Я все-таки прихожу в погребок, и «Янки» выигрывают чемпионат. Весь город скачет от радости. Гудят машины, и люди выпивают прямо на улице. Я стою рядом с погребком у таксофона, бросая в него одну и ту же двадцатипятицентовую монету и благодарю Бога за эконом-тариф.
Все воскресенье я думаю о своем кавалере, пытаясь уяснить себе, каким образом одна-единственная реплика могла отправить его в полет, словно бейсбольный мяч, брошенный за линию поля. Каждый раз, проходя мимо таксофона, я набираю его номер и вешаю трубку, когда срабатывает автоответчик. Я убеждаю себя, что вешать трубку при сигнале автоответчика не так стыдно, как оставлять сообщение, потому что Даррен не может знать наверняка, что звоню именно я. Но потом до меня доходит, что он все-таки поймет, что это я: кто еще, кроме оскорбленной женщины, станет звонить и вешать трубку много раз подряд?
Я решаюсь наконец прекратить звонки, но никак не могу выкинуть Даррена из головы. В воскресенье вечером я смотрю по телевизору бой боксеров, смакуя их безжалостные удары и кровь. И мне приходит в голову, что бокс – гораздо лучшая метафора для секса, нежели бейсбол.
В тот вечер, когда вышла моя колонка, я решила позвонить Саре. Надо было поговорить с ней об Аароне (так на самом деле звали моего партнера); имелась и другая причина. Мне хотелось снова стать ее подругой. Глупо было избегать Сару, если мне ее так не хватало.
Сара сняла трубку, и мне показалось, она плачет.
– Это Ариэль, – сказала я. – Надеюсь, у тебя все в порядке?
– Не совсем, – простонала она. – Майкл меня бросил.
– Почему?
– Он заявил, что ему кажется, будто у нас нет будущего. Он, видите ли, считает отношения с женщиной перспективными, только если она делает его уязвимым, а я не могу сделать его достаточно уязвимым!
Я вдруг перестала ревновать. Мне стало просто ее жаль. Какая уж тут ревность, если козел, которого Сара у меня отбила, оказался таким слабохарактерным?
– Мне очень жаль, – сказала я. – И прости, что я на тебя злилась.
– А из-за чего ты злилась? – спросила подруга, шмыгая носом.
– Майкл мне сильно нравился, и когда он запал на тебя, я тебя просто возненавидела.
– Видишь, чем в результате все закончилось!
– Да уж. Он все-таки подонок.
– Но этого подонка мне не хватает! – Сара громко высморкалась. – Какого черта я таскалась к нему домой и варила куриный суп, когда он болел! И, между прочим, из своих продуктов, потому что у него вечно не было денег! А теперь этот гад смывается, поскольку я оказалась недостаточно злой! Что это за перекошенный мир, в котором мы живем?
– Понимаю, что ты хочешь сказать, – откликнулась я. – У меня недавно был похожий случай.
– Угу, я читала. Действительно, есть что-то общее.
– Может, сходим сегодня куда-нибудь. Какие у тебя планы?
– Какие у меня могут быть планы? Меня просто выбросили на помойку!
– Да ладно тебе. Куда пойдем?
– В «Бареллу». Это на Первой улице, между Седьмой и Восьмой. Мое новое пристанище.
Более подходящего места для встречи нельзя было и придумать: в витринах – яркие неоновые вывески с рекламой пива, с потолка свисают гирлянды рождественских огней, ветки остролиста и шарики из гофрированной бумаги. В глубине помещения виднелась раковина (туалет оказался слишком маленьким, и раковина туда не влезла), стояли несколько неуклюжих деревянных столов и музыкальный автомат, а также висели две книжные полки. Посетители представляли собой смесь новых битников со старыми завсегдатаями кабаков – мужиками в футболках, сидящими бок о бок с изможденными шестидесятилетними тетками. Барменшей здесь была суровая с виду крошка с большими сиськами, осветленными волосами и в черных очках.
Сара заказала выпивку, а я отправилась к музыкальному автомату. Я выбрала смесь жалостливых песен: «Я скоро стану свободной» Нины Симонс, «Вот бы оказаться в Новом Орлеане» Тома Уэйтса и «Мне будет очень грустно, если ты уйдешь» Боба Дилана; а потом вернулась на свое место у стойки бара.
– И как же себя вести с этими парнями? – спросила я. – Наверное, надо быть с ними холодными и высокомерными? Может, они хотят именно этого?
– Думаю, да. Большинство мужчин испытывают к себе отвращение, правда! Поэтому мужики ищут женщин, которые ненавидели бы их в той же степени, что и они сами.
– Но я не могу ненавидеть мужчин. Я их люблю!
– Знаю, но нельзя им этого сразу показывать. Думаю, не слишком-то умно было на первом свидании заговаривать о свадьбе.
– Но я же не всерьез! Это была шутка. Фантазия. Курьезная мысль. Если он этого не уловил, так он просто мудак!
– Ты не читала «Уложения»?
– Эта книга – полная чушь.
– Вовсе нет. Там верно схвачена динамика отношений между полами. Мужики любят азарт погони, а нам надо действовать осмотрительно. Едва начинаешь его подталкивать, как он сразу теряет интерес. С этим последним парнем ты нарушила сразу три пункта «Уложений»: «Не звони ему сама и лишь изредка отвечай на его звонки»; «Не мешай ему стать лидером» и «Не открывайся ему сразу».
– Ты действительно веришь в эту чепуху?
– Ага.
– И теперь, если тебе понравится парень, ты собираешься держаться с ним холодно?
– Я вообще ни с кем больше не собираюсь знакомиться. Сегодня вечером у меня свидание с Джоном.
На следующее утро я сидела за рабочим столом и размышляла над сказанным Сарой. Неужели я сама разрушила отношения с Аароном, причем только из-за того, что слишком агрессивно его преследовала? Когда в фильме «Скажи что угодно…» Иона Скай порвала с Джоном Кьюзаком, он принес ей под окно огромный стереомагнитофон и врубил на полную громкость «В твоих глазах» Питера Габриэля. Таким образом, он просил ее вернуться. И, разумеется, девушка, в конце концов, сдалась. Почему Джона, настойчиво преследующего Иону, считают сексуальным, а меня, поступающую примерно так же по отношению к Аарону, – чокнутой? Ну разве это справедливо?
И тут мне пришло в голову, что, может быть, в отношениях с парнями вовсе не обязательно следовать «Уложениям». Может, мне удастся извлечь из этих правил иную пользу: написать в следующей колонке уничижительную, едкую сатиру на всю эту тошнотворную философию. Я выдвинула верхний ящик стола, положила себе на колени клавиатуру и начала печатать. К обеденному перерыву все было готово.
БЕГИ, ХВАТАЙ, ЦЕЛУЙ
Правдивая исповедь одинокой девушки
Ариэль Стейнер
«УЛАЖАНИЯ»: ПРОВЕРЕННЫЕ ВРЕМЕНЕМ СЕКРЕТЫ ВЫСЛЕЖИВАНИЯ ТОГО САМОГО ПАРНЯ
Улажание № 1. Всегда первая подходи к незнакомым мужчинам в кафе и барах. Не стесняясь, подваливай к любому понравившемуся тебе парню и заявляй ему, что считаешь его привлекательным. Очень привлекательным. Объясни ему, что тебя очень давно не трахали. Расскажи, что однажды у тебя уже был бой-френд, но он тебя бросил, потому что ты послала ему на День святого Валентина прядь своих волос с лобка. Если парень в ответ краснеет или смотрит в сторону, возьми его за подбородок и скажи: «Я с тобой разговариваю, тупица!» Если он ответит, что уже занят, фыркни и скажи: «Ха-ха! Ты можешь быть несвободным, только если будешь моим». Если объект попытается проскользнуть мимо тебя, повисни у него на плече, крепко уцепившись за пояс. Колоти его по спине с воплем: «Я легко не сдамся!» – пока он не приведет тебя к себе домой.
Улажание № 2. Как можно скорее обнажи перед ним свою душу. На первом свидании сразу же постарайся высказать ему все свои надежды на будущее. Объясни, что он может переехать к тебе в любой момент, когда сочтет это удобным; сомневаться не стоит. Поведай ему, как важно для тебя иметь детей, и предложи немедленно приступить к осуществлению этого желания.
Улажание № 3. Звони ему, по меньшей мере, четыре раза за ночь, просто, чтобы сказать «привет». Когда ты на работе, регулярно оставляй ему сообщения на автоответчике или в голосовой почте (каждый час или около того). Например: «Привет! Не могу выбросить тебя из головы. Когда я с тобой, то счастье мое безмерно».
Улажание № 4. Старайся увидеться с ним хотя бы три раза в день. Если он не уверен, что хочет видеть тебя столь часто, объясни ему, что у него просто нет выбора. Если он попытается порвать с тобой, пошли ему черные надувные шары с надписью «Да не будет ад прибежищем ярости». Разузнай, с какими еще девчонками он встречается, и найми кого-нибудь, чтобы устранить их. Затаись в задних рядах гостей на их похоронах.
Не допускай, чтобы от тебя отделались. Сражайся за него, пока он не станет твоим. Если он переедет в другой штат, преследуй его. Не позволяй ему удаляться более чем на полмили. Измени внешность. Носи парик. Сделай подтяжку лица. Поселись по соседству с его новым домом. Подойди к нему в баре и сделай все точно так же, как ты это сделала в первый раз. Посетуй на то, что тебя очень давно не трахали. А когда он скажет, что ты напоминаешь ему одну его бывшую подружку, запрокинь голову и засмейся. Вот так: «Ха-ха-ха!».
4
Уважаемая Ариэль Стейнер!
Прочитав ваши последние несколько колонок, я пришел к выводу, что вы, похоже, испытываете огромную неуверенность в себе. Поразмыслив над этим еще, я понял, что вас нельзя в этом винить. Виноваты ваши родители! Не могу себе представить, какими оскорблениями они должны были вас осыпать, чтобы из вас в результате получилась такая вот жалкая потаскушка со склонностью к саморазрушению.
Фред Садовски, Вест Виллидж
P. S. Почему вас нет в телефонной книге?
Причина, по которой я так и не позвонил Ариэль Стейнер для продолжения знакомства («Чемпионат по бейсболу выбил меня с поля № 10/30), заключается в том, что она совершенно невменяема. Возможно, я и захотел бы продолжить с ней знакомство, если бы она не звонила мне столько раз подряд и не вешала трубку, услышав сигнал автоответчика, на следующий день после первого свидания. Кто захочет встречаться с одержимой девицей? Хочу уточнить: мой пенис загнут влево, а не вправо. Очевидно, умственная отсталость Стейнер выражается не только в ее эмоциональной нестабильности, но и в penile dyslexia .
Аарон (Даррен) Уокер, Нижний Ист-Сайд
В этот день вышли в свет «Улажания ». Мы с Сарой слушали оперного певца на открытых трибунах «Метлайф».
– Скажи мне что-нибудь утешительное, – попросила я, откладывая газету в сторону.
Она на мгновение задумалась, потом сказала:
– Твоя ошибка была вызвана объективными причинами. Все зависит от того, как рассматривать наклон хрена – с его точки зрения или со своей!
– И это слова утешения? – гневно выпалила я.
– Чего ты от меня ждешь? Ты сама выбрала эту работу. Вот теперь и мирись с последствиями. Просто помни, что говорила Дороти Паркер: «Лучше…»
– Знаю, – сказала я. – Все это я прекрасно знаю.
Когда я вернулась с обеденного перерыва, позвонил папа.
– Кто этот подонок Садовски? – прорычал он.
– Садовски? – ответила я. – А как насчет Аарона?
– Это письмо меня волнует не так сильно. Оно, вероятно, унизительно для тебя, но там не упоминается про маму и меня. Слушай, что же мне делать? Ответить ему, что мы воспитывали тебя правильно?
– Нет!
– Так правильно мы тебя воспитывали или нет?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты действительно такая неуравновешенная?
– Папа, ты когда-нибудь слыхал о сатире?
– Я понимаю, что это сатира. Только не совсем уразумел, в какой степени.
– Помнишь тот наш разговор, когда я просила тебя не рассказывать мне, что именно ты прочел?
– Да, но посчитал, что ты просто бросила мне кость. К тому же меня сильно выводит из себя Ларри Стенли.
– А это еще кто такой?
– Парень из нашего офиса. Каждую среду после обеденного перерыва он подходит к моему столу с газетой, говоря: «Эй, Лео, послушай-ка вот это!» А потом очень громко зачитывает самые пикантные места из твоей колонки, так чтобы услышали все прочие специалисты по системному анализу.
– И что ты говоришь в ответ на это?
– Говорю, что нечестно цитировать тебя вне контекста.
Я не могла не восхититься отцом. В этой чрезвычайно сложной ситуации ему не изменил здравый смысл. Он оказался в затруднительном положении. Подобное способно шокировать родителя-еврея: его ребенок получил Пулитцеровскую премию… за порнографию. Отцовская гордость, вероятно, подталкивала его похвастаться перед сотрудниками моими успехами на новом поприще, а его консервативность и степенность заставили устыдиться сферы моей компетентности.
– Я понимаю, как тебе сейчас трудно, – сказала я.
– Не обо мне следует беспокоиться. О маме. Она предлагает, чтобы мы носили с собой маленькое табло с надписью «Это все вымысел», которое можно будет быстро включать на вечеринках, когда нас спросят, насколько все это соответствует истине.
Придя в тот вечер домой, я нашла в почтовом ящике фирменный конверт «Сити Уик». Внутри лежали три письма, полученные газетой на мое имя, которые переслал мне Тернер:
Дорогая Ариэль!
Друзья называют меня Мэри из-за моей белой кожи. Мне тридцать два года, но я еще не был близок с женщиной. Не подумай, что я – гей. Просто я робкий. Не могла бы ты посоветовать мне, как обрести хоть какую-то уверенность при общении с прекрасным полом? Может, поговорим об этом за стаканчиком? Не пойми меня превратно. Я не собираюсь с тобой флиртовать. Я слишком застенчив для этого. Просто думаю, что ты сможешь мне помочь.
Кристофер Хинкл
Дорогая Ариэль!
Каждую неделю я дожидаюсь твоей колонки, как наркоман – дозы, собака – прогулки, младенец – маминой титьки. Каждую среду после работы я мчусь к ящику с «Сити Уик» на углу возле здания моего учреждения. Лоб у меня блестит от пота, изо рта в предвкушении текут слюни. Я открываю металлическую дверцу, трясущимися пальцами достаю газету, потом спускаюсь в метро, открываю ее прямо на странице с «Беги, хватай, целуй» и расслабляюсь, погрузившись в твой новый рассказ. Дойдя до последней строчки, с тоской понимаю, что пройдет еще семь долгих дней, прежде чем ты снова будешь моей, и сердце мое тоскливо замирает.
Тед Барроу
P. S. Не печатайте этого в газете. У меня есть подружка.
Привет, Ариэль!
Вообще говоря, вполне понятно, с какой стороны банкетного стола ты сидишь, но ты хоть когда-нибудь занимаешься сексом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41