Мне, знаете, как-то противно находиться в американской машине.
- Вот уж не ожидал! И почему же, позвольте спросить?
- Мой ответ, Ваше величество, не имеет никакого технического обоснования, мало того - в нем не будет даже логики. Да, этот молодой американец, основатель и хозяин фирмы «Форд мотор», конечно, очень неглуп. Он собирает автомобили по методу поточно-массового производства. Его автомобили хороши. Но это не относится к другим американским машинам, в первую очередь, к машинам для богатых. Скажу так: в основу дорогого американского автомобиля заложено такое качество, как наглость. Когда я сажусь, например, в паккард или кадилляк, мне так и слышится голос его создателя - разбогатевшего грабителя: «Я сделал его хорошим не для того, чтобы он был хорошим, а чтобы ты, О'Брайен, знал: я хочу тебе утереть нос и я утру!» Извините, Ваше величество - я иногда позволяю себе не совсем… парламентские выражения.
- Мы не в парламенте, - усмехнулся король. - Кроме того, О'Брайен, вам это только кажется. По крайней мере, я пока не слышал от вас ничего непарламентского. Даже сегодня, - улыбнулся Георг, а сам подумал: «Да он, оказывается, еще и философ. А может, скрытый социалист? Еще не хватало: личный инструктор короля - социалист!» Однако вслух произнес: - Но мы говорим о машинах для личной езды. А для официальных выездов?
- По-моему, ничего лучше роллс-ройса пока не придумано.
Король удовлетворенно кивнул: в гараже виндзорского дворца стояли шесть роллс-ройсов модели «Серебряный лебедь».
О'Брайен снова взялся за рюмку, посмотрел на бутылку, которую наготове держал официант. Король молчал, раздумывая, позволить инженеру еще выпить или нет. К счастью, в этот момент за окнами раздался звук мотора, во дворе остановился автомобиль. Король подошел к окну, которое одновременно служило выходом в сад. Он увидел, как из подъехавшей машины медленно выбирался министр финансов. «Наконец-то», - Георг ждал его доклада уже сутки. И через минуту дворецкий доложил:
- Его превосходительство сэр Дэвид Ллойд Джордж!
О'Брайен понял, что ужин окончен, и попросил разрешения уйти. Пожимая ему руку, король спросил:
- Надеюсь, завтра мы можем совершить еще одну тренировочную поездку?
- Если позволит погода, Ваше величество.
Ллойд Джордж положил перед королем всего один машинописный листок с текстом на веленевом бланке своего министерства с грифом: «Совершенно секретно. Только для чтения Его Величества Георга и министра финансов сэра Дэвида Ллойд Джорджа». Пробежав глазами короткое донесение, король задумался. Потом спросил.
- Можете сообщить подробности?
- Они печальны, милорд. Но больше для вашего кузена императора Николая.
- Что же?
- На обратном пути оба русских корабля были встречены отрядом германских субмарин. После короткого боя корабли были потоплены.
- Немцы взяли пленных?
- Нет, милорд. Никто из русских не спасся. Все погибли.
- Однако, господин министр! - удивился Георг. - Откуда немцы могли узнать, что именно в этом месте они встретят русские корабли. Понимаю, если бы на их пути оказалась одиночная немецкая подлодка или две. Тогда понятно, досадная случайность. Но целый отряд? Лорды адмиралтейства гарантировали абсолютную секретность операции. Абсолютную!
- Она и была обеспечена абсолютно, - сохраняя печальное выражение лица, ответил Ллойд Джордж.
- Вы уверены?... - король замолчал, пристально глядя в глаза министру финансов.
Ллойд Джордж выдержал взгляд монарха и ничего не сказал. Король отвел глаза в сторону.
- Что ж, полагаю, сэр Дэвид, нужно послать для кузена Ники две телеграммы соболезнования. Одну от меня и другую - от правительства.
- Они уже готовы, милорд. Осталось подписать, - и он положил перед королем тексты телеграмм.
Правительственную Георг завизировал сразу. Свою прочел внимательнее. «Дорогой Ники! Только что узнал об огромном несчастье - гибели твоих двух замечательных кораблей и мужественных моряков. Это большое горе не только для нас, монархов, которых связывают тесные родственные и государственные отношения, но и для наших стран-союзниц, для которых гибель столь славных, мощных современных кораблей - огромная военная потеря. Прими мои глубокие соболезнования». Подумав, король дописал: «Искренние слезы душат меня, несмотря на то, что задуманное прошло успешно и подвиг твоих героических экипажей внес огромный вклад в будущую победу над общим врагом. Уверен, надо поставить вопрос перед моим правительством об открытии памятника твоим героям в Лондоне или Ливерпуле».
- Вот так, - сказал король и придвинул лист к Ллойд Джорджу.
Тот прочел и покачал головой.
- Полагаю, слова об успешном выполнении задуманного несколько противоречат общему стилю траурной телеграммы. И требованиям секретности.
- Да, - тотчас согласился король, вычеркнул ненужные слова и поставил подпись:
«Всегда твой любящий брат Georg Rex».








5. БИЗНЕС ЕЛЬЦИНА

ЕЛЬЦИН ВСПОМНИЛ, что сказал Гольдман, но то было позже, а сначала он не мог отвести глаз молодой женщины потрясающей красоты. Ей было лет тридцать, не больше, она была укутана в полупрозрачную бело-розовую хламиду, вышитую золотой сканью. Приглядевшись, Ельцин без труда рассмотрел ее небольшую, но крепкую грудь, узкую талию и широкие бедра. «Ну, понимаешь, вона какая у них тут мода! Бюстгальтеры не носят! - обалдело осознавал русский президент. - Совсем обнаглели. Будто с порнушного журнала сошла».
Женщина заметила его взгляд и тут же подошла мягким, но решительным шагом. Бокал она взяла с собой.
- Здравствуйте, Борис Николаевич, - сказала она по-русски с едва заметным акцентом, ослепительно улыбаясь и протягивая ему руку. - Как идут ваши дела, как себя чувствуете?
- Ничего, - нисколько не удивившись, буркнул он. - А что, ты меня знаешь?
- Кто же вас не знает. И я знаю. А меня вы не хотите узнать поближе? - спросила красотка, чуть прищурив глаза.
- Нет, - ответил Ельцин. - Б…ство не входит в мои служебные обязанности.
Красотка расхохоталась.
- О, как это сильно и мужественно сказано! - она захлопала в ладошки. - Про вас говорят, что вы такой мужественный. Вы ведь джентльмен, правда? Так говорят о вас все дамы.
- Да, - хмуро подтвердил Ельцин и решил говорить ей «вы». Он огляделся, ощупал взглядом женщин вокруг и спросил:
- А где вы видите здесь дам? Я вижу только одну. Вот эту!
И, подойдя вплотную к красотке, нежно и оттяжкой хлопнул ее по упругой, словно волейбольный мяч, аппетитной попке.
Она даже и бровью не повела. Кровь ударила Ельцину в голову и звоном отозвалась в затылке. «До чего же хороша, чертовка! Что называется - бес в ребро... Нет, надо срочно выпить, иначе погиб»,- решил он.
- А Хиллари*? - спросила чертовка. - Разве вы не считаете ее дамой?
- Сначала выпьешь со мной, потом скажу, - пообещал Ельцин. Он поманил левой трехпалой рукой официанта и приказал, нимало не заботясь о том, поймет он его или нет:
- Ну-ка гив** мне по-быстрому шампанского... Или, стой! У тебя какой-нибудь бабоукладчик есть? - и, усмехнувшись, искоса глянул на женщину.
Официант удивленно поднял брови.
- Как вы сказали, господин президент? - на сносном русском спросил халдей. - «Бабоуклядчик»? Это вино? Или что-то другое?
- Ну! Не понял, что ль? Ликер давай! Амаретту там или еще чего!
Красотка залилась низким бархатным смехом («У, гадина, до костей пробирает», - подумал Ельцин):
- Я всегда знала, что вы шутник, Борис Николаевич! На таких party* обычно ликеров не бывает, только шампанское, виски и по особому заказу водка или бренди. Я хочу шампанского.
«Щас получишь», - мстительно подумал Ельцин и приказал официанту:
- Шампанского! Но только «Советского», из Питера.
Тот задумался.
- Что - нету? - недовольно протянул Ельцин. - Да откуда же оно у вас тут найдется!.. Уже ничего советского в мире нет... - Он вздохнул, обращаясь к красотке. - Придется пить, какую дрянь нальют.
Официант сказал:
- Есть французское, есть калифорнийское, сэр.
- Ладно, малый, отбой, - передумал президент. - Тащи водки. Хотя нет: водку я пью только после трех часов. Ночи, по московскому, - уточнил он. - Неси шампанского. Вашего.
Тот принес два бокала.
Ельцин пришел на прием, уже будучи немного пьяным. В таком состоянии легкой эйфории, его так и тянуло что-нибудь отколоть, покуражиться над своими фактическими хозяевами, к которым он, как сам понимал, теперь прикован, как раб к галерной скамье.
- Ну, разве можно эту газированную ослиную мочу сравнить с «Советским шампанским»? - через некоторое время спросил он у официанта, осушив бокал одним глотком.
- Невозможно, сэр, - неожиданно согласился официант. - Но ведь вы сами, господин президент, уничтожили СССР, откуда теперь взяться «Советскому шампанскому»? - дерзко ответил он, глядя Ельцину в глаза.
Вообще-то официантам, работающим в Белом доме, запрещено вступать с гостями в контакт - только в случаях крайней необходимости или если прикажет начальство: большинство обслуги было агентами спецслужб. Этот официант уже два десятка лет числился в штате ФБР, считался опытным кадром. Он, по долгу службы и по внутреннему убеждению, ненавидел СССР, но уважал русских как достойных врагов. Они делали плохие автомобили и штаны, но производили замечательные самолеты, ракеты, станки, ядерные реакторы... Писали хорошие книги, сочиняли изумительную музыку. По части науки им тоже равных не было. Теперь людей, собственными руками разгромивших свою страну, уважать было не за что. И их президент в представлении официанта был просто мразью, не достойной не только уважения, но и внимания вообще. Ельцин почувствовал неприязнь белодомовского халдея и повернулся к нему спиной.
- Так что Хиллари? - спросила красотка, принимая бокал. - Вы ее тоже не считаете дамой?
- Комолая телка - вот кто она такая, - рубанул президент, нисколько не заботясь о том, что каждый его чих записывается. Впрочем, от него фэбээровцы и не такое слышали и потому только посмеивались, расшифровывая и переводя на английский его разговоры. - А бодливой корове, понимаешь...
- ... Бог рог не дает! - договорила красотка.
- Ну! Моя давно наставила бы мне большие и ветвистые, если б я с этой Монькой Левинской в ванне не имел сексуального контакта, как не имел его мой друг Билл...
- За что пьем? - перебила она и подняла бокал вверх.
- Надо хоть познакомиться! - заметил Ельцин.
- С большим удовольствием! - она протянула руку. - Графиня Ксения Ксирис, она же княгиня Юсупова-Сумарокова-Эльстон-Романова*.
Он осторожно пожал ее легкую, как пушинка, лапку.
- Можно называть меня Ксенией Павловной, - она слегка присела и прикоснулась своим бокалом к ельцинскому.
- Ельцин Борис Николаевич, - дурашливо в три погибели поклонился он.
- Как, тот самый? - подыграла Ксения.
- Нет. А ты?
- А я та самая. Внучатая племянница государя Николая Александровича, принадлежу Дому Романовых.
- И много вас? - спросил Ельцин. - Таких Романовых?
- Как считать, - ответила Ксирис. - Официально Дом Романовых насчитывает около трехсот человек. На самом деле больше. Князья Юрьевские тоже должны считаться Романовыми - это потомки от второго брака Государя Александра Второго с княгиней Ириной Долгорукой. Но Романовы их не признают своими.
Про Александра II Ельцин когда-то читал.
- Козел он был, твой Государь, и развратник, понимаешь, - возмутился Ельцин. - Ну как можно - в одной хате, хоть и в зимней**, под одной крышей держать жену и полюбовницу. И детей от обеих. Какой вы пример показывали трудовому народу! И еще хотели, чтоб народ вас полюбил в семнадцатом году. Я вот всю жизнь только с одной Зойкой! А в наших сибирских краях такие бабы, понимаешь! Ух, едрена вошь!
- Это ваша любовница?
- Нет. Супружница.
Ксирис широко раскрыла глаза.
- Так ведь вашу жену зовут Наиной! Забыли? - хихикнула она.
- Тут забудешь, - проворчал Ельцин. - Зойка - ее настоящее имя. А ей не нравится. Стала называть себя Наинкой. Теперь только на эту кличку отзывается.
- Ах, вот как! Только странно, почему она такое выбрала? - удивилась Ксирис. - Наина у Пушкина в «Руслане и Людмиле» - старая злая колдунья... А, впрочем, не важно. И вы ни разу не изменили Наине Иосифовне?
- Ни разу! - и в подтверждение своих слов Ельцин с размаху хлопнул бокал об пол.
На звон несколько гостей оглянулись в сторону русского президента и снова отвернулись. Президент Клинтон только усмехнулся: «Boriss - русская широкая душа», - сказал он греческому послу Микису Ставракису. Клинтон как раз убеждал посла, чтобы Греция надавила на греческое правительство Кипра и заставила его не покупать у русских их знаменитые зенитно-ракетные комплексы С-300, которые наводили ужас на летчиков НАТО. От этих зениток вертикального взлета не было спасения даже знаменитой «невидимке» - истребителю-штурмовику F-117а. У русских тоже есть свой «стеллс», еще покруче, но С-300 и своих «невидимок» сбивает на учениях, словно мух.
Ставракис покосился на Ельцина и ничего не сказал.
- Необходимо разъяснить вашим соседям и союзникам, - втолковывал Клинтон, - у кого они собрались покупать С-300. Их делают пьяные русские рабочие. А если президент Ельцин продаст президенту Макариосу такие зенитки, которые без водки работать не смогут? Где Макариос возьмет столько водки? - он хохотнул.
Посол выдержал небольшую паузу.
- Это шутка? - невозмутимо спросил он.
- Нет, - отпарировал Клинтон. - Это не шутка. Мистер Ставракис, вы, безусловно, лучше меня понимаете, что под влиянием русских Кипр может превратиться во вторую Кубу - у вас под боком. Русские туда влезут. Ведь для обслуживания С-300 понадобятся специалисты, потом проблемы эксплуатации, запасных частей, ремонта, обучения персонала. Это таит колоссальную опасность для всей Европы, но, прежде всего - для Греции. Русские будут держать под прицелом самых важных наших союзников по НАТО - вас, Турцию, весь Ближний Восток, Северную Африку. Кто может поручиться, что русские не поставят на Кипр наступательное вооружение, например, ракету «москит», которую наши эксперты прозвали «убийцей авианосцев»? И что Макариос не перепродаст часть С-300 или «москитов» Милошевичу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19