Стюарт стоял в саду один, курил сигарету, думая об одной особе. А она сбежала из детской, чтобы посмотреть на танцующих в бальном зале, возмущенная, что такой взрослой, умной барышне не разрешили принять участия в веселье.
– Действительно, мы друзья уже многие годы, – согласился Стюарт.
С гордостью и любовью наблюдал он, как прелестная девчушка – хотя ей не исполнилось и пятнадцати, когда она решительно принялась настаивать, что уже не ребенок, – растет и превращается в прелестнейшую молодую женщину.
– Так намного лучше, – заявила мисс Бесслер. – А теперь, прошу вас, поспешите с вопросом, чтобы я могла сообщить вам, что счастлива и польщена предложением стать вашей женой.
Стюарт фыркнул. Как он и предполагал, мистеру Бесслеру не удалось сохранить новость в тайне. Он взял руки девушки в свои:
– В таком случае осчастливьте же меня, согласившись быть моей женой.
– Да, – твердо ответила она. Кажется, мисс Бесслер вздохнула с облегчением, словно до этого момента не вполне была уверена, что Стюарт действительно сделает ей предложение. Она сжала его ладони. – Благодарю вас. Мы оба знаем, что с годами я отнюдь не молодею.
Из-за двенадцатилетней разницы в возрасте для Стюарта она по-прежнему была молодой женщиной. Но к сожалению, она была права. Ей уже исполнилось двадцать пять, восемь сезонов за плечами. Она была намного старше тех девушек, что искали мужей в бальных залах и светских гостиных Лондона.
– Разумеется, это не к тому, чтобы изменить мое решение, потому что я слишком практична и эгоистична, чтобы отказаться от вас, мой дорогой Стюарт, – сказала она, – но я искренне надеюсь, что вы не сделали предложение исключительно из жалости?
– Жалость – последнее, о чем я думал, Лиззи, – улыбнулся Стюарт. – Во всем Лондоне не найти девушки, с которой я охотнее разделил бы жизнь.
Стюарт Сомерсет тянул с выбором супруги, пока не достиг такого возраста, что нынешние дебютантки годились бы ему в дочери. Он не искал семнадцатилетней – ни в качестве спутницы, ни в качестве любовницы. Ему была нужна более зрелая женщина, которая без излишней суеты и волнения сумела бы вести дом члена парламента. Мисс Бесслер происходила из старинного и высокочтимого рода, была дочерью государственного деятеля, показала себя умелой и обходительной хозяйкой. К тому же Лиззи Бесслер была красива. В ней воплотилось все, на что мог надеяться Стюарт, в столь зрелом возрасте выбирая себе жену.
– Не понимаю, отчего вы не удрали к алтарю давным-давно, – продолжал Стюарт. – И в душе побаиваюсь – ведь я прошу вас остановить выбор на немолодом уже человеке сомнительного происхождения…
– Нет. Я лишь жалею, что вы так долго тянули с предложением, – перебила Лиззи. – Она сжала его руку и взглядом искала вторую. – Жаль, мы могли бы пожениться давным-давно.
Слова Лиззи удивили Стюарта. Правда, что когда-то, в начале их знакомства, она была по уши в него влюблена. Но к началу своего первого сезона, сделавшись первой красавицей бальных залов, Лиззи переменила взгляды, твердо решив, что ее честолюбие требует большего, нежели простой адвокат и член парламента.
– В таком случае вы извините мою просьбу, чтобы бракосочетание состоялось до открытия парламента?
Парламент начинал работу в конце января. Мисс Бесслер снова взглянула на жениха с притворной суровостью:
– Уж и не знаю, смогу ли я полностью простить вас за то, что даете мне на подготовку такого важного события, как свадьба, всего два месяца, и за то, что безжалостно лишаете меня свадебного путешествия.
– Заранее извиняюсь за спешку. Когда парламент закроется, мы поедем, куда вы захотите. Что касается приготовлений к свадьбе, я предоставляю, в ваше распоряжение Марсдена.
Лиззи нахмурилась:
– Обязательно участие вашего секретаря?
– Только для того, чтобы у вас время от времени появлялась возможность поспать, помыться и пообедать.
– Но мистер Марсден действует мне на нервы.
Обычно женщины были в восторге от мистера Марсдена. Стюарт поднес к губам руку мисс Бесслер и поцеловал тыльную сторону ладони.
– Позвольте ему вам помочь. Не хочу, чтобы вы загнали себя до смерти.
Она скорчила гримаску, потом притворно вздохнула:
– Хорошо, придется смириться с мистером Марсденом, чтобы вы не опасались за мою жизнь.
Стюарт выпустил ее руки и встал.
– Вероятно, нам следует разыскать вашего батюшку и сообщить, что он вскоре заполучит меня в зятья?
Мисс Бесслер склонила голову набок и театрально захлопала ресницами:
– Вы, кажется, кое-что забыли, сэр!
Она ждала, что он ее поцелует. Стюарт угадал ее желание, опустился рядом с Лиззи на кушетку и привлек ее к себе. Девушка подняла голову и покорно закрыла глаза. Он обнял ладонями ее лицо. Девичьи щеки были гладкими и шелковистыми. Склонившись ближе, Стюарт уловил аромат ландыша – этими духами Лиззи неизменно пользовалась с того дня, как ей исполнилось шестнадцать.
Он почти коснулся губами ее губ. Мгновение поколебавшись, поцеловал в лоб. Как странно, что они обручились! Мужчина средних лет, слишком старый, чтобы искать жену на ярмарке невест, и молодая женщина, которой давным-давно следовало быть замужем.
– Вам пора перестать быть мне братом, – укорила Лиззи Стюарта. – Мы скоро поженимся.
Братом! Скорее уж дядюшкой.
В дверь постучали. Они переглянулись. Стюарт поднялся. Вероятно, мистеру Бесслеру не терпелось услышать радостную новость. Но это был дворецкий Лулинг.
– Вас хотят видеть, сэр. Некто мистер Марвин, представляющий «Локк, Марвин и сыновья». Говорит, дело срочное. Я провел его в малую гостиную.
Стюарт поморщился. «Локк, Марвин и сыновья». Поверенные Берти. Что Берти от него понадобилось?
– Надеюсь, вы меня извините, – сказал мистер Сомерсет своей невесте и вышел из комнаты.
Сначала Стюарт подумал, что время оказалось слишком немилосердным к мистеру Марвииу. Насколько он помнил, раньше адвокат выглядел весьма представительным мужчиной. Теперь перед Стюартом стоял неприглядный коротышка неопределенного возраста. Затем, однако, вспомнил, что никогда раньше не встречался с мистером, Марвином. Спутал его с мистером Локком, с кем дважды консультировался в начале восемьдесят второго. В то время они вместе пытались найти приемлемое для обеих сторон решение, которое позволило бы Стюарту, объявленному банкротом после предпринимаемых Берти в течение пяти лет безжалостных юридических маневров, положить конец кошмару, сохранив при этом фиговый листок благопристойности.
– Мистер Марвин, какая приятная неожиданность, – дежурно улыбнулся Стюарт, протягивая руку.
– Прошу меня извинить, мистер Сомерсет, что потревожил вас в неурочный час, – отозвался мистер Марвин.
– Полагаю, вас привело безотлагательное дело, – продолжал Стюарт.
– Так и есть, сэр, – ответил мистер Марвин. – Примите мои соболезнования. Ваш брат скончался сегодня вечером.
– Что, простите?
– Мистер Бертрам Сомерсет скончался сегодня вечером. Получив это известие, я сразу же направился к вам. Слуга оказал любезность, дав адрес дома мистера Бесслера.
Жив ли Берти, мертв ли – какая Стюарту разница, разве что…
– Вы хотите сказать, что я его наследник?
– Именно так, – заверил его адвокат. – Так как ваш брат не был женат и не произвел на свет детей, все его имущество переходит к вам: Фэрли-Парк, земли в Манчестере, Лидсе и Ливерпуле, дом в Торки…
– Прошу прощения, – перебил Стюарт. Не стоило перечислять ему все, чем владел Берти. В свое время они бились из-за последнего камня или кирпича, что не был частью Фэрли-Парк. – Как он умер?
– Доктор считает, это был внезапный паралич сердца.
– Паралич сердца, – эхом повторил Стюарт. Сказать правду, он был удивлен. Он-то считал, что сердце Берти давным-давно превратилось в камень.
Стюарт начал задавать вопросы, которые от него ждали. Будет ли дознание? Кто отвечает за подготовку похорон? Должен ли он отдать немедленные распоряжения прислуге Фэрли-Парк? Потом поблагодарил адвоката за труды.
Мистер Марвин удалился, а Стюарт вернулся в гостиную. Мистер Бесслер сидел рядом с дочерью. Должно быть, они что-то заподозрили и с чинным видом дожидались, пока он не заговорит.
– Мой брат ушел от нас, – сообщил Стюарт. – Скончался несколько часов назад.
– Мои соболезнования, – произнес мистер Бесслер.
– Мне очень жаль, – сказала Лиззи.
– Нам придется отложить объявление о помолвке до окончания похорон, – продолжал Стюарт.
– Разумеется, – хором отозвались Бесслеры.
– А вам, Лиззи, будет чем заняться после нашей свадьбы, потому что я наследую Фэрли-Парк.
– Это не беда, – ответила она. – Вы же знаете – я люблю управлять домами. Чем больше дом, тем лучше.
Стюарт усмехнулся:
– Не выпить ли по бокалу в честь нашей помолвки? Боюсь, мне пора уходить, намного раньше, чем я предполагал.
Через две недели ему следовало представить одно дело председателю апелляционного суда. В то же время придется заниматься похоронами Берти и делами поместья, так что к судебному разбирательству нужно начинать готовиться уже сейчас.
Принесли шампанское, они выпили, и Стюарт откланялся. Лиззи, однако, проводила его до передней.
– Вы не очень расстроены? – осведомилась она. – Я имею в виду, из-за брата.
– Не мог бы сильно расстроиться, даже если бы сильно постарался, – ответил он со всей прямотой. – Мы с братом не разговаривали лет двадцать.
– В первые дни нашего знакомства мне временами казалось, что вы несчастны. Я все гадала: не из-за брата ли?
Он покачал головой:
– Я не был несчастен. – Потом добавил – почти правду:
– И вовсе не из-за брата.
Дом Стюарта находился не в его избирательном округе, а в элегантном аристократичном районе Белгрейвия. Выйдя от Бесслеров, он направился прямо домой и работал до четверти третьего ночи.
Мистер Сомерсет достаточно потрудился на сегодня. Плеснул себе виски и сделал изрядный глоток. Сейчас, казалось, смерть Берти взволновала его гораздо сильнее, чем вечером. В голове образовалась странная пустота, не имеющая ничего общего с усталостью.
Наверное, это был шок, Стюарт никак не ожидал, что смерть – хоть она и существует на свете, разумеется, – из всех людей выберет именно Берти!
На третьей полке, если считать вверх от графина с виски, помещалась фотография в рамке. Берти и Стюарт, Берти восемнадцать, а ему семнадцать. Их сфотографировали вскоре после того, как Стюарта признали законным сыном.
Что сказал Берти в тот самый день?
– Может быть, твои права узаконены, но тебе никогда не стать одним из нас. Ты и понятия не имеешь, как испугался отец, когда узнал, что твоя мать – вероятно – жива. Твое окружение – работяги, пьяницы да мелкое жулье. Не льсти себе – ты ничем не лучше.
Многие годы спустя если Стюарта и посещали воспоминания о Берти, это всегда был Берти точно такой, как в тот самый день: с холодной улыбкой на губах, довольный, что удалось наконец погубить то, чем дорожил незаконнорожденный брат.
Но тощий юнец на порыжевшей от времени фотографии, в безупречно сшитом летнем сюртуке, никак не соответствовал представлениям о Немезиде. Светлые волосы, безжалостно разделенные пробором и зализанные назад, в более фешенебельных кругах сочли бы признаком деревенщины. Поставленные под прямым углом ступни и руки, небрежно засунутые в карманы, по мысли их обладателя, должны были придать ему уверенный вид. Тем не менее выглядел он как любой восемнадцатилетний паренек, пытающийся излучать мужественность, которой еще не обладал.
Стюарт поморщился. Когда он в последний раз рассматривал эту фотографию?
Он вспомнил – и воспоминание оказалось куда более приятным, чем можно было ожидать. Не в эту ночь. В последний раз он рассматривал ее вместе с ней, и она смотрела на изображение с таким вниманием, что это его встревожило.
– Вы все еще ненавидите его? – спросила она, отдавая ему фотографию.
– Временами, – отвечал он рассеянно, потому что думал лишь о ее ярко-розовых губах. Она вся была глаза да губы. Глаза цвета тропического океана, а губы полные и мягкие, словно пуховая подушка.
– Тогда и мне он не нравится, – сказала она, странно улыбаясь.
– А вы его знаете? – вдруг спросил он. С чего вдруг ему вздумалось задавать этот вопрос?
– Нет. – Она покачала головой решительно и серьезно. Прекрасные глаза снова опечалились. – Я совсем его не знаю.
Глава 3
Да, подумала Верити, она совсем его не знает. В голове образовалась звенящая пустота. Она совсем его не знала!
– Вы солгали мне, – твердил Берти слова обвинения, тяжелые, точно кандалы.
– Я не лгала, – возразила она, стараясь говорить спокойно. – Зачем мне лгать в таких вещах?
– Мне удостоить вас ответом? – Берти был слишком хорошо воспитан, чтобы издеваться в открытую, но он говорил таким презрительным тоном, что Верити спрятала лицо, словно опасаясь пощечины.
– Я не пыталась женить вас на себе обманом, – выдавила она сквозь зубы.
Конечно, Верити хотела за него замуж. Она любила Берти. Брак исправил бы все ошибки молодости и восстановил бы ее в глазах света. Но она не уступала ему в гордости. Если он ее не уважает…
– Я кое-что знаю, и это позволило бы вам снова держать голову высоко, – передразнил ее Берти. – Вы можете жениться на дочери герцога.
Битва за наследство дошла до верховного суда, и решение законников было для Берти разорением. Берти не мог поверить – как это он, законный наследник, должен покинуть собственный дом в Лондоне! Тем не менее его оттуда выселили. Явилась толпа полицейских, и ему позволили взять только одежду.
Больше ему в Лондоне и носу не казать.
Верити горячо сочувствовала ему. Ругала на чем свет стоит брата и выживших из ума стариков в мантиях и париках.
Значит, они ничего не смыслят в законе, раз позволяют грабить честных людей средь бела дня! И тогда ей в голову пришла одна мысль. Чудеснейшая мысль – как избавиться ото всех бед и заодно залатать дыры на их репутациях.
– Я говорила вам…
– Мне показали фотографии леди Веры Дрейк, она совсем не похожа на вас. Показали ее могилу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39