он говорит, что соскучился по маме, сказал, что смерть отца заставила его бояться быть любимым и любить самому. Он хотел, чтобы все его ненавидели, а не любили, и думал, что так ему будет легче.
– О, Сидни!
– Кое-чему он научил и меня. Знаешь, я тоже хотел выбрать легкий путь. Всю свою жизнь я был одинок. Мой отец умер, когда я был подростком. Может быть, именно тогда я принял такое же решение, как и Эд. Одиноким быть легче. Любовь приносит боль. Но любовь – коварная штука. Невозможно угадать, когда она тебя поймает в свои сети. Ее нельзя приручить или проконтролировать. Любовь непредсказуема.
– Ты прав, – печально кивая головой, согласилась с ним Джесси. – Ты абсолютно прав.
– Я никогда прежде не задумывался, почему некоторые связи между людьми продолжаются долго, а некоторые – сразу рвутся. Не думаю, что кому-нибудь удавалось разгадать причину этого. Я имею в виду, что много раз слышал, как люди говорили о какой-нибудь паре: «Они никогда не сойдутся – они слишком разные», – и ошибались.
– Это правда, – согласилась Джесси, – а иногда люди, казалось, идеально подходят друг другу, но не сходятся.
– Джесси, я не думаю, что мы идеально подходим друг другу. Ты – городская девушка, а я – сельский парень. Ты относишься к жизни слишком беспечно, я же – слишком серьезно.
– Я никогда и не утверждала, что идеально подхожу тебе, – негодующе прошипела Джесси.
– Тебе все время нравится спорить, а я – очень миролюбивый человек.
– Я не люблю спорить! – Она выдернула свою руку.
– Ты любишь шум и действия, а я – покой и тишину.
– Единственное действие, которое я сейчас хочу совершить, – это стукнуть вазой для цветов по твоей глупой голове.
– И кроме того, ты для меня слишком низенькая.
– Для тебя? Да ты просто издеваешься!
– Я всегда был очень осторожен с красноголовыми. Слишком уж они вспыльчивые и горячие, – спокойно проговорил Сидни, отодвигая вазу с цветами подальше от нее.
Джесси скрестила руки на груди и свирепо уставилась на него.
– Но ничто на свете не остановит меня, – тихо произнес он. – Ничто не остановит моей любви к тебе. Эта любовь полностью поглотила меня.
Джесси раскрыла рот от удивления.
– Мой разум твердит мне: «Эта девушка не для тебя. Она импульсивная, неугомонная, возмутительная». А мое сердце говорит: «Может быть, это как раз то, что тебе нужно, тебе – рассудительному, степенному старому ослу». Джесси, я не хочу, чтобы моя жизнь вернулась в прежнее русло. Ты разрисовала ее яркими красками, когда все вокруг было серым и мрачным. Ты принесла свет в мой мир, долгое время находившийся во мраке. Я никогда не делал более безумной вещи, но… Джесси Хуберт, ты будешь моей женой?
– Не знаю, Сидни, – пролепетала Джесси, с явным обожанием изучая черты его лица. – Ты ужасно высок для меня. У тебя недоразвито чувство юмора, а твоя жажда риска нуждается в серьезной доработке.
– Джесси, только скажи «да» или «нет», – мрачно сказал Сидни.
– Не заносись. Ты вообще живешь в глуши.
– Джесси!
– Ты никогда больше не сможешь назвать меня зеленоглазым чудовищем, если, конечно…
– Я сейчас же возьму тебя за горло вот этими руками, – сухо сказал он, – и начну сжимать, пока ты не ответишь мне. И я уберу руки только в том случае, если это будет тот ответ, который я хочу услышать.
– Сидни, хотя мы с тобой абсолютно разные люди и я знала это с самого начала, я люблю тебя. – Джесси уже не дразнила его. – Я люблю тебя без причины и без каких-либо задних мыслей. Я люблю тебя всем сердцем и всей душой.
– Не знаю, что ждет меня завтра, любовь моя, но жизнь без тебя не имеет смысла.
– Да, я выйду за тебя замуж. Я нарожаю тебе детей. Я выучусь кататься верхом. Я научусь разводить огород и печь пироги… Но, – девушка внезапно нахмурилась, – я должна предупредить тебя: если ты женишься на мне, то тебе, возможно, придется заплатить более высокую цену, чем ты ожидаешь.
Она рассказала ему о подозрениях Чарльза насчет ее чувств и о его угрозе убить соперника.
– Да я просто проволоку его на веревке за моей лошадью, пока от него ничего не останется.
– Будь серьезным!
– Как? Я думал, ты собираешься отучить меня от серьезности. Я тренируюсь.
– Ты уже говорил с Чарльзом, – догадалась Джесси.
– Верно. Он желает нам всего наилучшего.
– Желает нам всего наилучшего? Откуда он знал, что я скажу «да»?
– Я и сам знал, еще до того, как ты ответила.
– Ты? Откуда?
– Я увидел свет в своих глазах. Этот потрясающий изумрудный свет, который сказал мне, что ты всегда будешь любить меня, даже если я позволю тебе уйти.
– Ты прав.
– Знаю.
– Иди сюда, – прошептала Джесси, приподнимаясь.
Сидни прилег на узкую кровать рядом с ней.
– Я тоже всегда буду любить тебя. Каким же я был дураком, когда позволил тебе уехать.
– Сидни, а что, если бы я не упала с этой лошади? Что, если бы я тогда не вылезла из машины и уехала?
– Я думаю, через пару недель боль стала бы невыносимой, и я все равно поехал бы за тобой. Не думаю, что я был бы в состоянии вынести пустоту этого ранчо. Без тебя мне ничего не нужно.
– Значит, я избавила тебя от лишних хлопот.
– Весьма оригинальным способом, – заметил он.
– Однажды ты сказал мне, что я – неприятность. С большой буквы.
– Ну, – протянул он, – я уже не могу взять эти слова обратно.
– Тогда попытайся их загладить, – прошептала Джесси, предложив ему свои губы. Он приник к ним, как путник, изнывающий от жажды. Его поцелуй был страстным и благоговейным одновременно.
– Господи, женщина, ты просто огненная, – прошептал Сидни между поцелуями.
– Огненная? – пробормотала Джесси, отвечая на его жадные поцелуи с не меньшей страстью. – Ты хочешь сказать, что моего огня хватит на это одно испепеляющее лето?
– Нет, я хочу сказать, что искры нашей любви зажгли такое пламя страсти, которое, даже погаснув, оставит после себя раскаленные докрасна угольки, тепло которых будет согревать нас всю жизнь.
Она хрипло простонала, когда Сидни стал легонько покусывать мочки ее ушей.
– Ой, – вскрикнула девушка, чувствуя, что его страсть разгорается все сильнее. – Ой, Сидни, извини. У меня голова раскалывается.
– Проклятье, – вырвалось у него. – Нам постоянно что-то мешает. Но когда-нибудь твои отговорки закончатся.
– Да, но только после свадьбы, – застенчиво сказала ему Джесси. – Я могу выйти замуж в белом.
В первый момент он не понял, почему она так сказала, а затем спокойно улыбнулся.
– Ты хочешь сразить наповал всех мужчин?
– Тебе не кажется, Сидни, что ты переоцениваешь мою сексуальность?
– Нет, я вовсе не это хотел сказать. Ты имеешь в виду, что ты все еще?..
– Да. Я всю мою жизнь ждала только тебя.
Сидни нежно обнял ее.
– Я тоже всю мою жизнь ждал только тебя. Я просто не могу дождаться того дня, когда мы поедем домой.
Джесси глубоко вздохнула:
– Я – твоя, Сидни. И мы уже дома. Навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17