Глядя сейчас на ее бронзовую кожу, блестящие каштановые волосы и колючие карие глаза, он улыбнулся: она превзошла все его ожидания.
– Разрешите представить вас Филиппу Медине, – намеренно игнорируя ее слова, произнес дилер. – Он не только главный администратор «Сиско комьюникейшнз», но и крупный коллекционер, и сейчас намеревается купить вот этот восхитительный рисунок.
Стоявший рядом с Рихтером мужчина пристально посмотрел на Изабель. Взгляд его был непроницаемым, мрачным, и в то же время мягким – как кусок угля, которым Изабель рисовала злополучный портрет.
– Картина не передает всего вашего обаяния, мисс де Луна. Встретив вас лично, могу заверить, что вы просто очаровательны.
Изабель явно тронуло то, что в отличие от большинства зрителей Медина заметил сходство, ей также польстил и комплимент, но, в конце концов, она пришла сюда ругаться с Рихтером, а не флиртовать с незнакомцами. Игнорируя бизнесмена, она продолжила атаку:
– Вы не имеете права вести переговоры с мистером Мединой. Если он хочет купить эту картину, то должен договариваться только со мной!
Джулиан не знал, смеяться ему или плакать. Ему и раньше приходилось иметь дело с темпераментными художниками, но никто из них не был столь красив и столь талантлив. Ему не хотелось спорить с Изабель, а главное сейчас – подписать с ней контракт.
– Весьма сожалею об этом недоразумении, мисс де Луна, но, видите ли, я думал, что Скай выступает от вашего имени.
– Я вполне способна делать это сама.
– И создавать замечательные произведения. – Филипп Медина снова вмешался в разговор. – Как уже сказал Джулиан, я коллекционер и хотел бы купить этот рисунок.
Впервые с начала разговора Изабель взглянула на человека, который хотел стать ее первым покупателем. Мягкие каштановые волосы, квадратный подбородок с небольшой ямочкой, густые брови, худощавое лицо, полностью преображавшееся, когда Медина улыбался – он сразу становился необычайно красив. Судя по всему, Медине было за тридцать, однако выражение его глаз говорило о том, что он, как и сама Изабель, пережил больше, чем обычно выпадает на долю его сверстников.
Картину Рихтер оценил в две с половиной тысячи долларов. Де Луна запросила для себя тысячу, оставив дилеру шестьдесят процентов. Тот был согласен и на меньшее, но Изабель не подозревала и об этом, она знать не знала, что первому покупателю обычно дается большая скидка. Таким образом стимулируется спрос: имя этого покупателя используется как приманка для других. Медина, который знал все тонкости игры, мог бы и поторговаться, но не захотел: подписав чек и пообещав прийти на следующий день, он ушел, оставив Изабель и Рихтера наедине.
– Примите мои поздравления, – расплылся в улыбке Джулиан. – Этот чек придает делу необходимый официоз. Теперь вы стали профессиональной художницей. – Против своего желания Изабель улыбнулась. – Поверьте, я искренне огорчен происшедшим недоразумением и прошу меня извинить, – продолжил Рихтер. – Вы вправе требовать, чтобы я убрал эту часть экспозиции, но тем не менее надеюсь, мисс де Луна, что в наших общих интересах оставить ее.
– Мне не нравится, когда я не могу распоряжаться своими собственными работами.
– Рискуя вас обидеть, я все-таки замечу, что нью-йоркский художник не волен полностью распоряжаться своими работами.
– И почему же?
– Потому что, к сожалению, ценность любого произведения определяется его ценой; ее, в свою очередь, диктует рынок, а положение на рынке зависит от многих факторов, большей частью иррациональных. – Рихтер пристально посмотрел на Изабель. Она была вся внимание. – У искусства свои циклы и тенденции. Мода здесь меняется очень быстро. В одном сезоне в моде живопись, в другом – скульптура, а на следующий год все интересуются только гобеленами. Художнику подконтрольны только две вещи: свое творчество и выбор того, кто его представляет.
– И здесь появляетесь вы.
– Именно, – улыбнулся Джулиан. – При всей своей скромности я не премину напомнить, что являюсь владельцем самой престижной галереи Нью-Йорка. Позволяя мне выставлять свои работы, вы зарабатываете очки, которых вам нигде больше не получить. Нравится вам это или нет, мисс де Луна, однако место, где висят ваши произведения, часто гораздо важнее того, что они в действительности собой представляют.
Опустив руку в карман, Изабель нащупала чек, подписанный Филиппом Мединой. Рисунок был замечательным, она сама это знала, но где бы еще за него заплатили две с половиной тысячи?! Рихтер пользовался репутацией человека, который выручает большие деньги за произведения искусства. А Изабель нуждалась в деньгах.
Причем не только для того, чтобы платить за квартиру, за питание и так далее – нет, просто Изабель не оставляла надежды выкупить «Дрэгон текстайлз», и это желание только окрепло во время ее последней поездки в Барселону. От тети Флоры Изабель узнала, что здесь до сих пор вспоминают о смерти Альтеи и обвиняют в ней Мартина. Почему? Флора объяснила ей, что загадки не дают людям покоя, будоражат их сознание. Кроме того, при любых неполадках на текстильной фабрике рабочие честят Мартина на чем свет стоит. Сожалея о том, что с момента продажи «Дрэгон» Барбе дела на предприятии не клеятся, они считают, что смерть Альтеи каким-то образом вызвала разорение компании, а значит, во всем виноват Мартин. Для Изабель эта воображаемая связь между ее отцом и упадком «Дрэгон» послужила дополнительным аргументом в пользу выкупа фабрики. Естественно, для этого требовалось много денег, следовательно, внезапно решила Изабель, ей нужен Джулиан Рихтер.
– Если я соглашусь, чтобы вы представляли мои интересы, как это будет выглядеть?
Пульс Джулиана участился.
– Я буду продавать все ваши работы, а также заниматься рекламой выставок и связями с общественностью.
– Связями с общественностью? – засмеялась Изабель. – Какой?
– О, это очень важно, – возразил Рихтер. – Мы оба создаем образы, Изабель, с той лишь разницей, что вы их рисуете, а я леплю. – Он пристально посмотрел на девушку. – Я просто хочу, чтобы вы полностью обрели себя.
– И как же этого достичь? – с настороженным любопытством спросила Изабель.
– У вас испанское происхождение, вы говорите с легким акцентом. Вы выросли в Санта-Фе, городе с испано-язычным населением. Вот и разыграйте эту карту! – Он уже вошел в роль импресарио и, расхаживая по залу и экспрессивно жестикулируя, указывал Изабель на ее красное платье и серебряные украшения, незатейливую прическу и браслеты на руках. – Одевайтесь поярче. Носите браслеты и бусы. В общем, делайте то же, что и сегодня, только еще смелее.
На лице Изабель, однако, по-прежнему читалась растерянность. Джулиан спохватился: она еще слишком молода! Не надо ее пугать.
– Впрочем, до конца выставки забудьте о том, что я вам сказал. – Он улыбнулся, лукаво сверкнув голубыми глазами. – Если после того как мы узнаем друг друга получше, вы сочтете, что я именно тот, кто может вас должным образом представить, я с радостью возьмусь за это. Если нет – ничего страшного. Идет?
– Пожалуй.
По облегченному вздоху Изабель Рихтер понял, что не обманулся: эту художницу торопить не надо. Что ж, если она ему доверится, то станет знаменитой. Если нет – это будет величайшая ошибка в ее жизни.
Войдя, Изабель и Скай обнаружили, что банкет еще только-только начался.
– Что он делает здесь так рано? – удивилась Скай, кивнув в сторону Филиппа Медины. – Хотя, конечно, я рада его видеть – в его присутствии мое сердце начинает биться как сумасшедшее. – Она пригладила волосы, распрямила плечи и бросила на Медину небрежный взгляд. – Это же надо, симпатичный, умный, богатый – и все одновременно!
– Он купил один из моих рисунков, – тотчас сообщила Изабель.
– А ты мне не сказала!
– Как не сказала, что твой босс рекомендовал мне одеваться словно исполнительнице фламенко.
Прежде чем Скай успела ответить, в зал вошел Рихтер. В следующий миг он уже отыскал взглядом Изабель – свободное, без отделки, кремовое платье, распущенные волосы до плеч, из украшений только индейское ожерелье из раковин, из косметики только едва заметная губная помада. Надо отдать должное Рихтеру – на лице его не дрогнул ни один мускул.
– Вы прекрасно выглядите, Изабель, – произнес он, галантно целуя ей руку.
Затем, заметив четырех своих крупнейших покупателей, собравшихся вместе в первом зале, он пригласил корреспондента «Нью-Йорк таймс» снять Изабель и Филиппа Медину на фоне рисунка, который тот купил. Через полчаса все остальные рисунки тоже были проданы.
Об Изабель Рихтер заговаривал только тогда, когда его о ней спрашивали, повторяя свою обычную фразу о новых художниках: «Может, я и ошибаюсь, но вам наверняка понравится». Завсегдатаи знали, что ошибается он очень редко, так что к концу официальной части Рихтер сумел распродать половину работ Изабель и зарезервировать еще какую-то часть. Как он считал, все остальное разойдется за неделю.
– Должно быть, вы безмерно счастливы. Ваш дебют прошел с невиданным успехом. – Филипп Медина подал ей бокал шампанского. – Вы это безусловно заслужили.
– Наверное, это вы принесли мне удачу, – сказала наконец она, удивляясь тому, что так спокойно чувствует себя в присутствии человека, который у большинства вызывает прямо противоположные эмоции.
– Не я, а ваш талант. – Глаза Медины смеялись, а губы тронуло подобие улыбки. – Я уверен, что сегодня вечером вашим вниманием полностью завладеет Джулиан, но тем не менее мне хотелось бы как-нибудь пригласить вас на ужин.
– Что ж, я с удовольствием принимаю ваше предложение.
Собеседники и не заметили подошедшего к ним Рихтера. Он только что отправил Джеймса Карстерса, Фрэнка Понса и Скай в бистро, где должен был состояться праздничный ужин, посвященный открытию выставки.
– Ну как вам понравился ваш дебют?
Окинув взглядом зал, где рядом с ее работами пестрели красные надписи «Продано» и синие «Зарезервировано», Изабель засмеялась.
– По правде говоря, я на седьмом небе от счастья.
Общее настроение на банкете было приподнятым. Понс и Карстерс радовались результатам первого дня и тому, что попали под опеку Рихтера.
– Он жестко разговаривает с прессой и владельцами галерей, которые могут попытаться тебя переманить, но с нами держится в рамках.
Слушая их, Изабель наблюдала, как Джулиан фотографирует собравшихся, заставляя их улыбаться и принимать нелепые позы. На следующий день, за обедом, он вручил Изабель снимок, на котором запечатлел ее рядом со Скай.
– Я знаю, как вы близки, – произнес Рихтер. – И решил, что вам понравится.
– Действительно здорово! Даже очень. Большое вам спасибо! – Изабель была очень тронута его вниманием.
Обедали они в «Ле Сирк», поскольку Рихтер хотел отпраздновать ее боевое крещение, а заодно и переговорить о делах. Изабель явно смущалась, ибо не привыкла к роскошным обедам рядом со знаменитостями за соседними столиками. Не привыкла она и к обществу людей, привлекающих всеобщее внимание – таких как Джулиан. Каждые несколько минут к ним кто-то подходил, чтобы поздороваться и познакомиться с Изабель. Компания Рихтера сама по себе обеспечивала высокий общественный статус.
Удивительно, но ей было спокойно рядом с ним. Едва знакомый ей человек, знаменитость, а вот поди ж ты!.. Кстати, во время обеда Джулиан несколько раз обмолвился о тяжком бремени славы.
– От вас все время ждут чего-то необычного. А потому никогда не позволяйте диктовать, что вам следует делать. Прислушивайтесь только к своему таланту.
– И к вам, конечно, – шутливо добавила Изабель. Джулиан засмеялся:
– Я не хотел этого говорить, но раз уж вы сами об этом упомянули – да, в формуле вашего успеха я мог бы стать важной составляющей.
– Я тоже так думаю. – Ходить вокруг да около было не в характере Изабель. Вчера в галерее она убедилась в том, что Рихтер мастерски умеет пробуждать желание купить произведение искусства. На банкете и сейчас, за обедом, она увидела его с другой стороны. – Мне бы хотелось, чтобы вы были моим представителем, мистер Рихтер.
Джулиан склонил голову.
– Сочту за честь, мисс де Луна.
Они пили за будущее сотрудничество, когда Изабель внезапно увидела его и чуть не выронила из рук бокал. Он в эту минуту разговаривал с владельцем «Ле Сирк» Сирио. Заметив Изабель, посетитель сразу же подошел к их столику.
– Сеньорита де Луна, как я рад вас видеть! Изабель не ответила.
– Меня зовут Пасква Барба, – не отрывая глаз от Изабель, сказал мужчина и протянул руку Джулиану. – Я старый друг матери Изабель.
– Кто бы вы ни были, – сказал Рихтер, – вас явно нельзя назвать старым другом мисс де Луна, так что, если не возражаете, мы хотели бы продолжить обед. Всего хорошего.
– Спасибо, – сказала Изабель. – Он…
– Не надо ничего объяснять. Он вас расстроил, этого достаточно. – Рихтер накрыл ее руку своей. – Не беспокойтесь. Я не позволю ему вам докучать.
Изабель кивнула. Когда Пако прервал их беседу, они как раз говорили о перспективах на будущее. Рихтер считал, что теперь внимание публики ей обеспечено, и рекомендовал устроить персональную выставку сразу же, как только Изабель напишет достаточно картин. После этого он собирался вновь изолировать ее от общества, чтобы создать атмосферу таинственности. Изабель обещала найти подходящий для работы чердак.
– А как вы смотрите на то, чтобы пока вернуться в Санта-Фе?
Изабель все еще никак не могла успокоиться после неожиданной встречи. Ужасно было сознавать, что Пасква Барба здесь, так близко от нее.
– Я думаю, это будет неплохо, – рассеянно проговорила она.
– Это покроет ваши расходы на год вперед. – Джулиан протянул ей чек.
Цифра ее ошеломила.
– Нет, я не могу… я не возьму… – запротестовала Изабель.
– Можете, можете. Вернее, даже должны. – Улыбка Джулиана говорила о том, что он знает, что для нее лучше. – Поезжайте домой, Изабель, туда, где вашей музе будет уютно, а ваш талант станет расцветать пышным цветом.
Взгляд Изабель между тем был прикован к Паскве Барбе, который по-прежнему пристально смотрел на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50