Или это все проклятый викодин?Когда мы наконец оказались в квартире, Кэссиди помогла мне переодеться в джинсы и свитер, а Трисия порхала в гостиной, взбивая подушки, заваривая чай и хватаясь то за одно, то за другое. Я слышала, как она пытается хоть что-нибудь вытащить из детектива Эдвардса, но тут ей не повезло.Кэссиди спросила меня:– Как ты думаешь, почему он здесь?– Хочет задать вопросы. Просто ждет подходящего момента.Кэссиди покачала головой:– Он о тебе беспокоится.– Прекрасно. Я тоже о нем беспокоюсь.Кэссиди чмокнула меня в щеку и слегка приобняла, стараясь не задеть раненую руку.– Сейчас мы будем по всем правилам за тобой ухаживать.Но это не входило в планы детектива Эдвардса. Кэссиди привела меня обратно в гостиную, и они с Трисией устроили меня на диване – подушки, одеяла, все, что полагается, кроме, разве что, курительной трубки и тапочек. Детектив Эдвардс стоял рядом и наблюдал за их суетой, не делая никаких замечаний. Но как только они закончили и собирались сесть рядом со мной, он произнес:– Большое вам спасибо.Кэссиди нахмурилась:– Звучит, как будто вы нас отпускаете.– Не беспокойтесь, сегодня я сам присмотрю за мисс Форрестер. Еще раз огромное спасибо.Не знаю, кто из нас троих был больше поражен. Он хочет сказать, что проведет здесь ночь? Чья это идея? Хорошая ли это идея? Это официально или как? А я к этому готова? И вообще, где мой викодин?Кэссиди тоже не была в восторге, а вот Трисия уже готова была вскочить и побежать.– По-моему, это чудесно. Лично я буду спать гораздо спокойнее, зная, что вы здесь охраняете Молли, детектив. Пойдем, Кэссиди.По улыбке – чтобы не сказать по усмешке – Трисии было понятно, что она, как наш штатный романтик, уверена, что Эдвардс явился с личным визитом, поэтому им с Кэссиди нужно поскорее убраться с дороги. Кэссиди, еще слишком хорошо помнившая, как ей пришлось вытаскивать меня из его комнаты для допросов, была настроена гораздо более скептически. Я же пока что терялась в догадках, что у него на уме, но мне ужасно хотелось выяснить. Меня очень радовало намерение подруг за мной ухаживать, однако перспектива, что эту обязанность возьмет на себя Эдвардс, просто приводила в восторг.– Со мной все будет в порядке, Кэссиди, – заверила я. – Увидимся утром перед похоронами.Кэссиди, которой ничего не оставалось сделать, как сдаться, покачала головой:– Если мы тебе понадобимся…– Я знаю.По очереди поцеловав меня, они кивками попрощались с детективом Эдвардсом и ушли. Кэссиди замешкалась на пороге, но Трисия быстренько вытолкала ее в коридор. Эдвардс прошел следом и запер за ними дверь. Вернувшись, он уставился на меня, и это продолжалось так долго, что мне стало неуютно.Хорошо было бы выступить с какой-нибудь колкостью в духе Мирны Лой Мирна Лой (1905–1993) – популярная американская киноактриса 1930-50-х гг.

, но мне вдруг захотелось плакать. Скорее всего, это был викодин – Фаза Третья. Что я натворила? В какой степени я виновата в том, что произошло? Что я сделала не так? И что теперь будет?– Почему вы отослали моего адвоката? Разве это законно? – ляпнула я, потеряв контроль одновременно и над языком, и над мозгами.– Вам давали наркотики?– Ну конечно, давали. И это значит, что мне нужно быть очень осторожной, потому что я, кажется, говорю то, что думаю, а в вашем присутствии это может быть небезопасно. – Я старалась оставаться спокойной и сосредоточенной, но меня ужасно отвлекал кончик моего носа, который потерял чувствительность.– Почему? Почему вам надо быть осторожной?Послышался странный смех – как оказалось, мой собственный.– Потому что вы стараетесь выведать мои секреты.– А у вас есть секреты?– А у какой настоящей женщины их нет?– Действительно.– Вот что, прекратите со мной соглашаться, вы напрасно думаете, что это вам поможет.– Может быть, я так сказал просто потому, что мне это понравилось.– "Понравилось" – в смысле то, что я сказала, или в смысле – я понравилась?– Для начала – то, что вы сказали.– А что я сказала?– Много чего.Я как будто наблюдала себя со стороны. То есть я понимала, что пора заткнуться, но не могла остановиться.– Вы думаете, я права насчет того, что Ивонн убила Тедди? Проблема в том, что потом кто-то убил Ивонн и пытался убить меня, и мне кажется, что это так или иначе связано с рекламным объявлением, которое должно было выйти в журнале – ну, об этих классных штучках, которые надевают на туфли, и еще мне кажется, Тедди пообещал этому парню помочь, но деньги пропали, потому что, может быть… о-о, да, вот почему Тедди и Ивонн воровали деньги у журнала, или брали на лапу, или что там еще они могли делать – но вы можете проверить их банковские счета и все такое, правда же? – Я вопросительно смотрела на него, ожидая ответа. Вот только о чем, собственно говоря, я только что у него спросила?– Мы уже проверили их финансовые документы и ничего не обнаружили.– Так они же хитрые. Были хитрые. Есть какое-то недостающее звено, понимаете, человек, который их всех связывает, и мне уже казалось, что я вот-вот его вычислю, а тут кто-то берет и стреляет в меня, и теперь мне очень трудно сосредоточиться.– Могу себе представить.– Но я все равно должна его вычислить, а вы должны мне поверить.– Понятно.– Дайте слово.– Зачем?– Если дадите слово, я открою вам свой секрет.Он подошел поближе и присел на кофейный столик, его колени соприкасались с моими, а лицо оказалось в опасной близости.– Даю слово.– У вас самые потрясающие синие глаза, которые я когда-либо видела.Потрясающие синие глаза моргнули, но удивленно или разочарованно – я не могла понять.– Это и есть ваш большой секрет?– Ага. И я не должна была вам говорить, потому что теперь я в вашей власти.– Я не смог бы вас контролировать, даже если бы захотел.– А вы хотите?Взяв мои руки в свои, он сказал:– Когда Ортиц позвонил, я чуть с ума не сошел. Я ужасно боялся, что произойдет что-то в этом роде.– Но мне казалось, вы меня подозреваете.– Я никак не мог вас раскусить. По крайней мере, я себе говорил, что именно поэтому не могу перестать о вас думать.Где-то глубоко внутри – там, куда еще не проник викодин – я почерпнула силы, чтобы наконец промолчать. Я даже задержала дыхание, чтобы подольше продержаться.– Я ничего плохого не сделала, – сказала я наконец.– Знаю. Теперь нам надо поберечь вас, пока мы не найдем того, кто сделал.– И поэтому вы сегодня здесь. Чтобы меня охранять.Его улыбка была неуверенной, и неожиданной, и ошеломляющей.– Охранять, ни отходя ни на шаг.– Значит, я не зря плачу налоги?– Увидишь.Наклонившись, он поцеловал меня – теплее, крепче и дольше, чем в первый раз. И хотя я все еще не ощущала собственного носа, но это я почувствовала. Везде. И в первый раз с того момента, как я наткнулась на Тедди, бесконечные вопросы, крутившиеся у меня в голове, куда-то исчезли, а остался только Эдвардс, его губы, его руки, его плечи, и я не сказала ни слова, когда он поднял меня и понес в спальню. Потому что это было правильно. 18 Нельзя упрекать Кэссиди за то, что она взвизгнула. Шок от того, что тебя держит на мушке детектив из убойного отдела, может быть лишь слегка смягчен тем обстоятельством, что на этом детективе нет ничего, кроме трусов. С другой стороны, нельзя обвинять детектива, у которого сработал рефлекс, когда неожиданное вторжение незваного гостя заставило его выпрыгнуть из постели.Мне не пришло в голову сказать Кайлу – ранее известному как детектив Эдвардс – что у Кэссиди есть ключ от моей квартиры и договоренность со швейцаром, согласно которой она может входить ко мне без предупреждения в любое время дня и ночи. И уж тем более я не могла предупредить Кэссиди, что Кайл окажется здесь ранним утром, потому что засыпала, еще не до конца поверив, что он со мной, а проснулась уже от вопля Кэссиди.Ее крик заставил меня скатиться с кровати – о, моя несчастная раненая рука! – намотав на себя простыню. На минуту мне почудилось, что это еще один викодиновый ночной кошмар: полуголый Кайл с пистолетом, направленным на Кэссиди, которая выглядит так, будто ее вот-вот стошнит прямо на эксклюзивный парчовый жакет и юбку с воланами от Джанфранко Ферре.Кайл опустил пистолет, и Кэссиди, похоже, почувствовала себя лучше. Я опустилась на пол возле кровати и тоже почувствовала себя лучше. Кайл и Кэссиди одновременно повернулись ко мне, ожидая объяснений.– У нее есть ключ. У него есть пистолет, – вот и все, что я смогла сформулировать.– Это мы уже и без тебя поняли, – хмыкнула Кэссиди.– Держу пари, об остальном ты тоже можешь догадаться, – намекнула я.Кайл ничего не сказал, а просто начал собирать свои вещи, валяющиеся в разных углах спальни. Воспользовавшись тем, что он отвернулся, Кэссиди состроила похотливую гримаску. Я постаралась не улыбнуться, но не смогла. Кэссиди закатила глаза и прислонилась к косяку.– Я вас не смущаю, детектив Эдвардс?– Ни в коей мере, мисс Линч.– Кэссиди, это Кайл. Кайл, это Кэссиди.– Замечательно, значит, мы все теперь отбросили формальности. – Кэссиди еще раз закатила глаза и протянула руку, но Кайл в это время как раз натягивал брюки и не мог ответить на рукопожатие. Он ограничился кивком, и Кэссиди пришлось этим удовольствоваться. – Отлично. Я понимаю, нет лучшего способа начать день, и мне очень жаль, что я все испортила. Но нам, как-никак, предстоит идти на похороны.Мысль о похоронах, как ни странно, пугала меня куда меньше, чем необходимость вставать и одеваться. Рука начала по-настоящему болеть. Я посмотрела на часы, стоявшие на тумбочке возле кровати:– Кэссиди, но ведь еще только семь тридцать!– Я же не знала, насколько быстро ты сегодня сможешь передвигаться, а мы обещали Трисии, что придем пораньше – вдруг ей в последнюю минуту понадобится наша помощь.– Мы обещали?Взгляд Кэссиди снова переместился на Кайла.– Видимо, кое-что из вчерашних событий на фоне остальных заволокло туманом.Кайл, воздержавшись от комментариев и даже не взглянув на Кэссиди, надел рубашку.– Увидимся в церкви.– Ты тоже там будешь?– Работа.– О-о-о, неужто мы собираемся разоблачить убийцу прямо во время проповеди? – полушутливо спросила Кэссиди.– Никаких "мы", – абсолютно серьезно отрезал Кайл – правда, его строгость была несколько смазана тем, что в это время он искал свои носки и ботинки. – Ваше дело, мисс… Кэссиди, не спускать с Молли глаз, чтобы она с церковной кафедры не обратилась к преступнику с призывом покаяться и сдаться. И вообще, чтобы она не совалась ни во что, что может иметь хотя бы отдаленное отношение к расследованию. А мы с моим партнером позаботимся обо всем остальном.– Включая призыв к покаянию?– Об этом особенно.Кэссиди уже собиралась выступить с очередным язвительным замечанием, но, оказывается, когда смотришь на полицейского, надевающего плечевую кобуру, как-то пропадает желание шутить.– Я за ней присмотрю, – пообещала Кэссиди.– Спасибо. – Кайл пристегнул бляху и разложил по местам бумажник, мелочь и прочую ерунду, которую мужчины обычно таскают в карманах. Взяв пиджак, он поцеловал меня – коротко, но вполне убедительно, и сказал:– Будь осторожна.– Ты тоже, – прошептала я.Кэссиди отступила, давая ему пройти. Проходя мимо, он улыбнулся ей с оттенком признательности. Она улыбнулась в ответ и провожала его глазами, пока за ним не захлопнулась дверь, после чего в ту же секунду накинулась на меня:– Рассказывай. Сейчас же.– Мне нужно твоя помощь, чтобы одеться. – Я попыталась увернуться, потому что еще не готова была откровенничать.– Ты обошлась без помощи, когда раздевалась, с какой стати она тебе вдруг понадобилась? – фыркнула Кэссиди.– Вообще-то мне помогли раздеться, – заверила я.– Эй, ты не имеешь права дразнить меня и ничего не рассказывать. Это противоречит правилам хорошего тона.– Ага, а наблюдать, как Кайл одевается – не противоречит, – отбрила я.Кэссиди ухмыльнулась.– Не смогла отвести глаз. А он очень даже ничего.– Очень.– Ну так давай, колись.– Нет.Кэссиди изумленно уставилась на меня широко распахнутыми глазами – выражение, которое не часто увидишь на ее лице.– О, нет. У него таки есть потенциал.– Мне нужно принять душ. – Так и не сняв простыню, я направилась в ванную. Кэссиди остановила меня, наступив на край простыни.– Тебе нельзя мочить плечо.– Тогда я приму ванну. А потом ты поможешь мне одеться.– Я могу выбрать, что ты наденешь? С удовольствием.Примирившись с моим отказом, Кэссиди повернулась к шкафу. Я прошла в ванную, приготовившись столкнуться с трудностями. В седьмом классе на уроке физкультуры, прыгая с шестом, я сломала запястье и в течение четырех недель вынуждена была принимать душ, обмотав руку полиэтиленовым пакетом для мусора. Как оказалось, плечо изолировать еще труднее, но я справилась. Помогли доносившиеся через дверь едкие комментарии Кэссиди относительно содержимого моего гардероба.Когда дело дошло до мытья головы, пришлось все-таки позвать на помощь Кэссиди. Завернувшись в полотенце, я наклонилась над раковиной. Меня беспокоило, как мы поместимся в моей крошечной, размером со стенной шкаф, ванной. И только оказавшись в полной власти Кэссиди, я поняла, что главная проблема отнюдь не в этом.– Рассказывай! – засмеялась она, окуная мою голову в воду.– Великолепно! – отплевывалась я.– Высокий потенциал?– Значительный. Настоящий.– Нет слов? Трисия будет вне себя.Но Трисия не сможет выйти из себя, даже если вы ей за это заплатите. У нее в генах это не заложено. Трисия скорее из тех, кто бурно выражает свой восторг. Что она и продемонстрировала на ступеньках церкви, пока Кэссиди оживленно пересказывала ей наши утренние приключения.– О-о! О-о! О-о! – стонала Трисия.– И более того! – не унималась Кэссиди. – Она говорит, что у него настоящий потенциал.– Я знала! – торжествующе воскликнула Трисия. – О, как хорошо! Просто замечательно. – Она бросилась ко мне с объятиями, но в последнюю секунду вспомнила о раненом плече и отстранилась, за что я была ей очень благодарна. Утром я сознательно не стала пить викодин, чтобы сохранить ясность мысли во время всех траурных мероприятий. – Я не преуменьшаю весь этот ужас с твоим ранением, Молли, но все равно, я ужасно за тебя рада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37