На сей раз Хват уже не так быстр – он ждет, пока дичь действительно плюхнется, а уж потом вырывается на поверхность. Четырехфутовая пасть разевается и защелкивается, поглощая легкую закуску.
Талларико снова принимается орать.
– Старо, Эдди, уже старо, – вздыхаю я. – Если бы ты все-таки пожелал вопить про что-то полезное, мы бы уже смогли перейти к делу. – Но от мафиозо по-прежнему, кроме кошачьего концерта, ничего полезного не доносится. Тогда я поворачиваюсь к Хагстрему. – Еще цыпленка?
– Как бы Хват аппетита не потерял.
– Проклятье, до этого еще как до луны. Пока что он только пару штучек попкорна перед кино захавал.
Хагстрем кивает и делает шаг назад, хватая веревку и зажимая ее под правой ногой. Затем он опять слегка мне кивает, и я отпускаю свой конец – это блюдо для одной персоны.
Папаша Дуган берет вожжи в свои руки.
– Давай, Эдди, мы с тобой в одну игру сыграем. Любишь играть?
Изо рта Талларико выходит не то негромкое мяуканье, не то легкая икота.
– Вот и хорошо, что любишь, – продолжает Папаша. – Эта игра называется «Макни засранца в болото с охрененно большим аллигатором».
– Малость длинновато, – замечаю я.
– Зато доходчиво. Правила скорее усваиваются. Слушай сюда, Эдди. Мы с Нелли и Винсентом будем задавать тебе вопросы, и если нам не понравятся ответы, мы опускаем тебя на один фут. Может, Винсент еще цыпленка туда швырнет. А может, он туда просто камень швырнет. Знаешь, как это Хвата обломает? Ну, как тебе игра? Забавная?
Рев, извергающийся из пасти Эдди, так животен и первобытен, что я невольно делаю шаг назад. Вот это настоящий динос! Пожалуй, именно этот дикий рев, это жуткое утробное верещание в доисторические времена разом отправляло всех птиц на многие мили в полет – назад к своим мамочкам. Однако страшные потуги также высасывают из Эдди все оставшиеся силы. Угроз и бахвальства уже нет как нет.
– Супер, – говорю я. – Давай начнем. Вопрос первый. Кто сделал бомбу, которая яхту Джека Дугана подорвала?
Никакого ответа. Эдди просто сверкает на нас глазами, решительно отказываясь играть.
– Имея в виду чисто технический аспект дела, – говорит Нелли, – неверного ответа он нам не дает.
– Действительно. Но он нам и верного не дает. – Я беру секунду на размышление. – Опускай его.
Нелли ослабляет веревку, и Эдди мгновенно устремляется вниз. Одновременно с полетом снова заводятся дикие вопли. Долю секунды спустя Хагстрем снова хватает веревку, однако Эдди уже на целый фут ниже, чем был. Глаза его широко распахнуты, беспомощное болтание рыбы на крючке обрело настоящий размах.
– Давай снова попробуем, – говорю я.
Хагстрем хватает цыпленка.
– Просто в порядке стимула… – И он швыряет птицу в болото. Цыпленок приземляется на островок грязи и начинает понемногу тонуть в мягкой почве. Но Хвата там нет.
Торжествующее выражение на ряхе Эдди секунду спустя сменяется полным отчаянием, когда аллигатор в одном феноменальном броске прихватывает сразу и цыпленка, и островок грязи, и корни ближайшего мангрового деревца.
– Это все Шерман! – орет Талларико, мучительно выгибаясь подальше от поверхности воды, проделывая лучший гимнастический элемент в своей жизни. 9,6 балла от русского судьи.
Я киваю Хагстрему, и он подтягивает веревку на дюйм-другой. Недостаточно, чтобы вытащить рыло Эдди из кипятка, но вполне достаточно, чтобы поразить его тем, что мы играем по правилам.
– Хорошо, – говорю я. – Тогда пойдем дальше. Как Шерман узнал, что Норин и Одри будут на яхте?
Еще один отрезок молчания, и Нелли тяжко вздыхает. А я завожу гудящую тему фильма «Челюсти».
– Но ведь там какая-то ерунда про акулу, верно? – спрашивает Хагстрем.
– Верно. Про аллигатора мне что-то никак не вспомнить.
– Ладно, сойдет, – говорит Нелли и слегка ослабляет хватку за веревку. – Ну что, еще разок его опустить?
– Нет! – вопит Эдди. – Нет, я… я просто не знаю, как он узнал.
– Ты? Не знаешь? Очень сомнительно.
– Я в том смысле, что он это узнал благодаря тому парню у в вас в бригаде. Благодаря источнику. Тогда мы сбросили где надо пакет, ту штуковину, которую Шерман сварганил, пульт, таймер и все такое, и сказали, что если будет возможность, пусть он всю эту ерунду поставит.
– Значит, ты говоришь, что бомбу сделал Шерман, а поставил источник?
Эдди кивает как может. Похоже, вся кровь уже натекла ему в голову. Надеюсь, ублюдок теперь жуткую мигрень получил.
– А все остальные, – говорит Папаша. – Джек, Норин и все остальные… Про их местонахождение и передвижение ты тоже от того парня узнавал? Этот стукач всех их тебе сдал?
Еще один кивок от Эдди, и я подмечаю, что гнев Нелли начинает брать верх над его действиями. Его руки почти соскальзывают с веревки, желая здесь и сейчас погрузить Талларико в болото.
– Ты крепко ее держишь? – спрашиваю я.
– Достаточно крепко, – рычит Нелли, не спуская глаз с Эдди. – На данный момент.
– Отлично, – говорю я и хлопаю в ладоши. – Вот мы и к самому главному вопросу подошли. Кто источник?
Эдди ни секунды не колеблется.
– Не знаю.
– Опускай его, – говорю я, и Нелли счастлив повиноваться. Веревка выскальзывает из его рук, снова шуршит по коре дерева, а трехсотфунтовая туша Эдди тем временем устремляется к болоту и с нетерпением ожидающему ее аллигатору.
Нелли идеально рассчитывает время: дождавшись, пока голова Эдди почти коснется воды, он быстро тянет за веревку, останавливая Талларико в каком-то миллиметре от фатального всплеска.
Раптор теперь стремительно пыхтит – на вопли он уже просто неспособен. Он также неспособен связно выражаться.
– Не знаю, – булькает Эдди. – Знаю! Не знаю… я не… кто я… кто знаю… не я…
Я вытягиваю из охладителя еще цыпленка и держу его у себя под подбородком, точно регбист, собирающийся совершить прорыв к зачетной зоне.
– Успокойся, Эдди, или мы прямо сейчас игру закончим.
– Я не знаю! – снова орет Эдди, сподобившись на первое грамматическое соответствие за последнее время. – Мы оставляем сообщения, только и всего, клянусь!
– Сообщения?
– На автоответчике. Вот и вся связь. Я оставляю запрос и получаю в ответ информацию. Это все.
– А как ты платишь? – спрашиваю я.
– Через точку сброса, – отвечает Эдди, в то же время лихорадочно шаря глазами по воде на предмет любых признаков возвращения Хвата. – Мы сбрасываем деньги на одной заброшенной пристани здесь, в Глейдах. Кто-то приходит и их забирает. Фрэнк всю эту процедуру установил.
– Фрэнк, значит? Тезка твоего брата?
– Блин, да сам мой брат, Фрэнк. Это все его рук дело.
Итак, старший Талларико определенно имел здесь куда больше контроля, чем я себе воображал. Возможно, на самом деле он послал меня в Майами вовсе не сидеть у Хагстрема на хвосте; возможно, он хотел моего здесь присутствия для запуска в работу какой-то более крупной схемы.
Хагстрем дергает за веревку, утягивая Эдди от поверхности воды, и по лицу раптора прокатывается волна облегчения.
– Скажи-ка мне, Эдди, еще одну вещь. Когда следующая выплата?
– Завтра вечером, – говорит он. – Если хотите, ребята, я могу ее отменить… позабочусь о том, чтобы деньги не были сброшены…
– Нет-нет, – перебиваю я. – Мы хотим, чтобы выплата состоялась. Только ты должен оставить сообщение на автоответчике и внести туда несколько перемен.
– Я?
– Ну не я же.
– Думаю…
– А ты не думай, – говорит Хагстрем. – Просто делай. – Он выхватывает из кармана маленький мобильник модной модели и повыше его поднимает. – Ты должен позвонить и оставить сообщение. Ты скажешь источнику, что хочешь с ним встретиться. Что хочешь лично поблагодарить его за славно проделанную работу, а также вручить кое-какие премиальные.
– А знаешь, Нелли, – говорит Эдди, разнообразия ради обращаясь к Хагстрему по имени, – мы с тобой сможем сработаться. Сможем всем этим городом заправлять…
– Я им уже и так заправляю. Слушай, ты, мудозвон с манией величия, я тебе только один раз это скажу. Ты позвонишь, оставишь сообщение, и если ты сделаешь все как надо, мы с Винсентом тебя отпустим. Ты свалишь из этого города, из штата – а если ты еще способен понимать, что для тебя хорошо, а что плохо, то и из этой долбаной страны. Но ты останешься жив, и вот тебе мое обещание. Но если ты сделаешь что-то не то – вякнешь хоть слово, хоть полслова, и все дело из-за этого сорвется, – я сброшу тебя в это болото куда быстрее, чем диктор новостей успеет сказать: «Его труп сожрали аллигаторы». Все ясно?
Эдди опять как может кивает, но Нелли требуется словесное подтверждение.
– Все ясно? – снова спрашивает он.
– Да, – негромко отзывается Талларико. Он совершенно сломан, от его прежней личности осталась лишь оболочка.
Нелли замахивается и швыряет мобильник. Эдди лихорадочно тянется его поймать, но крошечная «нокия» выскальзывает из его жирных пальцев и навеки исчезает в Эверглейдах.
Мы, все четверо, там стоим – ну да, верно, мы трое стоим, один висит – и глазеем в болото, в то самое место, где исчез мобильник.
– Н-да… – говорю я.
– Н-да, – повторяет Хагстрем. – Маленькая техническая неувязка.
Я уже собираюсь перейти к Плану Б, но тут вспоминаю, что у меня тоже есть мобильник. Конечно, не такой модный, как у Нелли, но служит исправно – даже в этой дыре.
– Попробуй еще разок, – говорю я. – Но если ты и этот не поймаешь, то клянусь, ты за ним следом уйдешь. – Эдди говорит мне, какой номер надо набрать, и я набираю. Через секунду-другую следует длинный гудок, и я убеждаюсь, что процесс пошел.
Затем я довольно неловко швыряю мобильник, но Эдди лихо изгибается влево и намертво хватает телефон. Пожалуй, ничего ловчее он в жизни своей не совершал – особенно если учесть, что его руки по-прежнему связаны в запястьях.
– Валяй, – одними губами говорю я ему, и Эдди начинает.
– Привет, – ровным тоном говорит он. Нелли тем временем крепко держит веревку, но в любой момент готов отпустить. – Это Эдди Т. Просто хотел сказать, что по-настоящему доволен проделанной работой и хочу встретиться, чтобы заплатить лично. Может, попьем кофейку – такие типа дела. Время и место те же самые. Может, нам с тобой вместе удастся какое-нибудь дельце провернуть. Тут Нелли дает ему сигнал, и Эдди быстро сворачивается, добавляя лишь одну фразу:
– Ладно, увидимся.
– Мобильник, – говорю я, и Эдди швыряет его обратно на землю. Бросок у него выходит дерьмовый – примерно так президенты обычно швыряют мячик в первый день бейсбольного сезона. Я вынимаю мобильник из грязи, вытираю его и кладу обратно в карман брюк.
– Ну как, все верно? – с дрожью оптимизма в голосе спрашивает Эдди. – Я все сделал, вы меня отпускаете, и мы в разные стороны расходимся?
Нелли бросает на меня взгляд, но это не мое решение.
– Дело семейное, – говорю я ему. – Решать тебе.
Эдди внезапно осознает, что назревают неприятности, что обещание Хагстрема его отпустить может быть не выполнено.
– Проклятье, – снова заводит он свой обычный вой, – ты не можешь так поступить…
– Почему? – интересуется Нелли.
– Ты обещал… ты поклялся… ты дал слово…
– Я только сказал, что мы с Винсентом собираемся тебя отпустить. А про Папашу я даже словом не обмолвился.
Эдди теперь безумно дрыгается на веревке. Я вижу, как его выпущенные от избытка адреналина когти летают туда-сюда, бессильно царапая воздух.
– Нет… нет…
– Папаша, – говорит Нелли, – он весь ваш.
Папаша Дуган шаркает к веревке и медленно выпускает единственный черный коготь. Коготь этот истертый и тусклый, но все же он достаточно остр, чтобы как следует справиться с работой. Опытным движением Папаша перерезает ровно половину толщины веревки, удерживающей Эдди над болотом.
– Это тебе за Джека, – говорит он.
Тут Эдди окончательно лишается всякого самообладания – безостановочный поток ошалелой тарабарщины струится из его рта. Получается какой-то марсианский диалект – нельзя разобрать ни слова.
– А это, – продолжает Папаша, кладя свой коготь на уже растрепанные нити веревки, – это тебе за Норин.
Эдди еще и наполовину не погрузился в воду, а Хват уже там. Странным образом представляясь крупнее, чем раньше, аллигатор защелкивает пасть на туловище Талларико, острые зубы зарываются в мясистое брюхо. Эдди вопит раз, другой, бьет кулаками по длинному рылу аллигатора, пытается погрузить когти в какое-нибудь чувствительное место зверя, но все без толку. Аллигатор трижды поворачивается вокруг своей оси, и Эдди лишается чувств, а считанные секунды спустя мрачно-бурое болото становится чуть краснее обычного. Выпученные глаза Хвата лишь на мгновение медлят над поверхностью, заглядывая в наши и словно бы говоря: «Вот так мы здесь работаем». Наконец чудовище исчезает под водой, унося с собой последние остатки майамской семьи Талларико.
Той ночью мне не заснуть. Вместо этого я просто лежу на койке в пакгаузе, глазея в пустой потолок. Вокруг себя я почти чувствую клан Дуганов – эти люди не помогают мне, не препятствуют, а лишь наблюдают и ждут, что я сделаю дальше. Порой у меня возникает чувство, будто и Эрни там – тоже наблюдает за мной и оценивает, а порой бормочет что-то вроде «Отличная работа, сынок» или «Ну, ты здесь и напортачил».
Следующий день – сплошные приготовления. Нелли отдал распоряжение взять напрокат катер с воздушным двигателем, который должен довезти нас через Глейды к той заброшенной пристани. Я звоню Сатерленду и выясняю то, что мне уже и так понятно. Телефонные переговоры Фрэнка показывают, что он звонил на тот же автоответчик, что и Эдди, контролируя весь процесс за три тысячи миль оттуда.
Дальше все ограничивается простым силовым решением. Мы с Нелли не хотим с этим парнем рисковать. Он может оказаться крупнее нас и сильнее. Кроме того, мы знаем, что он умеет работать со взрывчаткой. Поэтому нам требуется численное превосходство.
– Я взял двух парней, – сообщает мне Нелли. – Пара солдат, и они совершенно чистые.
– Хорошо, – говорю я. – Чем больше, тем лучше.
– Они горячим товаром пакуются.
– Пистолетами?
Нелли кивает.
– И мы тоже должны.
От одной этой мысли во рту у меня появляется скверный привкус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47