Тебя что-то беспокоит?
Реджина подавила приступ неуместного смеха. Своими настоящими заботами она с ней поделиться не могла.
– А есть какой-нибудь способ установить пол младенца уже сейчас?
– Я могу записать тебя на УЗИ в середине второго триместра беременности. Скажем, на восемнадцатой неделе. – Донна на царапала предписание и вручила его Реджине. – Ты хочешь еще одного мальчика? Или на этот раз надеешься на девочку?
На мгновение Реджина почувствовала, как ребенок тянет ее грудь, ощутила теплую тяжесть у себя в руках, увидела шапку мягких темных волос и веер ресниц на фоне гладкой румяной щечки.
Мальчик или девочка? Дочь из семьи Атаргатис, которая изменит баланс сил между Небесами и Адом?
Или черноглазый мальчик, который сбежит в море и разобьет ее сердце?
Хоть какой-то выбор.
Она облизнула губы.
– Знаешь, как люди говорят. Лишь бы ребенок здоровеньким был…
И в безопасности.
Словно железный кулак сжал ее сердце. Прошу тебя, Господи, пусть ребенку ничего не угрожает!
Калеб сдвинул стопку бумаг на столе на сантиметр влево и нервно забарабанил пальцами по верхнему листу.
Сердце Реджины билось в ритме с его пальцами.
– Если я покажу это окружному прокурору, он решит, что ты врешь или сошла с ума. Или и то и другое вместе, – сказал Калеб.
Внутри у Реджины все оборвалось. Она задрала подбородок.
– Дилан сказал, что ты мне поверишь. Из-за Маргред.
– Я-то верю… – Голос Калеба был тверд, глаза смотрели на нее по-доброму. – Поэтому и предлагаю тебе пересмотреть свои показания, прежде чем их подписывать.
Реджина доверяла Калебу. Всегда. Но при определенных обстоятельствах…
– Я хочу поговорить с Диланом, – заявила она.
Калеб нахмурился, затем с трудом поднялся из-за стола и, подойдя к двери, выглянул в приемную.
– Эдит, не могла бы ты…
Он еще не закончил свою просьбу, как в комнату вошел Дилан – губы сжаты в тонкую линию, взгляд прикован к Реджине.
Она сделала вдох, только теперь заметив, что до этого сидела затаив дыхание.
– Все это достаточно затянулось, – сказал он, растягивая слова. – Или мне уже имеет смысл начать ревновать?
– Твой брат считает, что окружному прокурору мой рассказ не понравится, – сказала Реджина.
Калеб закрыл дверь перед Эдит Пейн, топтавшейся в приемной.
– Некоторые его моменты. Садись, – сказал он Дилану.
Дилан приподнял бровь, но все же уселся на стул рядом с Реджиной. В небольшом тесном кабинете она почувствовала, что, несмотря на невозмутимый вид, от него буквально исходит жар.
– Тогда не сообщай об этом прокурору. Не выдвигай обвинений, или как вы там это называете.
– Я не могу этого сделать. – Калеб поерзал, усаживаясь поудобнее за столом. – Криминальные обвинения выдвигаются штатом, а не потерпевшим. А если вспомнить о трех за последние два месяца случаях нападения, не связанных между собой и нашумевших на весь штат, можно быть твердо уверенным, что окружной прокурор обязательно выдвинет против кого-нибудь обвинение.
Реджина подалась вперед.
– Но ведь Иерихон на самом деле не виноват, верно? Я имею в виду, если он одержим…
– Был одержим, – поправил ее Дилан. – Демон покинул его.
– Именно в этой части у нас и будут проблемы с прокурором, – сказала Реджина.
Калеб вздохнул.
– Собственно говоря, прокурор может предположить – и правильно сделает, – что защита будет использовать одержимость демоном для ссылки подсудимого на собственную невменяемость. Суд примет во внимание, что у Джонса это первое правонарушение. Учтут его службу в армии, возможно, возьмут пробу на алкоголь и наркотики. Но даже если и так, ему грозит обвинение в нападении при отягощающих обстоятельствах и похищении.
Дилан пожал плечами.
– Ты сам сказал, что мы не имеем ко всем этим обвинениям никакого отношения.
– Пока тебя не вызвали для дачи показаний в суд. Похищение относится к преступлениям класса А. Защита попытается смягчить обвинение, утверждая, что Джонс добровольно отпустил жертву в безопасном месте.
Дилан удивленно приподнял бровь.
– Если только бросить женщину в пещере, которую заливает приливом, можно считать безопасным местом.
– Конечно, нельзя, – сказал Калеб. – Но я вам рассказываю о том, что будет оспаривать защита. Вас обоих вызовут в качестве свидетелей. Ты действительно хочешь под присягой объяснять, где и как ее нашел?
– Ваша присяга меня ни к чему не обязывает, – сказал Дилан.
– Да неужели? А как насчет того, чтобы угодить за решетку за неуважение к суду?
– Вы собираетесь выяснить все, перекрикивая друг друга? – поинтересовалась Реджина. – Или будете стреляться на пистолетах в лучах восходящего солнца?
Оба повернулись к ней с практически одинаковым выражением раздражения на лицах.
– А что, если я откажусь давать показания? – спросила она.
Калеб задумчиво потер подбородок.
– Это определенно ослабило бы позицию обвинения. Прокурор может решить вынести дело на суд общей юрисдикции, вместо того чтобы предъявлять более мягкое обвинение – скажем, в менее серьезном нападении. Фактически дело может так и не дойти до приговора.
Рука Реджины потянулась к крестику на шее, но он лежал у нее в кармане. Она покраснела и спрятала руки под мышками.
– И Иерихона тогда отпустят?
– Он служил в армии некоторое время. Возможно, достаточно долго, чтобы я мог пристроить его в одну из новых программ по расселению ветеранов на юге штата.
– Не имеет значения, сидит Джонс в тюрьме или нет, – сказал Дилан.
– Но только не для него самого, – буркнула Реджина.
Черные глаза Дилана вспыхнули.
– Меня не интересует его будущее. Но я обязан заботиться о твоей судьбе.
– А как насчет остальной части острова? Других угроз? Других демонов? – спросил Калеб.
Дилан пожал плечами.
– На Краю Света и вокруг него и раньше наблюдалась… некоторая активность. Но сейчас им нужна Реджина.
– А еще им нужно вселиться в кого-то, чтобы подобраться к ней, – угрюмо заметил Калеб.
– Но этот «кто-то» может быть далеко не любым человеком. У их могущества есть свои границы.
Глаза Калеба прищурились.
– Крест.
– И моя татуировка, – добавила Реджина.
Дилан кивнул.
– Они не смогли убить тебя. И они не ожидали встретить здесь меня. Они не могут привлекать к себе внимание Небесных сил серией неудачных попыток. Они будут выбирать следующий подходящий момент и свою следующую мишень очень тщательно.
– Это ты так пытаешься меня как-то успокоить?
Выражение лица Дилана не изменилось.
– Я пытаюсь напугать тебя.
– Чтобы я сбежала с тобой в Убежище.
Калеб закашлялся.
Дилан не обратил на это никакого внимания.
– Да.
– Как долго это может продлиться?
– Пока мы не будем твердо уверены, что вы с ребенком в безопасности.
– И сколько это займет времени? – Она прижала ладонь к животу. – Девять месяцев?
Он молчал.
– Тринадцать лет?
Он взглянул на нее своими темными глазами, в которых бушевала буря.
– Убежище – это самое лучшее решение.
При виде такого смятения чувств она сжала руки на коленях.
– Самое безопасное – может быть. Но не самое лучшее. Во всяком случае, не для меня и моих детей. За тринадцать лет моя мать может умереть. Если инфаркт не сведет ее в могилу еще раньше.
– Реджина…
При звуке его голоса ее сердце дрогнуло, но она не могла позволить себе поддаться ему. Она не сдастся. Она столько страдала, боролась, тяжело работала ради той жизни, которая была у нее с сыном. Она не уступит!
– Нет.
Дилан вскочил со стула и подошел к окну.
– Я мог бы оставить тебя здесь.
– Но ты этого не сделаешь, – мягко сказала она.
Он взглянул на нее через плечо. Уголок его рта приподнялся.
– Нет.
Сердце ее забилось чаще.
– Из-за ребенка.
Он наклонил голову.
– Можно и так сказать.
Она не могла разобраться в нем. Она не знала его. Как только она могла в него влюбиться? Калеб снова закашлялся.
– Тебе понадобится место, где можно укрыться.
– Как долго это может продлиться?
– Девять месяцев? Тринадцать лет? – слабым эхом с улыбкой повторил Дилан ее слова.
А что потом? Он бросит ее, как его мать оставила его отца? Как его отец оставил его мать?
– Ты не можешь повсюду следовать за нами, – сказала Реджина. – Это будет неправильно по отношению к Нику.
– Ник не единственный, у кого сейчас проблемы, – огрызнулся Дилан.
– Я должна защитить его, – настаивала она.
Даже если защищать собственное сердце было уже поздно. Калеб почесал затылок.
– Я не понимаю, как мы собираемся защищать каждого из них.
Реджина быстро взглянула на Калеба, вздрогнув от легкости, с которой тот присоединился к брату против нее. А Дилан, кажется, ничего не заметил.
Эти мужчины…
– Я должен буду поставить защиту на ее дом, – сказал Дилан.
Калеб удивленно приподнял брови.
– А ты сможешь с этим справиться?
Челюсти Дилана сжались.
– Я должен.
– А если ей нужно будет выйти из квартиры? Или из ресторана?
Братья обменялись долгим взглядом.
– Тогда я буду рядом с ней, – ответил Дилан. – Прилипну к ней, как пиявка. Или как навязчивый любовник.
– Только не в моей квартире, – возразила Реджина.
– Но тебе нужно будет где-то жить, – заметил Калеб. – Где-то неподалеку.
– Это что, приглашение, братишка?
– Если тебе нужно приглашение, – невозмутимо ответил Калеб.
– Мне от тебя ничего не нужно, – отрезал Дилан.
Но его потемневший взгляд говорил, что это ложь.
– Ты должен вернуться домой. В дом своих родителей, – сказала Реджина.
Дилан пренебрежительно фыркнул.
– Как это сделала ты?
Он не позволит ей жалеть себя. Ладно. Но и она не даст ему помыкать собой.
– Нет ничего зазорного в том, чтобы вернуться в дом, где ты нужен.
Сейчас она уже могла сказать это. Могла даже в это поверить. От понимания этого на сердце стало легко.
– Это никогда не было моим домом. Я лучше буду платить за номер в гостинице.
– Там в это время года все забито, – напомнила Реджина. – У твоего отца есть комната.
– Наша старая комната, – сказал Калеб. – Там ничего не изменилось.
Лицо Дилана было бесстрастным и суровым, как прибрежные скалы.
– Этого я и боялся.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Дилан, стоя на коленях среди сорняков и гравия позади ресторана, водил пальцами по кирпичной кладке здания, и Реджина подумала, что другой мужчина мог бы вот так же прикасаться к лошади или капоту автомобиля. Он выглядел очень по-мужски, строгим и поглощенным своими мыслями.
Наблюдая за ним, она опустила черные пластиковые мешки для мусора на землю.
Он обернулся.
– Пришла, чтобы увидеть меня на коленях?
Она с вызовом задрала подбородок.
– Я уже и раньше видела тебя на коленях.
– Ах да. И запомнила это, – сказал он удовлетворенным тоном.
Реджина действительно не могла забыть его темную голову, двигавшуюся у нее между ногами, водоворот звезд в небе, шепот моря, жар, разливавшийся в ее крови от его рук, его губ, его дыхания.
– Хм… Возможно. Смутно.
Редкая усмешка прорезала его лицо, обжигая ее нервы, словно молния.
– Наверное, мне следовало бы освежить твою память.
Она тяжело сглотнула.
– А я-то думала, что тебе нужно пойти пообщаться со своим принцем или что-нибудь в этом роде.
– Я еще пойду. Но сначала я должен установить защиту. Я не оставлю тебя без присмотра.
Он снова вернулся к своим кирпичам. Она подняла черные пакеты и бросила их в бак для мусора, не обращая внимания на пронзительные крики чаек, рассевшихся на соседних крышах.
Дилан постукивал и похлопывал кирпичную стену, словно взломщик сейфов. Она наблюдала за ним, уперев руки в бока.
– Зайди в дом.
Она нервно оглянулась.
– Мне угрожает опасность?
– Нет. – Он посмотрел на нее и вздохнул. – Ты меня отвлекаешь.
– А-а… – Внутри приятно разлилось теплое чувство. – О'кей.
Она сделала шаг к двери и остановилась, глядя на осторожные движения его рук и нахмуренное, несколько отрешенное выражение лица. Теплое чувство продолжало шириться. Он оказался бессмертным морским существом, чьим родным домом был волшебный остров. Тем не менее сейчас он стоял на коленях здесь, в пыли между домами, потому что она отказалась уехать с ним. Он отодвинул свою жизнь на второй план ради нее. Ради нее и ее сына. Дилан Хантер был хорошим человеком, несмотря на отрешенный вид и взрывной характер. Он был не только горячим и возбуждающим, он был принципиальным и даже… нежным.
Нежный, принципиальный и в то же время горячий парень. В ее жизни подобное сочетание встречалось так же редко, как и селки.
Она направилась в дом мимо него. Его темные брови от раздражения сдвинулись. Улыбнувшись, она легко поцеловала его в макушку. Дилан остался таким же неподвижным, как растрескавшийся цемент у них под ногами. Но прикосновение его волос к ее губам было теплым.
Она выпрямилась.
– Спасибо, – сказала она и отправилась в кухню.
Поцелуй Реджины, ее теплые губы, сладкий запах, простые слова благодарности были словно живительный дождь для иссушенного сердца Дилана. Дождь, поднявший настоящий шторм в его душе.
Или там, где могла бы находиться душа, если бы она у него была.
Оставшись на дорожке один, он закрыл глаза и прижался лбом к шершавой стене. Ее привязанность не может длиться вечно, напомнил он себе. Ничто человеческое не продолжается долго. Семьи распадаются. Дети становятся взрослыми. Родители умирают.
Лучше, как это делает морской народ, жить мгновением, чем полагаться на сердце и питать надежды.
Любовь…
И все же тот миг, когда она поцеловала его – без вожделения, без необходимости, – оказался почти невыносимо сладким, исполненным доверия, скрывавшим в себе чувство привязанности, как беременная женщина скрывает в себе ребенка.
Беременность…
Острые камешки впивались в его колени.
Птицы наблюдали за ним с крыш своими ясными безжалостными глазами. Реджина носила в себе его ребенка, но при том отказывалась уйти с ним в Убежище.
Он нес ответственность за нее. И если ему не удастся ее уберечь, на него ляжет ответственность за смерть единственных двух женщин, которые что-то значили в его жизни.
Он развел в стороны пальцы на стене.
Он не был хранителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29