Действительно ли Джек произвел переворот в их умах или они просто выполняли приказы? Впрочем, так ли меня это волновало?
ББ и еще один солдат были назначены ответственными за кости Антонио, одинокий скелет динозавра, что лежал на густом ковре заведения Дуганов. Антонио был стройного телосложения, и кости сохранили намек на хрупкость и миниатюрность его фигуры. Скелет был едва ли пяти футов ростом, и большая часть высокого роста Антонио как млекопитающего должна была вкладываться в его личину подобно тому, как Тому Крузу каждые несколько лет вшивают в пятки органические вставки. Да знаю я, знаю, Том Круз все равно чертовски низкорослый чувак, но с этими вставками спецы просто не могут зайти дальше, не превращая их в форменные ходули. Тщеславие, даже для богатых и знаменитых, все-таки имеет свои пределы.
ББ, не долго думая, схватил бедренную кость за оба конца и резко надавил коленом посередине. Громкий треск разнесся повсюду точно ружейный выстрел, и все внимание тут же было обращено на центр помещения.
– Эй, парни, – сказал Джек, – вы бы лучше всем этим где-то еще занялись.
– Но ведь ты же сказал, что мы должны…
– Ну да, я знаю, но нам совсем не обязательно это слушать.
ББ кивнул и направился в заднюю комнату. Когда он оттуда вернулся, в руках у него был большой зеленый мешок размером как раз под нормальный труп. Я нашел довольно любопытным то, что у них тут под рукой такие хранятся, но подумал, что лучше об этом не спрашивать. Затем ББ с солдатом погрузили чистенький белый скелет в мешок и выволокли его в заднюю дверь. Фундаментальный постулат гласит, что ты должен сломать любой скелет современного диноса, прежде чем выбросить останки на ближайшую свалку, но никто не был заинтересован в том, чтобы слушать оглушительный треск костей несчастного Антонио.
И теперь, больше часа спустя, вся работа по уборке уже закончена. Кости собраны, вся слизь впитана тряпками, которые затем в корчах сгорели на кухне.
– Стройтесь! – кричит Хагстрем себе за спину, выходя из кухни. – Вот здесь, перед мистером Дуганом. Личины класть к ногам.
Официантки выходят стыдливой цепочкой и направляются к Джеку. Впервые взглянув на них без личин, я с удивлением обнаруживаю, что ни одной гадрозаврихи среди них нет – все они до единой орнитомимки. Их грубая шкура пятнисто-зеленая с бурыми прожилками. Легко предсказуемый изгиб к шее, наклон позвоночника, а также длинный помахивающий…
Вот те на. Хвостов им недостает.
Не то чтобы всем, но достаточно многим. Эту их особенность я подмечаю одной из первых. Некоторые девушки щеголяют длинными хвостами-противовесами, типичными для вида орнитомимов, но большинству приходится обходиться коротенькими обрубками плоти вместо роскошного придатка. Некоторые обрубки короче других, некоторые имеют длину почти нормального хвоста, и все же ясно, что большинству этих девушек отчаянно недостает важнейшей части их анатомии. И это определенно не религиозный или культурный жест. Свойственная древним динозаврам практика обрезания хвоста ушла в небытие вместе с их прежними застольными манерами.
Мы с Глендой обмениваемся быстрыми взглядами. Похоже, мы в этом заведении единственные, кого заботит, что с этими девушками что-то не так – или даже единственные, кто вообще это замечает.
Джек вкатывается между нами:
– Винсент, Гленда, где вы остановились?
– В одном отеле на юге, – лгу я. Гленда отвечает самодовольной улыбочкой.
– А хотите поехать в наш дом и остаться там с нами?
Стремная ситуация. Если я откажусь, это будет выглядеть подозрительно. А если соглашусь, то сяду в кипяток с Талларико.
Меня спасет Хагстрем.
– Проклятье, Джек – всему есть предел… – начинает он и резко затыкается, когда Джек впивается в него гневным взглядом. Не хотел бы я сейчас оказаться на месте Нелли.
– Нет, все хоккей, – говорю я, хватаясь за счастливую возможность закрутить педали назад. – За отель все равно заплачено. Там комплексная сделка.
Подробности моих планов на отпуск Джека явно не интересуют. Он смотрит на Гленду.
– А ты?
Я смотрю на Гленду и пытаюсь внушить ей свое желание, чтобы она стала моими глазами и ушами в лагере Дугана хотя бы за тем, чтобы я в конце концов сумел помочь Джеку прикинуть, как именно Талларико получает доступ в его семью. Должно быть, Гленда уловила намек, поскольку принимает приглашение Джека.
– Только если у меня там будет своя ванная комната, – добавляет она. – На этот счет девушке следует быть разборчивой.
Кивая, Джек машет рукой в сторону Хагстрема.
– Нелли, пусть один из парней отвезет ее в дом. – Он прокатывает мимо меня, направляясь к цепочке ожидающих его бесхвостых официанток. – Возвращайся в отель, – говорит он мне. – Искупайся в минеральном источнике, получи массаж. Немного позже ты можешь мне снова понадобиться.
Направляясь к скату и к выходу из заведения Дугана, я слышу, как Джек начинает заниматься этой странной группой орнитомимок.
– Итак, дамы, давайте начнем с самого начала, – говорит он, и я понимаю, что он собирается допрашивать их на предмет нескольких последних часов. Мне вдруг приходит в голову дурацкая мысль, что Джек сейчас хлопнет в ладоши, отсчитает девушкам раз-два-три-четыре – и устроит здесь кордебалет.
Впрочем, подобные мысли сегодня все реже и реже приходят мне в голову.
Я беру такси до лагеря Талларико на Звездном острове. Охрана у ворот должна позвонить в какой-то внутренний командный пункт, но в конце концов я прохожу в дом и направляюсь прямиком к своей комнате. События прошедшего дня вконец меня измотали, а потому я лишь сбрасываю ботинки и плюхаюсь на кровать, погружаясь в полусон раньше, чем моя голова касается подушки. Мне есть о чем подумать в связи с Эдди, Фрэнком, Джеком и Хагстремом, а также в связи с незримым шпионом, проникшим в семью Дуганов, однако единственный способ извлечь из всего этого хоть какой-то смысл – это выключить на время свою думалку и дать ей передохнуть. Если мне очень повезет, завтра и впрямь будет совсем другой день.
Я просыпаюсь под недовольное блеяние пятидесятифутового козла, чья вытянутая морда невесть как оказалась в футе от моего уха. Оглушительная скрипучая нота начисто вышибает всякие мысли из моей головы, а все мои сны мигом развеивает боевой клич воздуха и латуни.
Эдди Талларико играет на тромбоне.
– Проснись и пой! – Он стоит надо мной, расставив ноги, вся его непомерная тяжесть обрушивается на несчастный матрац, пока Эдди прыгает вверх-вниз, вверх-вниз, точно слон на батуте. – Пора вставать, Рубио!
Я прижимаю ладони к ушам, но без особого толка. Эдди по-садистски мучает инструмент, изничтожая все то доброе и хорошее, что есть в таком роскошном тромбоне. Я бы ничуть не удивился, если бы прямо сейчас сам Майлс Дэвис поднялся из могилы и утащил Эдди Талларико в ад за его грехи против медных духовых.
– Нам работать надо, работать…
– Работать?
– Если точнее, работать надо тебе. – Эдди протягивает мне руку. Я хватаюсь за нее, и он поднимает меня с кровати. – Классно, – говорит жиряга. – Про вчерашний вечер я уже слышал.
– А что я вчера сделал? – Я правда не могу вспомнить – плотную паутину сна еще только предстоит расчистить. Но что-то я все-таки сразу припоминаю – какую-то отвратительную липкую зелень.
Клуб. Порошок. Покушение. Все верно.
Шпион Талларико, должно быть, рассказал ему про то, как я предотвратил попытку убить Джека. Итак, мне срочно требуется придумать какое-то объяснение.
– Понимаете, – начинаю я, – тут вот какая штука вышла…
Только тут до меня доходит, что ни единого слова для продолжения у меня нет.
– Я уже все знаю, – смеется Эдди. – У меня есть там свой парень, он мне полный отчет дает. От этого долбаного Дугана сейчас бы только белые кости остались, не выскочи вдруг невесть откуда какая-то шлюха. Тоже мне, Зена – королева воинов. Так что вместо Дугана мы какого-то его прихвостня отоварили. Это, конечно, тоже не так уж плохо, но мне бы хотелось, чтобы главная работа лучше делалась раньше, чем позже.
– Конечно-конечно, – говорю я, пытаясь выгадать время и извлечь из всего этого смысл. Шпион, должно быть, упустил из вида тот факт, что Джека предупредил именно я, что Гленда выбила бокал, только вовремя меня увидев и услышав. Это очень хорошо – моим отношениям с Талларико это только на пользу.
– Да уж, шлюха чертова, – бормочу я, пытаясь придать своему голосу раздраженный тон. – Вот они, бабы.
Эдди взрывается еще несколькими нотами на тромбоне и спрыгивает с кровати. Матрац тут же подскакивает вверх, и я почти слышу, как постельная принадлежность облегченно вздыхает.
– Сегодня, мой новый друг, – говорит Талларико, – ты должен стать временной заменой.
Тут я на секунду лишаюсь дыхания, а щупальца страха пробираются ко мне в 1рудь.
– Заменой? Временной?
Эдди залезает в платяной шкаф и начинает рыться в моей одежде. Он перебирает мои рубашки. Ублюдок реально их трогает, его грязные лапы мнут полотно и шелк.
– Знаете что? – говорю я, подскакивая к шкафу и с трудом отталкивая оттуда Талларико. – С тех пор, как мне шесть стукнуло, я всегда сам одеваюсь. Думаю, мне и сейчас это вполне по силам.
Эдди лишь пожимает плечами и шаркает в сторонку. Меня это вполне устраивает.
– У меня немало деловых предприятий, – говорит он, – и я с ними типа малость разбрасываюсь. Когда-нибудь… это может стать типа небольшой проблемой.
– Очень вам сочувствую.
– Обычно, – говорит Эдди, – мы с этим справляемся.
– Замечательно. Вот и справляйтесь.
– Понимаешь, я бы очень хотел справляться, но когда я сказал, что малость разбрасываюсь, я имел в виду типа одну ложку арахисового масла на сотню ломтей хлеба. Короче, есть задания, которые я могу поручить своим парням, а есть задания, которые мне поручить некому. Порой нужно просто там поторчать и понаблюдать. На заданиях от парней обычно ничего такого не требуется, только показаться где надо и иметь приличный вид. Но когда один из этих самых парней здесь не объявляется…
– Тогда вам требуется временная замена, – говорю я. – Понятно.
– Вот и хорошо. Тогда все улажено.
– Но это не значит, что я согласен.
Талларико несколько секунд размышляет, а потом испускает громовую отрыжку и даже не извиняется.
– У тебя нет выбора, – сообщает он мне. – Еще одиннадцать дней ты, Рубио, у меня вот здесь. Я говорю, ты делаешь.
– Сделка состояла не в этом.
Талларико качает головой:
– Ты типа крутой обломщик, Рубио.
– Ага, типа того.
– Мой брат дает тебе двадцать кусков…
Тут малость трав, все еще во мне оставшаяся, берет свое.
– Насрать на двадцать кусков! – ору я, возвышаясь над Эдди и глядя сверху вниз на его жирную ряху и грязные ноги, торчащие из-под халата. – Двадцать кусков за то, чтобы я за парнем следил, ага? Следил – только и всего. А я делаю до хрена больше. Фрэнк хотел провести расследование – вот он и получает расследование. Если вы этим недовольны, объясняйтесь с вашим братом, а я делаю только то, за что мне заплатили. Вот и все. Прежде чем снова орать на меня за то, что я делаю свою работу, сперва пойдите и долбаного варана до усрачки затрахайте!
Эдди какое-то время не отвечает. Он упирается в меня взглядом, и я в него тоже. Теперь мы начинаем в гляделки играть. Проходит минута. Другая. Мне приходится очень нелегко – и дело вовсе не в моих контактных линзах, которые быстро сохнут. У меня возникает чувство, будто Талларико заглядывает ко мне внутрь, будто он читает мои мысли. Будто он уже обо всем знает.
Эдди отводит взгляд. Прошло от силы три минуты, показавшиеся мне добрыми тремя часами, но он все же отводит взгляд и испускает краткий смешок.
– Значит, варана до усрачки затрахать? – говорит он. – Мне это нравится.
– Дарю. Можете пользоваться на вечеринках.
Эдди кивает, и мне становится не по себе от того, что он и впрямь может на это сподобиться.
– Так сделаешь ты это или нет?
В этот самый момент я понимаю, что не существует ни малейшей возможности сказать Талларико «нет». Я могу препираться хоть до второго пришествия, но если один из братьев Талларико чего-то желает, он это получает. Пожалуй, если мне хочется свалить из проклятого Майами без серьезных увечий, мне лучше с этим ублюдком сотрудничать.
– Ладно, – говорю я. – Все понятно.
– Я так и подумал, что ты все поймешь.
Хотя я прекрасно сознаю, что это решение впоследствии как пить дать выйдет мне боком, я просто не вижу другого выхода. Разве что…
– Я был бы не против, если бы вы это временной услугой назвали.
Маленькое задание, на которое посылает меня Эдди, в итоге оборачивается тем, что я сижу в заляпанном кровью седане вместе с сырно-зловонным Шерманом и серферно-пижонистым Чесом. На этом задании я провожу неожиданный день на скачках и выясняю, что чистокровными лошадями бывают не только кони. На этом задании Шерман выкидывает свой второй фокус с распад-пакетом за последние сутки, обрушивая легион голодных бактерий на плоть несчастного Стюхи. Именно на этом задании я в процессе интенсивного пятиминутного семинара овладеваю тонким искусством обрубания хвоста.
Но теперь со всем этим покончено. Жокей Пеле остался где-то на ипподроме Колдера, славно обработанный Чесом и Шерманом, а бедный старина Стю, хочется надеяться, получает в местной больнице медицинскую помощь, приступая к долгому процессу залечивания жалкого обрубка хвоста. Тут у меня вдруг мелькает мысль, не произошло ли то же самое с официантками в клубе у Джека но по какой-то невнятной причине это кажется мне крайне маловероятным.
Пока я еду от ипподрома назад к Талларико, звонит мой мобильник. Я по-прежнему так потрясен несколькими последними часами, что проходит некоторое время, прежде чем я узнаю мелодию собственного мобильного телефона.
– А это что за мотив? – спрашивает меня человеческий таксист. – Эту песню я уже где-то слышал.
– «Крокодилий рок» Элтона Джона, – говорю я ему. – Мне почему-то эта тема особенно нравится. – Затем я нажимаю на кнопку и прикладываю мобильник к уху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47